Олимпия

– А если нет? И скорее всего, нет?

Лима знала, как жестоки эти слова, и жалела, что произнесла их. Илот держался отлично.

– Тогда поступи как считаешь нужным. И не испытывай угрызений совести.

– Если я обнадежу тебя и не буду ничего чувствовать, это будет обманом, - сказала Лима.

– Разве?
– Она дала ему приблизиться.
– Ты ничего не чувствуешь?

– Не буду отрицать. Сложно.

– Я не прошу тебя ждать моего возращения, - объяснил Клеон.
– Просто оставь у меня здесь что-то, что будет давать мне надежду на лучший исход.

– Он приложил ладонь к своей груди, накрыв сердце.

– Хорошо.

Лима собрала в кулак всю волю. Она хотела, она стремилась к нему каждой клеточкой, она страдала от невозможности враз разрушить невидимые барьеры. И самым крепким из них был страх. Страх привязаться, а потом потерять?

– Хорошо, - повторила Лима слабым голосом.
– Пусть это будет аванс? Когда я буду готова? Когда ты вернешься?

Клеон хмыкнул.

– Не думал, что ты такая оптимистка.

– Прекрати, иначе я передумаю.

У нее перехватывало дыхание. Слезы накатывали, душили.

– Ты мог сказать, предупредить о своих планах, - прошептала Лима, - чтобы не сваливать на меня это разом.

Он был рядом с ней, напротив нее, их разделяло не больше десяти сантиметров. Лима чувствовала его запах.

– Прости. Я не мог.

– Хорошо, теперь все равно ничего не изменить. Так? Нет никакого шанса, что ты останешься?

– У каждого свой фронт, Лима. Мы ведь на войне, помнишь?

Она бросила взгляд в сторону Олимпии. Не было таких слов, которые способны описать ее ненависть к этому месту.

– Пора, - произнес Клеон, - я не люблю долгие прощания.

Лима подняла на него глаза, не боясь, что он прочитает в них все.

И он прочитал.

– Я еще не мертв, Лима. Я иду туда не для того, чтобы умереть. Особенно теперь.

Она кивнула.

Но как же все это несправедливо!

Ей удалось сдержать слезы.

– Я думала, мы побудем дольше, - произнесла она.
– Таис разрешила мне.

– Прости, - хмурится Клеон. Его руки поднимаются и сжимают ее плечи. От них идет мощный электрический разряд. Лима дышит с трудом.
– Будь моя воля, я бы остался?

Дальше он делает то, чего она боялась и о чем одновременно страстно мечтала, что часто видела во снах. Клеон наклоняется и целует Лиму в губы. Этот поцелуй, жадный, стремительный, горячий, как лава, она запомнила на всю жизнь. Самый первый. Не похожий на все другие, будущие.

Миг? и Клеон резко отстранился. Лима машинально схватила его за куртку и притянула к себе, прижалась лицом к груди. Илот снова обнял ее, замыкая руки в жесткое кольцо.

Так Лима могла бы провести всю жизни. Не сходя с места, не отрываясь от него, не дыша.

Но они дошли до конца отмеренной им дистанции - пора было прощаться.

Почувствовав момент, Лима и Клеон разорвали объятия одновременно. Оба выглядели ошеломленными, точно пережили самое ужасное потрясение в жизни.

– Не все потеряно. Мы победим. Помни меня.

– Любишь ты пафосные речи, - улыбнулась она, ощущая себя растерянной и виноватой. Но лишь чуть-чуть. На самом деле, Лима была счастлива - именно так, вероятно, впервые в жизни. Даже нотки горечи в этом ощущении не могли ничего испортить.

– Такой уже есть.

Его руки стиснули ее пальцы, до боли, а затем разжались.

– Мне пора.

– Будь осторожен. Ты обещал вернуться.

– Клянусь, мы еще увидимся.

На прощанье он подарил ей свою знаменитую бесшабашную улыбку. Лима оцепенело наблюдала за его бегом по крыше цеха. Что-то крикнуть? Остановить? Броситься следом?

Не имеет смысла. Так можно лишь все испортить. Лима облизнула губы, прокручивая в памяти тот безумный поцелуй.

Ты и не подозревала, как это бывает на самом деле, верно, спросила Мятежница.

Точно. Не подозревала.

Клеон исчез. Лима подошла к краю крыши и посмотрела вниз, испытывая сильное желание прыгнуть.

16

– Поговорить не хочешь?

Карри появился перед ней неожиданно, загородив проход. Лима недоуменно посмотрела на него.

– Поговорить о чем?

– О границах и власти.
– Блондин считал себя ловкачом, не лезущим за словом в карман. Его усмешка выглядела отвратительно. Сам он был отвратительным.

Тренировка закончилась не так давно, и Лима не чувствовала в себе сил препираться и выяснять отношения. Она возвращалась с ужина, на который группа отправилась после вечернего душа, и отстала. Получилось как-то само собой. Мысли ее всецело занимал Клеон, и воспоминания о том коротком мучительном свидании еще не потеряли свою яркость.

В проходе, соединяющем столовую и казарму, Карри и подстерег Лиму. Видимо, прячась в тени, ждал за углом бокового ответвления.

Смешно, но они действительно были здесь одни. Девушка слышала голоса, эхом отдающиеся от бетонных стен, но самих новобранцев не видела. Казалось, это говорят призраки.

– Никого, только мы, - сказал Карри, стоя перед ней.

– Чего тебе нужно?

– Хочу попросить тебя по-хорошему. Откажись от них, пусть перейдут ко мне.
– Блондин прищурился.
– Неужели ты не понимаешь, что в группе может быть только один лидер? А кто подходит на эту роль больше, чем я?

– Уверен?

– Конечно.

– Слушай, я не собираюсь играть в эти игры, - сказала Лима.
– Лидеры, подчиненные? мне наплевать? Мы проходим начальный этап обучения, только и всего.

– Но именно здесь закладываются основы!
– воскликнул Карри.
– Думаешь, за нами не наблюдают, не делают выводы?

– Что с того, если так?

Блондин осклабился.

– Командование выявляет потенциальных лидеров. Мне нужно показать себя.

– Так вот в чем дело. Тебе хочется командовать?

– Я стану сержантом, - сказал Карри, громко скрипнув зубами, - и это будет лишь начало, поверь. Я пойду дальше, дослужусь до генерала. Грядет война!

Лима молчала. Она злилась, с каждой секундой все больше.