Океаны Айдена

Одинцов, уже вошедший в роль, усмехнулся в ответ.

– Я направлялся в южные пределы, в царство светлого Айдена, – заявил он. – Конечно, я знаю, что там живут люди, а не боги… отец мне говорил… Но теперь мои намерения изменились. Я возвращаюсь в Айден.

– Но почему?! – На лице Залара снова промелькнуло удивление. Его спутники, два похожих на хайритов молодца, напряженно прислушивались – видимо, плохо знали ксамитский.

– Человек должен жить там, где родился и вырос, – произнес Одинцов. – Я разгадал тайну, теперь я знаю, что вы есть, знаю, что отец не рассказывал мне сказок. Этого достаточно. Мне нечего у вас делать.

Залар в задумчивости глядел на него.

– Пожалуй, это мудрое решение, мой юный друг. Вы изменились, и, кажется, к лучшему… Но мы поговорим об этом позже. Прошу вас, взойдите на борт, чтобы Омтаг и Хрон могли проверить вашу лодку. Без нее вам не добраться домой. Воздушные дороги короче земных.

Одинцов кивнул и перепрыгнул на борт корабля. Его вид после долгих странствий в океане оставлял желать лучшего: дочерна загорелый, обросший бородой, в ветхой набедренной повязке. Пахло от него тоже не очень приятно.

– Простите, я не спросил сразу… – в замешательстве молвил Залар. – Вы ранены или больны? Нуждаетесь в помощи… ээ… целителя? Хотите привести себя в порядок, умыться, поесть? Мы ваши друзья, Эльс, и все здесь к вашим услугам.

– Я здоров, но еда и лохань с водой мне не помешают. – Взгляд Одинцова скользнул по лицам южан. Не опасны, отметил он. Спокойные, уверенные в себе люди, не таящие зла, не замышляющие предательства. На Земле такие тоже есть, но пока немного. А сколько их тут? Сотни тысяч? Миллионы? Миллиарды?

Залар кивнул ему и направился к трапу, к хрупкой на первый взгляд лесенке из светлого пластика, что вела наверх. Одинцов шагал следом. Поднявшись до середины, он обернулся. Авиатор – Омтаг или, возможно, Хрон – отступал к дальней стене, держа в руках какое-то устройство, и золотистый флаер, приподнявшись с воды, неторопливо вплывал в трюм. Вероятно, погрузочная операция была элементарным делом.

Через час, сытый, чистый и облаченный в комбинезон, Одинцов сидел в уютном салоне. Его овальные стены плавно переходили в потолок и были изнутри прозрачны; внизу плескался океан, солнечный свет играл на водной поверхности, и временами среди волн всплывала темная спина Засса. Смуглый копался в шкафчиках у переборки, что-то перекладывал, бормоча под нос невнятные слова. Внешне он был не похож на Виролайнена и все же напоминал его манерой держаться или, возможно, пронзительным взглядом и резкими быстрыми движениями. Тоже адепт знания, мелькнуло у Одинцова в голове.

Наконец Залар шагнул к нему, разматывая тонкий кабель. С одной его стороны свисала пара дисков, с другой – плоский футляр величиной с ладонь.

– Вот устройство, о котором вам рассказывал отец. Это, – он протянул Одинцову диски, – нужно приложить в вискам. Так, правильно… они сами прилипнут… В футляре лента с записью языка и руковод-ством по управлению летающей лодкой. Тут, Эльс, много сотен слов, самых необходимых, и все они перейдут сюда, – смуглый коснулся пальцами лба, – прямо в ваш мозг. – Его объяснения были рассчитаны на интеллект ребенка.

Одинцов задумчиво покачал футлярчик на ладони.

– Что еще я могу узнать с помощью таких лент? – спросил он.

– Все, что угодно, но не очень быстро. Не больше одной записи в день, иначе мозг не выдержит нагрузки. Вы знаете, что такое мозг?

– Знаю, – раздраженно ответил Одинцов. – Не считай меня полным кретином. По-моему, это известно даже дикарям с Понитека.

– Простите. Вы готовы?

