Олегархат районного масштаба

— Но обычно задачи ставите вы…

— От задачи зависит. В данном случае вы поставили задачу, а я как раз оказалась специалистом по ее решению. Пока — почти единственным, ее сейчас разве что Сережа… муж мой тоже смог бы решить. А к следующему Новому году, после того, как в МИФИ специальный курс студентам прочитают, специалистов будут уже десятки. Но вы ждать не хотите, и я смысла ждать не вижу… и мы задачу решили. Вместе ее решили. А теперь просто ждем, пока рабочие ее не воплотят в конкретные предметы.

— Понятно… Светлана Владимировна, а вы не могли бы мне как-то кратко рассказать, почему вы считаете, что зашифрованное сообщение нашим врагам невозможно расшифровать, даже если они получат ключ? Совсем кратко, без влезания в дебри математики…

— Ну, если кратко… Тут специальным образом формируются два ключа, один назовем открытым, а другой — закрытым. Оба ключа связаны друг с другом специальным образом, но детали связи пока опустим, достаточно того, что зная один ключ второй вычислить невозможно. И вот первый ключ говорит программе шифрования, какие части сообщения нужно просто отбросить — но они, эти части, теряются безвозвратно и имея этот ключ невозможно сказать, что же было отброшено. А вот второй ключ, закрытый, он как раз определяет, какие части при шифровании первым ключом были отброшены, что позволяет сообщение расшифровать. Но не любое, а зашифрованное только определенным открытым ключом. И прелесть данного подхода в том, что количество уникальных пар таких ключей на много порядков превышает число атомов во Вселенной.

— Не совсем понятно, но общая идея уже ясна. Спасибо, извините, что побеспокоил… так когда можно будет ваши программы начинать использовать в посольствах?

— Думаю, что уже в ближайшие дни. А кстати, если в систему добавить компоненты, которые в Брянске делают для немецких цветных телевизоров, то можно таким же образом и звук передавать. Речевые сообщения, например…

Результатом визита товарища Судоплатова ко мне стал полный срыв планов по развитию сетей: всех доступных программистов пришлось срочно перебрасывать на решение задач по шифрованию данных. Потому что я-то программы подготовила для быстрого шифрования с тридцатидвухбитными ключами: в бою на дешифровку сигнала «свой-чужой» времени и так не хватит. А вот для работы с серьезными сообщениями… И все наличные программисты стали писать программы для систем с ключами по килобайту: во-первых, такие враг действительно не расшифрует, а во-вторых, даже если они программу и сопрут каким-то способом, то у янки сейчас просто компов, которые такое шифрование обеспечить могут, нет. То есть есть, но я-то имею в виду «за разумное время».

А «доступных программистов», причем не просто математиков, способных написать расчетные программы, а людей, понимающих специфику устройства компов, было очень мало. Но, к счастью, было достаточно инженеров, которые эту «специфику» прекрасно знали — и еще до Нового года мои «домашние» машины присоединились (не по интернет-протоколам, а буквально напрямую, по отдельному коаксиальному кабелю) к Комитетской «большой» машине, то есть к установленному там кластеру из двухсот пятидесяти машин-транспьютеров. Откровенно говоря, вся вычислительная мощь этого монстра меня в принципе не интересовала, но вот то, что каждый элемент этого кластера содержал по четыре диска емкостью уже по двадцать два с чем-то мегабайта, мне было более чем интересно. А вот как по всем этим дискам ползать, чтобы извлечь именно ту информацию, которая требовалось в данный момент — эту задачу решали товарищи из ВИНИТИ. Не «временно приписанные», а штатные сотрудники института, и определенных успехов на этом поприще они достигли. Правда, отлаживали они свою систему на забавных «тестовых данных» — и я с огромным удовольствием вывела себе на экран какой-то рассказ про патера Брауна…

Но мне еще очень понравилось, что разработанное моими инженерами устройство межмашинной коммуникации не зависело от длины и типа кабеля, так что у них получилось к кластеру подсоединить еще два компа, находящихся очень далеко. Один — в Ряжске, а второй — вообще в Приозерном. И я теперь могла буквально в реальном времени наблюдать за тем, что в этих городах творится. Надеюсь, что относительно бюрократии там все мои указания все же соблюдались и данные в соответствующие базы заносились вовремя…

