Олегархат им. тов. Сталина
Шрифт:
Детали я собралась обдумать в самолете, да и у товарищей время подумать над моим предложением будет. Не особо много, но они и стали руководителями огромной страны в том числе и потому, что умели думать быстро. И быстро взвешивать риски — а тут риск был минимален. В мировом масштабе минимален, а в масштабах страны все же казался довольно приличным, но у меня уже образовалась определенная подушка безопасности, и подушка эта была интересна тем, что размещалась она в Корее, у товарища Ким Ирсена. Правда корейский товарищ пока и сам о ее наличии не догадывался, то есть про существование ее он точно знал, но что это будет именно подушкой…
Из Пхеньяна мы с Леной вылетели в одиннадцать вечера, то есть когда в Москве было всего семнадцать часов. И через восемь с небольшим часов — то есть в час ночи —
— Ну что, товарищи, вы успели обдумать мое предложение?
— Светик, а ты уверена, что мы тут не прогорим?
— Потерять мы можем немного, максимум придется три процента отдать мерзким буржуинским банкирам.
— Сто двадцать пять миллионов долларов — это, по вашему, немного?
— Это терпимо, в случае провала компенсируем убыток на продажах вычислительных машин за пару недель. Но если мы достигнем успеха… я считаю, что риск оправдан.
— Ну, Светик, тебе виднее… Пантелеймон Кондратьевич, я — за!
— Светлана Владимировна, а вы не боитесь, что за такое вас еще сильнее будут… преследовать? — глухим голосом спросил товарищ Судоплатов.
— Я через час обратно в Пхеньян, а вы… вы по своим каналам пустите слушок, что я мстю, и мстя моя будет страшна, ну, если там не успокоятся. А банкиры — они деньги-то считать умеют, и быстро сообразят, что против десяти процентов советского бюджета ни один не выстоит. А если учесть, что Уолл-стрит выиграет раз в десять больше нашего, то Сити ничего не останется, кроме как утереться.
— А Израиль…
— Там, конечно, национальные чувства выпячивать любят, но потеря десяти процентов бюджета на их руководство тоже подействует отрезвляюще. А если учесть, что они традиционно за тридцать серебренников готовы кого угодно продать… я думаю, что оттуда вы, Павел Анатольевич, своих людей можете уже отзывать: местные банкиры и без вас все сделают, причем показательно жестко.
— Вы в этом так уверены?
— Совершенно, но вам, Павел Анатольевич, я эту уверенность передать не в состоянии: вы просто не поймете, насколько болезненным может стать удар по кошельку.
— А вы понимаете, да?
— Да. Потому что вы считаете, что большинство людей — хорошие, а я сейчас вижу только сволочей. Не потому что все вокруг сволочи и хороших нет, но их я… вы же не замечаете, что вокруг вас воздух? А я четыре месяца только и занималась тем, что искала, кто этот воздух испортил. Это профессиональная деформация, и я все же надеюсь, что она скоро пройдет. Но пока не прошла… Биржи в Париже и Лондоне открываются через шесть часов, и мы должны уложиться в пятнадцать минут после их открытия. То есть времени у нас еще овердофига…
— Светик, ты уже большая девочка, когда же научишься по-человечески выражаться?
— То есть как вы?
— Нет! Как взрослый и солидный человек… впрочем, это не обязательно. А если у тебя все получится, мы тоже постараемся выражаться как ты. В знак признания, и ты знаешь, мне уже хочется так говорить. И надеюсь, что мы хотя бы не прогорим. Но все же хочется лучшего, очень хочется…
Глава 20
Вернувшись в Корею я снова занялась работой, которую пообещала сделать товарищу Киму. В общем-то, самой простой из того списка, который был предоставлен корейскому руководителю, но на мой взгляд одной из самых важных. Тем более, что и время было самым подходящим: в горах уже выпал снег и крестьяне остались без работы. То есть они остались без традиционной крестьянской работы, но я им нашла и работенку совсем «нетрадиционную» — и в деревнях продолжилось массовое строительство нового жилья с упором на дома, предназначенные для семей с детьми. Дома, строящиеся по простому принципу: чем больше в семье детей, тем больше дом и тем больше в этом доме удобств.
