Окончательная синхронизация

Повисло томительное молчание. Куратор посмотрел пристально на меня, потом чуть дольше задержал взгляд на нашей спутнице. Пожевал губы, скептически цыкнул, попытался было что-то сказать, но махнул рукой и передумал.

— Эй, командир, в чем дело? — забеспокоился я, — Мы в чем-то провинились? Как-то мешаем вашим планам? Я же вижу, что у вас на уме есть что-то, говорите, не стесняйтесь, тут все свои. Пока… все свои.

— Вот уж действительно, миленький, не томите душу, — взгляд Эвы метался между нами, как загнанный зверек, — скажите что-нибудь! Не бойтесь, мы справимся! Господи, да как же вас зовут, наконец? — неожиданно взорвалась она.

— А это вам к чему? — опешил куратор.

— Да к тому, что как к столбу фонарному обращаешься — командир, эй там. Вы человек или железяка бездушная?

— Алексеем меня зовут, если вас это как-то успокоит, — улыбнулся куратор.

— Алексей… Алеша — хорошее имя, доброе. Алеша, вы нас не жалейте, мы справимся, говорите как на духу, что нужно сделать? — Эвелина говорила и гладила сурового десантника по плечу, уговаривая его как маленького ребенка.

— Хорошо, но сразу предупреждаю, что вариант вам не понравится. Однозначно!

В ходе короткой лекции выяснилось, что есть еще один и действительно малоприятный вариант. Мы можем уйти через канализацию. А что я вам говорил? Как знал, когда на базе специальностью овладевал. Как специально готовился, привыкал к виду и аромату той субстанции, в которой нам предстояло плыть. И не просто плыть, а погрузившись с головой, нащупывая дорогу руками. Не хотите попробовать? Я с удовольствием уступлю очередь первому желающему нырнуть в душистый поток вместо меня.

— Ну вот, как я и предполагал, вариант вам не нравится! — вывел резюме куратор, глядя на наши округлившиеся от ужаса глаза.

— А как же мы будем там… — Эва сделала некое вращательное движение пальцами, и судорожно сглотнула, представив себе «там», — дышать? Нельзя ли какие-нибудь костюмы резиновые надеть? — она жалобно посмотрела на Алексея.

— Костюмов не обещаю и аквалангов тоже, придется использовать то, что есть. А именно автономный противогаз для работы в зонах сильного задымления или газации. Голова, по крайней мере, будет защищена. Перчатки резиновые тоже можно сообразить, а на все остальное натянем брезентуху, враз не промокнет, авось сухими из вод… дерьма вынырнем, — пошутил он.

— Ну, хоть что-то, — мы с Эвой обреченно переглянулись.

— Почти скафандр получается, — то ли спросил, то ли пояснил я.

— Не хандрить, дерьмо не кислота, сразу не съест! Из дерьма вышли, в дерьмо и уйдем!

— Там вроде про землю в поговорке было, но мы готовы… куда скажете… — вымученно улыбнулась Эва.

— В дерьмо, так в дерьмо! — с фальшивым оптимизмом поддержал я Эву, — Работа нам, в принципе, знакомая, справимся.

Общими усилиями мы укомплектовали наше снаряжение. Подобрали самые прочные комбинезоны из тех, что нашли на складе. Натянули по несколько пар резиновых перчаток на руки и ноги. Поверх перчаток на ноги обули десантные ботинки с высокой плотной шнуровкой. На голову противогаз с патронами регенераторами воздуха. Запасную одежку упаковали в плотные полиэтиленовые мешки, выдавив из них по возможности воздух, и заварив зажигалкой для герметичности. Мешки с одеждой засунули в заплечные рюкзаки и стянули ремни потуже, чтобы не убежал мешок случайно.

Видок еще тот, зато есть надежда, что с дерьмом не соприкоснемся. Тонкая душевная организация все-таки, цивилизация, однако. Не приемлет душа подобного купания, как ты не стращай ее картинами неминуемой гибели. Лучше умереть, чем в ЭТО окунуться, — пищит душа. Только ты, душа, не помрешь, ты бессмертная, а вот тело наше бренное вполне может сдохнуть, если побрезгует такими путями отхода.

