Олегархат районного масштаба
Шрифт:
— Они что у тебя, из меди сделаны?
— Нет, тут меди немного, но они жрут электричество. Много жрут, и чтобы они работали, потребуется очень много этого самого электричества. Очень много электростанций, а в генераторах медь разве что серебром заменить можно.
— Ну ты и скажешь… не говори, напиши все на бумаге и пришли мне. И вот еще что, если у тебя и по электростанциям идеи есть…
— Есть, но это уже после отпуска.
— Сейчас напиши. Если умные люди скажут, что твои подсчеты верны, то уж лучше деньги не в банке держать, а на складе с медными слитками…
— Напишу. А что насчет районов центрального подчинения?
— Сама управлять ими будешь?
— Зачем сама, есть и другие люди, которые с такой работой прекрасно справятся. На Приозерский район вон
— Василия Степановича? Ладно, про районы ты тоже напиши, сразу давай проект постановления. Я, конечно, ничего гарантировать не стану…
— Не надо мне ничего гарантировать, надо просто районы мне передать. И чем раньше, тем лучше.
— Все же мне за твое личико боязно…
— Я уже половину привеса сбросила и останавливаться на этом не собираюсь.
— А сколько ты с районами денег попросишь?
— А нисколько. То есть я только свое потребую…
— Долларов не дам!
— Мне и рублей будет достаточно. Ужинать идем?
Славка в присутствии товарища Патоличева вел себя очень зажато, а дед вроде счел, что ничего необыкновенного и не произошло. Подумаешь, Первый Зам в гости зашел, делов-то куча! Он и сам несколько умных слов в наш разговор с Николаем Семеновичем добавил, причем строго по делу. И обговорил с ним, в каком виде и когда все необходимые документы он получит. Но ждать документы ему пришлось еще двое суток, а Славка на следующее же утро улетел к себе: заводами все же управлять надо постоянно. А дед в оставшиеся два дня дома не сидел, по Москве гулял, покупал всякое для семьи, поскольку в Приозерный все же в магазины многого просто не привозили. Но, наконец, все нужные бумаги курьер из Совмина ему привез — и, когда дед уже в дверях стоял, прощаясь, он вдруг склонился ко мне поближе и очень тихонько сказал:
— Светлана Владимировна, я сразу-то не сказал, поскольку уши лишние были. Нету больше Игната Дмитриевича, утонул он, еще летом пятьдесят третьего. Напился пьяным и утонул…
— Ой, как плохо-то! Жаль, достойный был человек.
— А есть теперь Александр Петрович Буров, вы уж при встрече с ним не перепутайте: с моим-то отчеством как бы оговорка получилась, а с ним…
— Я поняла, спасибо. Не перепутаю.
— Вот и хорошо. А вы к нам, думаю, не скоро выберетесь…
— Зато вы ко мне скоро. Лично за планом развития района приедете, в начале июня уже. И если сможете с собой Бурова захватить…
Павел Анатольевич очень внимательно поглядел на полковника Суворину:
— Мне все же непонятно кое-что. Товарищ Соболев по-прежнему утверждает, что ее впервые встретил только в Приозерном, но теперь ясно, что она не только его в лицо прекрасно знает, но и по крайней мере еще двоих. То есть одного точно знает, второго… сына его ведь опознала, хотя тогда парню и шестнадцати не исполнилось! А такое по фотографии… Да и откуда бы фотографии взяться могли?
— Раз фотографий не было, то уже ясно, что она все же не шпионка, тем более она уже столько для страны сделала… Мои сотрудницы с ней часто разговаривали, и вывод у всех один: что-то из нее выудить против ее желания вообще невозможно. Даже с использованием медицинских препаратов: она себя контролирует в самых неожиданных ситуациях и почти всегда принимает лучшие решения. Причем не обязательно для нее лично лучшие: она на самом деле готова пойти на серьезные жертвы для достижения рабочих целей. Я уже не говорю о том, какие она деньги тратит на поддержку инженеров своих… и не своих тоже. Но при всем при этом она реально готова людей, свою работу не сделавших без серьезных уважительных причин, просто уничтожить. Нет, не убить, а, например, жилья лишить, выгнав вместе с семьей на мороз.