Строители и архитекторы из КПТ с собой принесли много уже готовых проектов именно «сельских домиков», слегка из доработали «под корейскую действительность» — и сейчас именно такие домики массово строились (точнее даже, достраивались) в многочисленных деревнях по всей стране. Достраивались потому, что очень много где еще до того, как снег выпал, были
выстроены бетонные литые каркасы этих домов, а теперь крестьяне неторопливо заполняли проемы кирпичом и ставили окна с дверями. Почти так же, как и в СССР это проделывалось, с той лишь разницей, что вместо брезента на время строительства проемы в стенах тут завешивались циновками, а внутри этих «шатров» освещение производилось уже диодными лампочками. Ну, про лампочки — это вообще «временная специфика Кореи», товарищ Ким сразу, как заработал завод в Пхеньяне, распорядился продажу ламп накаливания по всей стране прекратить: он очень экономил киловатты. Даже не то, чтобы экономил, а «давал возможность людям теми же киловаттами освещать больше домов»«Доработка» проектов в основном свелась к тому, что в железобетонных каркасах было существенно увеличено количество арматуры (все же здесь землетрясения вполне вероятны) и вместо примыкающих к жилым помещениям хлевов и курятников там ставились… даже не могу точно это охарактеризовать: в общем, помещения с наполовину стеклянными стенами (кирпич или камень там был лишь примерно на метр от земли) и даже со стеклянной крышей, но вот теплицей или зимним садом это точно не было. Такое застекленное хозяйственное помещение (хотя при желании там и что-то выращивать было не особенно трудно). Причем, хотя со стеклом пока еще были очень серьезные проблемы и большая часть таких помещений стояла незастекленной, использование там поликарбоната даже не рассматривалось. В том числе и потому, что именно здесь ставились отопительные печи, работающие главным образом на дровах. На пеллетах, и в горной части страны это были «серые» кукурузные пеллеты.
Кстати, Магай Хён мне подробно перевела объяснения вызванного мною корейского энергетика о причинах, почему они антрацитовую пыль на угольные электростанции не пускают, а кусковой антрацит перед сжиганием отдельно в пыль перемалывают. Оказалось, что «вторичная пыль из отвалов» содержит слишком много золы, иногда вообще до двадцати процентов, и эта зола в высокотемпературном угольном котле большой электростанции плавится и зашлаковывает топки. А вот в котлах домашних, отопительных, или на небольших «сельских» электростанциях зола остается золой и ее крестьяне или сельские истопники легко из печей выгребают ручками. Ну а про то, что пеллеты с добавлением антрацита греют лучше, я уже и сама знала.
Однако энергетика я вовсе не про пеллеты пытать собиралась, когда его пригласила, а «прояснить общие вопросы с производством электроэнергии». Потому что за лето в стране было выстроено малых ГЭС общей мощностью слегка за сотню мегаватт, однако все они прекрасно работали в сезон дождей, а уже к ноябрю производство электроэнергии на них сократилось втрое, и меня сильно интересовал вопрос о том, что будет с электричеством зимой. И он (между прочим, ведущий инженер корейского аналога советского Главного диспетчерского управления) сказал, что падения производства энергии не ожидается, поскольку одновременно с сокращением производства ее на гидростанциях увеличивается выработка на «дровяных» сельских станциях. Их как раз в начале ноября и массово запускать начали после «летнего простоя», а запасов пеллет должно хватить еще месяца на три. К тому же за эти три месяца их еще наделают: как раз лесорубы много дровишек произведут, так как сейчас при рубке «деловой древесины» все отходы рубки собираются и направляются на пеллетные заводики.
В Корее была странная связь между объемом производства электричества и количеством добытого угля: в районе Анджу шахты, в которых добывался бурый уголь, были очень сильно обводнены и без непрерывной работы насосов там уголек добывать было практически невозможно — но и добытый уголь было нельзя на электростанции направлять, в смысле сразу его в топках жечь: он был очень мокрый. Не влажный, а именно мокрый, и, хотя уже потихоньку при угольных электростанциях и ставились линии по сушке этого угля, пока еще процесс находился лишь на начальном этапе, а раньше бурый уголь, добытый зимой, просто «ждал лета», когда он все же сможет достаточно подсохнуть, или лежал в сараях сельских тружеников, высыхая под крышей. Так что наличие дополнительного электричества зимой давало возможность побольше накопать угля… чтобы летом из него электричество получить.