Оливия Джонсон и охотники
Шрифт:
Училка — жаба
Я спала. Сон был довольно странным. Я была ещё малышкой, скорее всего мне даже недели не было. Женщина с длинными, кудрявыми, черными волосами, глаза угольного цвета с каплей чертовщинки, была в длинном красном платье в средневековом стиле. Она качала меня на руках и пела песню на непонятном языке, но даже незнание текста не успокаивало меня, наоборот мне хотелось кричать от ужаса, это было похоже на заклинание, на какое — то тёмное заклинание.
Сначала мы находились в светлой комнате, потом мы вдруг оказались в темной месте, в котором было сыро и прохладно, комнату освещал жутковатый зеленый свет, обои были выполнены в средневековой
Она всё пела и пела, но мне не хотелось спать, мне хотелось кричать от ужаса, кричать и кричать, чего я не делала. Вдруг я почувствовала холодный камень под моим телом, холод пронзил меня от мозга до костей, я не могла пошевелиться. Она взяла две белые свечи и зажгла их, одну поставила возле моего правого уха, другую возле левого. Мне стало тепло и уютно, но всё ещё чувствовала холод камня. Женщина всё ещё пела, а потом подошла ко мне и поцеловала в макушку, я улыбнулась ей, затем она вдруг резко перестала петь:
— Софи, милая, принеси книгу! — Крикнула женщина.
Из — за угла вышла девочка лет десяти. Худая, бледная, светлые волосы заплетены в две косички, глаза цвета горького шоколада, на руках и ногах порезы от осколков, ещё не зажившие. Как будто она спала на осколках. Она передала толстую, потрёпанную книгу женщине.
Та женщина, остановившись на нужной ей странице, принялась читать, чем больше она читала, тем больше мне хотелось плакать, она читала на непонятном языке, от этого мне становилось всё страшнее и страшнее, но я держалась и не плакала. Когда она почти дочитала до конца, вдруг появился сильный ветер и потушил свечи, он развивал волосы женщины, она злобно улыбалась, смотря на меня, зелёный свет освещал её лицо. Мне было холодно и страшно, я заплакала.
***
Я резко открыла глаза. В глазах заиграли разноцветные искорки. Села. По спине стекали холодные капельки пота. В голове крутилось множество вопросов. Кто эта женщина? Это моя мама? Если это моя мама, то почему она так жутко улыбалась? О чём она пела? Почему мне было так страшно? Что это за место? Та девочка, та самая Софи, которую я знаю? Если это та самая Софи, то она знает эту женщину?
Чтобы образы не растаяли, я схватила первый попавшийся листок и уголь, которым я иногда рисовала на лице большого Бо, когда он спал. Я присела на пол и быстро зарисовала портрет той женщины, получилось очень похоже, я даже не знала, что умею рисовать. Видимо действительно мне подчистили мозги.
Сегодня только десятое ноября, нам ещё долго путешествовать, я даже не знаю смогу ли я дальше принимать это зелье, от него мне только хуже, хотя я всё равно должна знать, что со мной было, раз мне частично стёрли память.
Я не могла уснуть, а утром на учёбу. На душе было очень гадко, я взяла плед укуталась в него как следует, надела свои любимые махровые тапочки. Вышла из комнаты, затем осторожно вышла из гостиницы.
К моему удивлению снова был разожжен костёр и возле него на раскладном стуле сидел Кэм, возле него стоял ещё один такой же. Подняв глаза чуть выше, я заметила, что в комнатах директора и Софи горит свет.
«Значит, это он так крепко спит!», — подумала я.
— Не стой там! Я прихватил стул для тебя, я знал, что долго ты не проспишь, — сказал Кэм.
— Ты знал, что я приду? Откуда? — Спросила я.
— Ты думаешь, я глупый? Я помню, что говорил тебе, когда мы были в Долине эльфов, перед тем как снова отключится, — ответил он.
Я подошла и присела на рядом стоящий стул:
— Ты об ананасовой войне говоришь? Да, такое забыть нельзя.
Он раздраженно вздохнул:
— Я помню про тьму, про орлиные крылья!
