Окопники

шутку беспокоило сержанта. Времени было отведено мало, а путь предстоял дальний.

Подгоняя серого в темных яблоках жеребца сержант догнал проводника и показал на часы — мол, надо спешить. Ефимка развел руками и, подъехав ближе, сказал:

— Скоро выедем в степь, там наверстаем…

Сержант больше не торопил его. В лесу на самом деле

быстрее ехать было невозможно. Низко свисавшие заснеженные ветви то и дело заставляли пригибаться почти до самой луки. Один раз сержант не успел вовремя наклониться, и сухая колючая ветка хлестнула его по лицу. Мелкая ледяная крупа посыпалась за воротник ватной куртки. Он в сердцах выругался и, стряхнув с шапки снег, еще туже затянул ремень, ощущая, как под ним похрустывает пакет.

Сержанту Шегурову, начавшему войну на границе, приходилось не раз попадать в самые трудные переделки. Но тогда он был не один. Рядом находились друзья по заставе, которых он знал так же, как и себя, и потому никогда не испытывал неуверенности. Решения в бою приходили сами собой. А вот теперь он оказался один, вернее на пару с этим незнакомым пареньком, о котором он не знал ровным счетом ничего, разве что имя. С этим юнцом предстояло выполнить такое важное задание, от которого зависела жизнь сотен, а может, и тысяч бойцов. Комбат так и сказал:

— Пакет надо доставить во что бы то ни стало. В твоих руках жизнь многих людей.

Перебирая в памяти все фронтовые эпизоды, сержант понял, что это задание — самое важное в его жизни. От этой мысли у него стало еще тревожнее на душе. «Все может полететь к чертям из-за малейшей оплошности, — думал он, — и не моей, а вот этого юнца. Ведь только он знает пути — тропин- ки. А что если собьется, забредет совсем в другую сторону?

Стараясь отогнать мрачные мысли, сержант сердито пришпорил коня, но, заметив преду преждающий знак Ефимки, остановился. Справа от опушки, где поблизости проходила дорога, послышался скрип полозьев. Он то приближался и нарастал, то вновь удалялся. Где-то недалеко проходил обоз.

Подъехав к проводнику, сержант заметил, как тот, сдвинув набок мохнатую ушанку, настороженно ловит покрасневшим от мороза ухом удаляющиеся звуки. Когда все стихло, Шегуров взглянул на него вопросительно.

— Через большак махнем тута, — сказал парнишка. — Дале ложбина пойдет. По ней и двинем.

Проехав еще метров триста, они свернули к дороге.

На опушке леса было ветрено. Впереди открывалась заснеженная равнина без единого деревца и кустика. По сравнению с ней лес казался неприступной крепостью, с которой сейчас так не хотелось расставаться.

Осмотревшись по сторонам, Ефимка первым тронул уже привыкшего к нему коня, и тот послушно двинулся вперед, легко взбираясь по отлогому склону. Сержант поспешил за ним. Выехав на дорогу, он догнал проводника и, спешившись, передал ему поводья.

— Поезжай метров сто по дороге прямо, — сказал он, — потом свернешь к лощине. Там подождешь меня…

Ефимка понимающе кивнул головой и мелкой рысцой затрусил по накатанной обочине. Вскоре он повернул вправо и скрылся за изгибом оврага, по краям которого свисали затейливые снежные кружева. Через несколько минут появился и сержант. Он волочил за собой ветку, заметая глубокие следы копыт.

— Теперь порядок. Через полчаса поземка все заметет, и тогда нас ищи — свищи. Понял?

— Понял, — продрогшим голосом ответил Ефимка и зашелся сухим надрывистым кашлем.

Сержант взглянул на него с опаской.

— А ты, брат, не болен? Может, тебе вернуться, пока не поздно? Пошлют другого…

Обескураженный неожиданным вопросом, Ефимка отчаянно замотал головой.

— Нет, что вы! Просто от мороза.

— Смотри. В бою-то бывал?

— У — гу, — обиженно хмыкнул Ефимка.

— Ну и как?

— Как все. Делал, что велели.

— Это главное. В бою страшно всем. Только страх побороть надо.

И тут же подумал: «Ох, и хлебну я с тобой горя».

— Поехали.

Снег на дне оврага слежался, и кони побежали увереннее. Время от времени Ефимка останавливался, прислушивался и опять понукал своего гнедого, припадая к его гриве. Наверху, почти у самой бровки оврага, низко висел

желтый серпик полумесяца, окруженный мелкими светло — си- ними звездами. Но вскоре и серпик, и звезды начали тускнеть. Поземка усиливалась, швыряя в лицо мелким колючим снегом.

Овраг кончился. Остановившись на косогоре, Ефимка долго осматривался по сторонам. Эти места были знакомы ему с детства. Вместе с отцом не раз ходил здесь на охоту, ездил с обозами в райцентр. Но тогда он чувствовал себя хозяином на этой земле, и ему даже в — голову. не приходило, что когда-то придется выискивать скрытые тропы, чтобы не попасть на глаза врагу., .

Впервые немцев Ефимка увидел в родном селе Кар- пенки. Они на мотоциклах неожиданно ворвались в село ночью- Собрав всех жителей на площади, гитлеровцы приказали им идти к реке, на переправу. Как позже выяснилось, это был вражеский десант, который под прикрытием детей и женщин намеревался захватить единственный мост через речку, чтобы отрезать от тыла наши передовые части.

Воспользовавшись суматохой, Ефимка незаметно нырнул в кусты и что есть силы бросился бежать к ближайшей дороге, по которой двигались наши войска. Встретив первого командира, он рассказал о случившемся и кратчайшим путем повел бойцов к селу.

На рассвете Карпенки были освобождены. Но перед отступлением немцы согнали жителей в школу и подожгли. Там погибли мать и две сестренки Ефимки. Он узнал их по обгоревшим ботинкам.

Словно помешавшись, мальчишка несколько дней бродил по лесу, пока не наткнулся на отряд Сомова. С тех пор он больше не расставался с партизанами.

…Подъехав поближе к Ефимке, сержант указал рукой вправо.

— А там, кажись, село? Чуешь, дымком тяцет?

— Чучуевка это. На той неделе там фрицев было

полно.

— Значит, возьмем левее.

— Только впереди дорога должна быть. Не налететь

бы.

— А обойти нельзя?

— Далеко больно.

— Тогда делать нечего, — вздохнул сержант. — Трогай.

Они свернули влево и вскоре выехалй на ровное поле, на котором виднелась высокая щетинистая стерня и неубранные копны соломы. Ехать стало легче, поле было твердое и не очень заснеженное.

Теперь впереди ехал сержант, старясь не пропустить дорогу. Иногда он пригибался к самой гриве коня, растирал перчаткой побелевшие на ветру щеки и снова настороженно всматривался в серый полумрак. Неожиданно справа, должно быть где-то на окраине села, взвилась в небо ракета и, догорев, упала. Сержант остановился.

— Может, заметили нас? — спросил он.

— Не думаю. До деревни добрых две версты. Да и пугать нас они не стали бы.

— Ты прав, — обрадовавшись сообразительности парня, согласился сержант. — Постарались бы накрыть без шума.