— Куда следовать прикажете? — поинтересовался я у Алексея.

— Да в любой клозет, какой больше по душе, — ухмыльнулся куратор, — большой разницы нет, все дороги, точнее трубы ведут в одно место — центральный коллектор. Оттуда будем выбираться к стоку, ну а сток, как можно догадаться, находится неподалеку от реки.

Войдя в ближайший туалет, куратор деловито прошел в крайнюю кабинку и, поднатужившись, рванул на себя сливной бачок. Вместо того, чтобы отломиться, бачок плавно повернулся на невидимом шарнире и вместе с унитазом пропал в стене. Перед нами открылось широкое, метр на метр, зловонное отверстие. Там внизу что-то капало, булькало, стекая по трубам. Туда мы должны были отправиться, чтобы спастись.

— Ой, мне дурно, меня сейчас вырвет, — Эва отшатнулась назад, прикрыв рот рукой. — Неужто нельзя по-другому? А?

— Сожалею, сами все видели, выбирать не из чего. Или в дерьмо или… — куратор развел руками.

— Только не говорите, что вы это прямо сейчас придумали, в смысле про канализацию. С самого начала собирались нас макнуть туда с головой! Поучить жизни интеллигенцию паршивую! — попытался я оттянуть неизбежный момент окунания, гневным выпадом. У меня, откровенно говоря, этот выход из положения также не вызывал приступа энтузиазма.

— Ага! Всю жизнь мечтал! Лежу так бывалоча и думаю, как бы какую пакость этим очкарикам сделать? — не стал спорить куратор. — Это единственный путь для уходящего последним! Понятно излагаю?

— М-мда, понятно, — вздохнули мы тяжко.

— Для тех, кого на поблевать тянет, напоминаю, что в маску это делать не следует — просто задохнетесь. Поэтому постарайтесь представить себе нечто абстрактное: нефть, грязь, шоколад, если хотите.

— Ага, — Эва громко сглотнула, — после такого примечания я шоколад до конца жизни есть не смогу.

Я промолчал, хотя мысленно был на стороне Эвы. Только делать нечего, погоня за спиной, тянуть время — себе вредить, нужно отправляться. Для безопасности, чтобы не потеряться, мы связались между собой прочной веревкой. Как обычно куратор пошел первым, следом Эва, а я замыкающим. На этот раз роль арьергарда меня не печалила. Хоть на несколько минут оттянуть «счастливый момент», тоже счастье.

Надели маски противогазов, похлопали друг друга по плечам в знак солидарности и начали по одному спускаться в темное жерло колодца. К счастью не пришлось упираться в стены руками и ногами, чтобы тормозить при падении вниз. Колодец был оборудован прочными скобами. Не стерильными, прямо скажу, зато надежными. Спускаешься себе и в ус не дуешь. Век бы так спускался, да колодец довольно быстро перешел в достаточно узкую горизонтальную трубу, имеющую явственный уклон.

Едва я ступил на скользкую поверхность трубы, как веревка резко дернула меня, и покатился я ногами вперед в непроглядную тьму, свято надеясь, что никакие препятствия нам на пути не встретятся.

Надеялся, а в голову лезла всякая жуть: зазубренные арматурины, торчащие из выщербленного временем и водой бетона; брошенные кем-то ножи и разбитые бутылки. Мало ли чего утекает в канализацию по милости неряшливых людишек. Им без разницы, а нам вся эта пакость сейчас воткнется в одно место, и будешь потом всю жизнь на раскоряку ходить, — накручивал я сам себя, скользя по трубе.

Впереди по курсу раздалось смачное «плюх», потом еще одно и следом я вылетел из трубы, плюхнувшись в настоящую реку дерьма. Прямо как в анекдоте: «Вот женишься, сынок, тогда узнаешь, что такое счастье! Но будет поздно!» С головой не погрузились, но пол под ногами очень быстро опускался, такими темпами через пять минут придется нам как тяжелым водолазам брести по дну, разгребая субстанцию.