— И на мороз тоже в буквальном смысле слова, да… ладно, ничего пока менять не будем. Тем более, что пока она дома сидит с ребенком…
— Она же не просто сидит. Она за последний месяц набрала еще почти полторы сотни инженеров в свои специальные конструкторские команды, поставила им задачи… шесть специальных команд организовала, выделила им серьезные
средства на привлечение сторонних организаций…— Шесть команд?
— В моем рапорте ее новые проекты детально расписаны. И она приказала мне засекретить их все, включая вот этот…
— Не хочет, чтобы об этих проектах узнало руководство?
— Я уточняла: она сказала, что, цитирую по памяти, «пока буржуи об этом не знают, никто нам не помешает их и в этой отрасли обогнать навсегда».
— И, как я понял, насчет обгонов она раньше ни разу еще не ошибалась. Ну что же, Елена Николаевна, думаю, вам нужно будет новые погоны примерять: ставить руководить первым отделом такой структуры полковника вроде как и не солидно получается… Спасибо, можете идти.
Глава 6
К лету шестидесятого удалось закончить все отделочные работы в здании КПТ и там теперь могли одновременно работать человек пятьсот. Но пока в Комитете числилось — включая восемь групп инженеров-разработчиков — чуть меньше двухсот человек, в том числе и потому, что новых работников просто негде было селить. Зато еще в марте началось строительство трех новых жилых домов, рядом строилась новая школа, а детский сад с ясельной группой уже в конце февраля был сдан в эксплуатацию — и это только рядом со зданием Комитета. Причем все стройки вел собственный «отдел капитального строительства», который вообще-то разместился в отдельном «офисном» здании возле строящейся станции метро «Войковская». Вот этот отдел был самым большим в Комитете, просто в Москве размещалась только очень небольшая его часть (включая собственное архитектурное бюро), а большинство работников жило и трудилось совсем в других местах. Впрочем, и в Москве они трудились, приезжая на двухнедельные «вахты»: в столице вообще с рабочей силой было не очень хорошо, так что на месте набрать требуемое количество строителей просто не получалось. В том числе и потому, что в правительстве решили «строго соблюдать рекомендации Госплана» и население в городе вообще стало довольно быстро сокращаться. Зато остающимся становилось жить все лучше, по крайней мере в плане качественного жилья.
А вот мне стало в этом плане жить «хуже»: в конце июня население моей квартиры снова выросло. Потому что к нам приехала старшая дочь самой старшей Сережиной сестры. То есть она приехала, чтобы поступить в какой-то московский институт и, естественно, Сергей ее «временно» поселил у нас — но у меня имелось сильное сомнение в том, что девочка сможет сдать экзамены. Нет, девочка Люба было очень даже умненькой, но вот после сельской школы (сестра эта жила даже не в Богородске, а в какой-то из окружающих город деревень) шансов на успех было крайне мало. Но я с Любой поговорила, мы вместе ситуацию обдумали, с матерью ее созвонились и решили, что если она провалится, то никто по этому поводу переживать не станет. Потому что девочка у нас до следующего лета поживет, подучится — и на следующий год у нее всё точно получится.
Вдобавок «деревенское воспитание» выработало в девочке упорство и трудолюбие, да и навыки у нее «по хозяйству» оказались очень неплохими. А еще она мне стала очень хорошо помогать в части ухода за Васей: ее самому младшему брату было всего-то полтора года и за младенцами ухаживать девочка умела великолепно. Так что у меня даже получалось иногда некоторые дела решать «на выезде»: если я заранее знала, что покормить Васю не успею, то просто оставляла молока в запас — и кормежку Люба проводила. А Вася уже через неделю при виде нее радостно смеяться стал: чувствовал, что Люба его тоже очень любит.
А я смогла слетать быстренько в Ряжск и своими глазами посмотреть на то, что в городе творится. А творилось там очень много интересного, однако даже от предложения посмотреть на новую, только что смонтированную цейсовскую литографическую установку отказалась, мне совсем другое хотелось посмотреть. И посмотрела, а домой полетела уже вместе с теперешним секретарем Ряжского райкома и руководителями полупроводникового завода. И с райкомовцем я успела очень многое обсудить еще в самолете (хотя рейс и продолжался чуть больше часа), а вот с заводчанами пришлось очень отдельно поговорить.