На небольшом совещании перед Новым годом, на котором руководством страны рассматривался лишь один вопрос, Николай Александрович поинтересовался:

— Я отчеты Госстата смотрел, но мне интересно именно ваше ощущение: насколько вся эта вычислительная техника помогает в работе…

— Судя по этим отчетам, потребность в новых бухгалтерах сократилась довольно сильно, — отозвался министр специального образования, — и мы это очень даже ощутили. А еще ощутили то, что спрос на техников-программистов появился просто невероятный, только при предприятиях девятки организовано их почти сотня — но там с преподавательским составом просто беда. Я считаю, что уже со следующего учебного года нужно будет почти во всех пединститутах вводить дисциплины по преподаванию программирования…

— А преподаватели в пединституты самозародятся, — хмыкнул Николай Семенович.

— А у вас есть другие предложения?

— Есть, мне их КПТ подкинул. Товарищ Федорова предлагает в принудительном порядке выпускников мехматов университетов прогнать через так называемые ускоренные курсы программирования и направить их уже преподавателями и в пединституты, и в техникумы. А учебники она и для курсов, и для институтов с техникумами обещала подготовить к концу весны. Так что уже в следующем году мы частично проблемы решим — то есть решим проблему с педагогами, а с программистами… наверное, следует согласиться с предложениями руководства ряда институтов и дополнительно ввести для старшекурсников новый предмет. Светлана Владимировна считает, что если студентам давать программирование по шесть часов в неделю, то уже весной у нас появится несколько тысяч специалистов. Хреновых… это я ее цитирую, но хоть каких.

— Ясно, ощущения я ваши понял…

— Нет, Николай Александрович, ощущения среднеобразованцев важны, но они все же картину не отражают. А суммы валютной выручки от поставок вычислительной техники за рубеж дают совсем иные ощущения. А если учесть, что после Нового года Светлана Владимировна уже полностью к работе вернется…

— Что значит «полностью»? Она же…

— Она дома сидела почти весь год, и всё, что сделано за этот год Комитетом, было сделано в соответствии с указаниями, которые она отдавала в перерывах между кормлениями сына. А теперь сын перешел на питание кашей и супом, и она уже отвлекаться периодически от дела на работу не будет…

— Интересно, — задумчиво проговорил вслух Павел Анатольевич, — если она столько на досуге проделать успела, то что же она наделает, когда всерьез работой займется?

— Это никому не ведомо, — ухмыльнулся Николай Александрович, — но что-то мне подсказывает, что мало никому не покажется.

— Скорее всего именно так. Елена Николаевна сообщила, что на следующий год Федорова наметила уже девять новых программ и собирается забрать в институты и предприятия комитета свыше тысячи новых инженеров. С ее запросами первый отдел уже там на ушах стоит, ведь народ набирается для работ, попадающих большей частью под первую форму допуска…

— Но хоть не всех, можете выпускников той же Бауманки или… в общем, без особых проверок на программы направлять.

— Если бы! Меньшая-то часть у нее должна пойти даже не под грифом «совершенно секретно». У нее для таких работ свой гриф появился: «перед прочтением сжечь», и я на самом деле опасаюсь, что она не очень-то и шутит. По крайней мере то, о чем она мне рассказала… Да, я еще раз ставлю на рассмотрение вопрос о звании Елены Николаевны Сувориной. И считаю, что его нужно окончательно решить еще в текущем году…

Глава 8

После Нового года я решила «ходить на работу». То есть просто стала работать не из своего кабинета дома, а сидела в кабинете, расположенном в здании Комитета. Огромная разница, ведь теперь мне приходилось на работу ходить! Ну а то, что до работы идти было неспешным шагом пять минут, во внимание можно было и не принимать, разница от перемещения на двести метров все равно была огромной: дома-то постоянно нужно было какие-то домашние дела сделать, а тут уже ничто меня от собственно работы не отвлекало. Плюс общаться с сотрудниками стало проще, и в какую-нибудь лабораторию зайти стало несложно. То есть и раньше было несложно туда из дому зайти, но даже внутренний настрой был теперь совершенно иным: я не «в гости» заходила, а шла по «своим владениям».