Окоо судьбы

– Благодарю вас, леди, -Гай растерянно покачал головой, крепко прижимая к груди сосуд. –Если я могу чем-то помочь….

– Ничем, Гай из Гизборна, – древнее создание устало прикорнуло на собственных кольцах.
– Иди…и да пребудут с тобой те, кого ты любишь…прощай…

Гай повернулся и почти бегом выскочил из палатки. Сердце его билось так, словно готово было выскочить из груди. Он резко отрывисто свистнул, призывая Фьюри.

– В добрый путь, сынок, – тихо сказал старый Эрик, подходя сзади. – Будь осторожен, Гай, и если понадобится тебе помощь, просто пришли этот нож, – старый рыцарь протянул молодому простой работы нож с оплетенной змеиной кожей рукоятью. –Иди, и благословение Божье да пребудет с тобой.

– Спасибо, сэр Эрик, – Гай улыбнулся. – Я был очень рад нашему знакомству. Если получится, то вернусь и привезу вам этот нож.

Он вскочил в седло и пришпорил коня, пустив в галоп.

Амонет очнулась от того, что теплые большие руки обняли её лицо. Она едва подавила крик, решив, что это опять пришли её мучители. Но ладонь, прижавшаяся к её губам была не грубой и не жестокой. Девушка слепо сощурилась, пытаясь в темноте рассмотреть лицо человека, склонившегося над ней. А потом вдруг с жалобным всхлипом прижалась к широкой груди.

– Отец!

– Тшшш, – он прижал к себе дрожащую как в лихорадке девушку. –Можешь встать?

Амонет судорожно закивала, хотя избитое тело болело просто ужасно, казалось, ни единой целой кости не осталось в нём.

Где Лейла?

почти беззвучно спросил Назир, помогая ей встать. Амонет нашла его ладонь и крепко стиснула в своей руке.

– Её увезли в Тайный Дворец. Старый колдун боялся того, что за ней идут. Отец…отец…

Назир прижал к себе дрожащую как в лихорадке девушку, успокаивающе гладя её по голове.

– Не бойся…идем…

Они пробрались к стенке ямы, в которой держали заключенных, Назир велел дочери держаться за его шею и в считанные мгновения забрался наверх. Полная луна выхватила два силуэта, скользнувшие к небольшому домику, где обычно обитала стража. Здесь Назир осторожно размахал веревку с крюком на конце и одним отточенным движением забросил на забор. Амонет снова забралась на спину отцу, ухватившись за его шею. Её трясло от страха и возбуждения. После всего, что произошло, после визита треклятого колдуна к её госпоже и попытки овладеть ею, после заключения в этой кошмарной яме ей казалось, что она спит и видит сон. Но огромное тело её отца не было сном, она чувствовала запах его пота и твердые бугры мышц под кожей. Прижавшись лицом к его затылку, она тряслась как в лихорадке, молясь только Всевластному, чтобы выбраться из этого кошмара.

По ту сторону забора Назир осторожно поднял её в седло коня и запрыгнул следом. К её удивлению стука копыт почти не было, когда он рванул с места в галоп. Лишь когда они преодолели порядочное расстояние по пустынным улицам спящего города, остановившись возле темного силуэта дома с садом, когда Назир помог ей сойти вниз, она поняла, что копыта коня обмотаны тряпьем. Назир торопливо стукнул трижды в ворота и почти сразу они открылись. Амонет вздрогнула, увидев тонкую фигурку, закутанную в шаль. Назир завел коня внутрь и повернулся к женщине.

– Только одна…второй нет во дворце, – отрывисто бросил он. –Это Амонет, позаботься о ней.

Амонет с трудом держалась на ногах, но нашла в себе силы проследовать за хозяйкой дома. Дважды она едва не упала, но все же дошла. Голова ужасно кружилась.

– Присядь, девушка, – хозяйка запалила огарок свечи, а от неё зажгла масляную лампу. –Тебя зовут Амонет?

– Да, госпожа, – едва слышно отозвалась девушка. –Прости меня, но не найдется ли у тебя глотка воды? Почти три дня мне не давали есть и пить.

Три дня?

юная женщина вскочила, исчезла в соседней комнате и скоро вернулась, неся большой кувшин с водой. Амонет пила жадно, чувствуя, как с каждым глотком в тело вливается жизнь и…боль. Казалось, каждый синяк, каждый рубец, каждая поврежденная косточка завопили на все голоса. Тем временем хозяйка поднесла лампу поближе, разглядывая гостью.

О Аллах!

выдохнула она, и в её глазах застыли ужас пополам с жалостью. –Бедная девочка, что же с тобой сделали?

Таус?

окликнул из-за занавеси Назир. –Присмотри за ними обоими, мне нужно ехать.

Будь осторожен, господин мой!

отозвалась хозяйка дома.

Амонет болезненно всхлипнула, когда Таус попыталась оттереть её тело от грязи.

– Так не пойдет, – певица осторожно убрала волосы с исцарапанного личика девушки. –Надо промыть раны, пока не пошло заражение. Ты сможешь встать, дитя?

Амонет с трудом поднялась на ноги.

Куда уехал отец?

спросила она, с помощью Таус ковыляя к внутреннему дворику, где находился бассейн с розовой водой. Певица замерла на миг.

Отец?!

изумленно спросила она. –Назир- твой отец?

– А Робин? Он тут?

– Да, – кивнула Таус, осторожно отняв грязные лоскуты ткани от избитого тела Амонет и помогая девушке опуститься в благоухающие воды бассейна. –Он спит сейчас. Назир умеет сделать, чтобы он спал…

Амонет прижала руки к лицу. Таус не сразу поняла, что она плачет.

– Не бойся, тут ты в безопасности, – прошептала она, бережно промокая чистым куском шелка избитые плечи девушки. –Ты и есть возлюбленная Робина, которую он зовет все время?

Амонет снова разрыдалась. Но на сей раз это были счастливые слёзы.

Робин проснулся от прикосновения маленькой ладошки. Не сразу понял, улыбнувшись спросонья.

– Таус, это ты? А где Наз?

Робин…

что-то капнуло на его губы и он автоматически слизнул это. По языку хлестнуло соленым. Он прищурился, не веря своим глазам. А потом сел, сам не свой от потрясения и счастья.

– Нети!

– Робин!

Казалось, во всей Вселенной не найдется сил, чтобы разлучить двоих, слившихся в объятии. Амонет плача, целовала его лицо, глаза, губы, перебирала своими ласковыми пальчиками отросшие волосы. А Робин, вне себя от радости и сладкой щемящей боли, гладил её плечи, исхудалое тело, покрытой синяками и рубцами.

– Девочка моя любимая, – прошептал он, закрывая глаза, чтобы скрыть слёзы.

Оба были так слабы, что просто легли рядом, прильнув друг к дружке и не в силах насмотреться на родные лица. Амонет казалось, что из ада она вдруг попала в рай. Отмытое и смазанное бальзамами тело лишь тупо ныло и только это нытье не позволяло ей усомниться в том, что она не спит.

Робин…любимый мой господин…

прошептала она, теснее прижимаясь к нему и погружаясь в сон. А он ещё долго лежал, не в силах ни уснуть, ни подняться. Слёзы текли и текли, обильно увлажняя подушки и волосы Амонет, которая наконец была с ним.