– Сейчас…

Он глядел на плоскую коробочку в своих руках. Чудесный прибор, который, возможно, изобретут когда-нибудь и на Земле… Изобретут наверняка, лет через сто или двести… Должно быть, на Юге, в этом Ратоне, есть множество других чудес, но лучше не вводить земных правителей в соблазн и не соблазняться самому. Новое знание подчас опасно, а чужое – опасно вдвойне: это повод к войнам, к переделу мира и смерти миллионов. Такая уж на Земле геополитика!

– Я готов, – Одинцов поднял на южанина глаза. – Что нужно сделать?

– Нажмите здесь и постарайтесь расслабиться.

Он нажал.

* * *

Прошла половина фара – принятой в Ратоне единицы времени.

Фар примерно равнялся ста пятидесяти земным минутам, и в сутках Айдена южане насчитывали десять фаров.

Теперь Одинцов это знал – как и меры расстояния, веса и объема, географические наименования, названия животных и растений, птиц и рыб, минералов и цветов спектра, машин и инструментов, ремесел, наук и искусств. Морской народ, к которому принадлежал его знакомец Засс, назывался с’слиты; слово это являлось сокращением двух других – ас’са селит, младшие братья, живущие в океане. Профессия авиаторов имела название «стаун», что значило «летающие», или попросту летчики. Кроме этих сведений, память Одинцова обогатилась еще двумя или тремя тысячами слов. Он с удивлением обнаружил среди них айденские и ксамитские – «армия», «войско», «властелин», «полководец», «война»… Все эти понятия были взяты из варварских наречий, что говорило о миролюбии южан. Впрочем, в этом он уже не сомневался.

Были и другие слова, вполне понятные Георгию Одинцову, землянину, но неясные Арраху бар Ригону, нобилю империи. Энергия, космос, гравитация, вещество, названия машин и приборов, научные термины… Их оказалось не очень много – лента включала лишь основы технологических знаний и инструкцию по управлению флаером. Но вывод был ясен: южане достигли высот, неведомых на Земле.

Если бы там, в мире Одинцова, существовала Атлантида и если бы атланты превосходили разумом прочих обитателей планеты, мир его был бы похож на Айден: высокоразвитая цивилизация и страны воинственных дикарей. Но Атлантида являлась всего лишь красивой сказкой. Сейчас на Земле все были дикарями – и те, кто запускал ракеты к Марсу, и те, кто поедал червей в австралийском буше или в джунглях Амазонки. С точки зрения Ратона – дикари, все дикари! Ибо плоды технической мысли землян служили разрушению и уничтожению.

Он открыл глаза и снял контактные диски. Залар, услышав шорох, повернулся к нему; на лице южанина играла улыбка.

– У нас говорят: изучивший новый язык как бы рождается заново, – произнес он, и сказанное было понятно Одинцову. – Я могу поздравить вас с рождением?

– Да. Это волшебное устройство в самом деле на-учило меня. – Одинцов изобразил некоторую растерянность.

– Теперь надо говорить, говорить и говорить. То, что вы узнали, должно закрепиться в памяти, а для этого есть только один способ.

– Я понимаю. – Он чувствовал, что его речь звучит еще неуверенно, но слова будто сами рождались в голове. – Я буду говорить, Залар, буду спрашивать и слушать. Но прежде всего… прежде я должен передать последний привет от Найлы. От той девушки, которая…

Лицо Залара омрачилось.

– Да, я знаю. Я координатор наших разведчиков и был знаком с ней. Нам не известно, как она погибла, но где и когда – это установили сразу. Мы чувствуем такие вещи. – Знакомым жестом он коснулся лба.

Одинцов судорожно сглотнул.

– Ее убили дикари Понитека во время междоусобицы Гартора с Брогом. Я… я отражал нападение на деревню и не смог защитить ее.

Залар опустил глаза.

– Случается, что наши эмиссары гибнут, и все, что мы можем сделать, – это воздать им почести… Люди на севере упрямы, подозрительны и жестоки. Сарлад, ваш отец… так его звали на самом деле… тоже погиб. Вы не хотите его заменить? – Одинцов молчал, и южанин, убедившись, что не получит ответа, произнес: – Раньше мы не рассматривали вас как достойного преемника. Вы были слишком легкомысленны, слишком увлечены… ээ… радостями жизни. Женщины, вино, дуэли, попойки с друзьями-гвардейцами… Но вы изменились, Эльс, определенно изменились!