Оккупация

Я вздохнул.

— Видишь ли, Альтинг, правда в том, что я не очень-то и играл. Меня, в основном, действительно заботит только моя семья. Правда также и в том, что договор был нарушен вами, свартальвами. Альта обещала мне, что я горя не буду знать — а между тем в городе уже стреляют чуть ли не каждую ночь. В этой ситуации я уже не мог допустить, чтобы моя жена оставалась здесь. На самом деле, я оказался за рулем грузовика не по своему желанию, а потому, что другого выхода не видел. Мне пришлось договориться с сопротивлением: они вывозят мою жену из страны, я доставляю взрывчатку в датацентр. Хотя они, конечно же, тоже были в шоке от того, как я это сделал.

Альтинг вздохнул.

— Жаль, что так вышло. А я такие планы строил… Что ж, бывайте, учитель. И знайте, что все беды, которые с вами произойдут, вы накликали на себя сами.

Он повернулся, чтобы выйти, но тут я его окликнул.

— Погоди, Альтинг, один вопрос. Как вы умудрялись постоянно висеть у меня на хвосте, вопреки всем моим хитростям?

Альтинг обернулся, стоя в дверях:

— Увы, но все ваши хитрости бессильны против обычного магического маячка.

* * *

После этого разговора появились два дуболома в камзолах и довольно грубо отволокли меня в тюремную камеру, карцер или что-то в этом роде. При этом меня оставили в кандалах, ручных и ножных. Неудобно, конечно — но вот оно, истинное проявление уважения. Боятся снять.

Камера одноместная, койка, низенький стол, привинченный к полу, на нем графин с водой и стакан, в углу отхожее место — вот и вся обстановка. Ну да ничего, я тут надолго не задержусь.

Сажусь на койку и осматриваю наручники. Конструкция обычная, браслеты скреплены цепочкой. Ну что ж, удивлю паскуд еще разок.

Я начал вертеть рукой вкруговую, прокручивая браслет наручника на запястье, и закрутил цепь до предела, когда она «сложилась» в жесткую конструкцию, которая больше уже не могла закручиваться.

Мои руки превращаются в работающие друг против друга рычаги. Усилие, металл браслетов впивается в плоть, словно пытаясь продавить напряженные до предела мускулы. Рывок — и самое слабое звено не выдерживает, цепочка разрывается с негромким хрустом.

Проделать то же самое с ножными кандалами оказалось значительно сложнее, пришлось продемонстрировать чуть ли не йоговскую акробатику и потом помочь ногам руками, чтобы сломать цепь.

Ну вот и все, я снова вернул себе свое оружие. Осталось дождаться, когда за мной придут, и преподнести сюрприз. Во второй раз уж постараюсь не сплоховать, хотя и первый — не мой прокол, я не мог знать, как свартальвы маркируют свои гранаты, а гипотеза, что красным помечены самые опасные боеприпасы, внезапно оказалась ошибочной.

Ждать мне пришлось часа два, затем за дверью послышались шаги, замок щелкнул, пропуская в камеру Альтинга.

— Вы тут не очень скучали? — ухмыльнулся он и положил на стол тонкую папку.

Я, сидя на койке, ответил ему совершенно спокойным взглядом. Жаль, правда, что это Альтинг, ведь я не смогу воспользоваться его пистолетом. Вот если бы пришел капитан Сайбан… Но тут уж ничего не поделать.

Поскольку я держал ноги вместе и сцепил руки, Альтинг не увидел, что концы разорванной цепи я держу в кулаках, и принялся расстегивать свой камзол.

— Ты что, стриптиз собрался устроить? — поинтересовался я.

— Что такое «стриптиз»? — спросил Альтинг, сняв камзол, и принялся расстегивать брюки.

Вот тут я уже немного удивился его поведению. Точнее, даже не поведению, а тому, что среди свартальвов тоже бывают «голубые». Как бы там ни было, скоро в мире станет одним свартальвом нетрадиционной ориентации меньше, ибо того, что сейчас случится с его мужским достоинством, Альтинг, скорее всего, не переживет…

И тут я обратил внимание, что у него под брюками — вторые брюки. А под камзолом — другой камзол с иными знаками отличия, более роскошными.

Тут и Альтинг заметил, что я на него смотрю как-то необычно.

— Вы, скорее всего, думаете, зачем я надел униформу под униформу? — догадался он.

— Вроде того.

Он стащил брюки, бросил их на стол рядом с камзолом и достал из-за пазухи головной убор наподобие кепки, которые носят «камзолы»-ауксилиарии.

— Готов поспорить, последнее, чего вы ожидали — что я устрою вам побег. — И Альтинг бросил мне вынутый из кармана ключ.

Сказать, что я удивился — значило не сказать ничего. Мои брови поползли вверх, но в следующий миг они поползли вверх и у Альтинга: когда я поймал брошенный мне ключ, он увидел, что мои кандалы разорваны.

— Ну ни хрена себе! — присвистнул он.

Я ухмыльнулся, расстегивая наручники:

— Ага. Первого вошедшего сюда ждал очень неприятный сюрприз… Только… с какой стати тебе помогать мне?

— Вам? Я вообще-то себе помогаю, откровенно говоря. Видите ли… Я не планировал ваше участие в сносе датацентра и последующую поимку. Сливая здешним инженерам инфосети точную причину нашего вторжения, не учел, что исполнителем за каким-то дьяволом внезапно окажетесь вы.

Вот тут я снова удивился:

— Погоди… Ты подсказал людям идею сноса датацентра?

— Ну естественно. Они бы ни за что не догадались, не оброни я, что скоро понаедут ведущие инженеры Свартальвсхейма — вашу инфосеть изучать.

— Но… зачем?!!

Альтинг задумчиво взялся рукой за подбородок:

— Как бы это покрасивее сказать… Полагаю, люди высоко оценят, если я помогу им выгнать непрошенных гостей, как вы считаете?

И вот тут я уже удивился по-настоящему.

— Альтинг, ты собрался предать своих?!!

Он только ухмыльнулся в ответ:

— Своих — это кого?

— Хм… свой народ?

Альтинг покачал головой.

— У меня нет народа. Видите ли, слово «народ» есть у вас, разделенных культурными и языковыми барьерами, но у нас, однородной массы с едиными обычаями, законами и языком, даже понятия такого нет. Понятие «народ» необходимо вам, чтобы делить друг друга на своих и врагов, потому что у вас естественный отбор происходит на уровне разных… стай, скажем так. А у нас все не так. Мы никогда не делились на стаи, потому что естественный отбор у нас идет на уровне индивидуумов. Потому приверженность своему народу есть у вас, но у нас такого нет. Вы идентифицируете себя как Реджинальда Рэмма, аквилонца и гражданина Кортании. Я идентифицирую себя как Альтинга Кэр-Фойтла — и все. Да, я свартальв, но с другими свартальвами себя не ассоциирую, потому что они не мой народ, а мои соперники в борьбе за место под солнцем. И потому ваши слова о предательстве — лишены смысла. Мне с ними больше не по пути, только и всего.