Я видел это тысячу раз, мне каждый день снится этот сон, просто в этот раз я не мог заткнуться, слова сами вырвались.Я нервно сглотнула:
— Поэтому тебе не спится? — Мне стало неловко, значит, он тоже знает, что со мной что — то не так.
— А как ты думаешь? Каждую ночь я вижу много мертвых охотников, эльфов, гномов, русалок и т. д. И ты в центре руин, поглощенных в огонь и дым, а за спиной у тебя крылья, не просто крылья, орлиные, на тебе много крови, но не твоей, а в глазах пустота и злоба, какая бывает у всех злодеев в фильмах.
— Ты боишься меня?! Я не знаю, причём здесь я, как такое вообще может быть, я не хочу быть злой, ты уверен, что видел именно меня?!
Он улыбнулся:
— Что ты, это всего лишь сон, возможно, это просто глупая идея, ты очень добрая и знаешь, мне, кажется, я могу доверить тебе один секрет, о котором кроме меня никто не знает. Так вот, я хочу найти свое ребро. Если ты засмеешься, я всё пойму.
— Ребро? Извини, я не понимаю, у тебя что — то с ребром?
— Нет, ну знаешь, у людей есть теория на счёт Адама и Евы, Ева появилась из ребра Адама, я хочу найти свою Еву, но пока мне не особо везло.
— Это не смешно и не глупо, это вполне нормальное желание. Только, что тебе мешает её найти, я думала, все девчонки вешаются тебе на шею.
— Мне не нужна такая девушка, мне нужна как ты, чтобы я даже раздражал её порой, а не наоборот. Плюс моё проклятие мне не даст найти.
— Как я? Ты прикалываешься? Я же кошмар для любого парня!
— Вот поэтому ты хорошая, ты не считаешь себя идеальной и поэтому ты хороший вариант.
Я не знала, что ответить, но потом вспомнила про рисунок из кармана пижамных штанов:
— Кэм, это очень важно, кто эта женщина? Ты когда нибудь ее видел? — Сказала я, показав ему рисунок.
— Нет, она из твоего воспоминания?
Я кивнула.
— Может это твоя мама?
— Я не уверенна, боже! Да я же ни в чем неуверенна! Я ничего о себе не знаю, не знаю, кто мои родители, не знаю, кому верить, а кому нет! — Сказала я и закрыла лицо руками.
— Мне кажется, ты слишком всё усложняешь, будь проще!
— Если бы это было так легко, сначала моя жизнь напоминала мне «День сурка», а потом все резко перевернулось, и весь мой прежний мир изменился, у меня вдруг стали приступы жестокости, странные воспоминания, всё пошло наперекосяк! — Взбунтовалась я.
— Да, я не спорю, у меня же тоже раньше так было, но я справился. Черт! Да я даже тебе рассказать могу! Ты же ведь наверно знаешь, что мои родители богаты, и раньше я не понимал, на сколько, это ужасно, я жил, как ни в чём не бывало, купался в золоте и драгоценных камнях, а потом мне исполнилось двенадцать… — он сделал короткую паузу, а затем продолжил. — Как — то я пошёл прогуляться, так как, я редко бывал на улице, мне было не сложно заблудиться. И я забрел в район изгнанных, то есть тех, у кого не было силы охотников, так вот в чём суть, они все жили в деревянных домиках, которые гнили, а охотники были такими тощими, что мне хотелось принести всю еду из дома, чтобы накормить их. Когда я вернулся домой, я рассказал всё отцу, но он меня не понял, ему было плевать на этих охотников, на следующий день, я впервые сбежал из дома, прихватив с собой кучу еды и отнёс тем охотникам, — он активно жестикулировал руками, при этом смеясь. Но я уже не слушала, что он говорит, я смотрела на него, на его улыбку, на играющий свет от огня на его лице и темно — синих глазах. Я очнулась от этого только тогда, когда Кэм хлопнул в ладоши, –…БАМ! И я не завишу от денег родителей! Я понял, что для счастья деньги не нужны! Я, конечно, прихожу к ним в гости по праздникам, больше все моя сестренка скучает, но я не хочу, чтобы и она поняла, как живут другие.