Омут. Книга вторая. Углы

– «Вам»?

– Да, тебе и твоему деду.

– А, - понятно, уже страшно.

– Когда Кристин узнала о похоронах твоей бабушки, она вспомнила о нашем разговоре. Она знала, что если умерла Ева, то значит, умер и Профессор. Но у русского Профессора была еще сверхумная дочь, которая не могла не продолжить его дело. И в таком случае ей нужна была пища для ума. К тому же у моего деда тогда были проблемы со здоровьем, и мои друзья боялись, что все исследования могут прерваться. Кристин дождалась, когда все уедут, и положила конверт с моим посланием к подножию памятника. Будучи уже таким, - он показал на себя, - я был там и следил за тобой. Было печально для меня, что на кладбище ты вернулась только год спустя. И все же лучше поздно, чем никогда, - француз уныло улыбнулся.

– И… - что сказать, даже не знаю, - что теперь? – да, просто гений, теперь он решит, что у сверхумной мамы сверхтупая дочь.

– Думал, ты знаешь, - он озадаченно взглянул на меня.

Входная дверь открылась, и внутрь молча и мрачно вошел Джей. Не обращая внимания на нас, прошел мимо. Мы в тишине проследили за ним.

– Вообще-то, они нас все равно не видят и не слышат, - как-то между прочим произнес Франциск.

Я послала ему свой укоризненный взгляд и последовала за Джеем, который разговаривал с нянечкой у моей постели.

– Значит, никаких изменений, - его лицо сделалось еще мрачнее.

Мой кот лежал в ногах тела – по-другому это и не назовешь. Мартик мирно спал, пока его чуткие уши не услышали мой голос.

– О, Джей, - я сокрушенно качала головой.

Кот неожиданно встал на дыбы и зашипел на меня.

– Марти? – удивилась я и не на шутку испугалась.

– В чем дело? – Джей обращался не то к нянечке, не то к коту.

– Милый, ты меня видишь? – но вместо ожидаемого мною приятного приема со стороны кота шел только негатив: он стоял на дыбах, шипел и предупреждающе рычал.

– Прекрати! – велела я, ткнув ему указательным пальцем в нос.

– Что происходит? – в дверях стоял Франциск.

– Меня видит кот, - ответила я.

– Хм, странно, - он осторожно подкрался ко мне, а Мартик взбесился по полной программе – он пытался кинуться на меня или на Франциска, - у нас во Франции нет домашний животных.

– Но хаски Грейс меня не видят, - Джей пытался утихомирить кота, но тщетно.

Тут же послышались голоса снизу – это вернулись Элинор и Лео и, видимо, Грейс вместе с ними. Прыжки Лео по лестнице и через секунду он стоит в дверях с огромными от удивления глазами.

– Что случилось? – он явно боялся пошевелиться, а за его спиной уже стояли Электра, хаски и Грейс.

– С вашим котом что-то не в порядке, - сообщила им нянечка.

– Вообще-то это не наш кот, - известила Элинор, - это кот Элли.

– Какая разница, - сквозь зубы прорычал Джей.

– И все же? – Электра отодвинула Лео и прогарцевала к старшему брату.

– Марти, зайка, успокойся, - я попыталась погладить кота, но моя рука была лишь воздухом, а зверь продолжал шипеть, кряхтеть и даже пытался прыгнуть на меня, - прекрати! – прокричала ему в самое лицо и, на удивление, он замолк.

Мяукнул что-то жалкое и, обиженный и оскорбленный, вылетел из комнаты.

– Это было странно, - Лео осторожно подошел к моему телу.

– Более чем, - согласился Джей.

Я предложила Франциску остаться на ночь у нас, впрочем, ничто не могло помешать ему в этом даже без официального приглашения. Перед самым сном Джей навестил мое тело. Я стояла тут же со скрещенными руками на груди.

– Я не знаю, слышишь ли ты меня, - тихо начал он, - я вот сегодня был у ювелира… Не знаю, почему… Отдал ему тот камешек, он сделает из него кулон… Самый красивый… Для тебя…

Слезы комом встали в моем горле. Так обидно, что я не могла его обнять, сказать, что со мной почти все в порядке, что я рядом. Стою тут, как дура. Не было больше сил смотреть на его мученья, когда мои не меньше. Я вышла из комнаты, в коридоре сидел Франциск, чье выражение лица не обещало ничего хорошего.

– Ты сказала ему о камне? – резко вскочил он и стал выше меня на голову с лишним.

– Нет, - сдерживая слезы, ответила я.

– Но камень у него.

– Нет, - повернулась к двери лицом, как жаль, что я не могу видеть сквозь стены, - он у ювелира.

– Весь?

– Нет, только половина…

– А другая где?

Лучше бы он не спрашивал об этом. Кажется, грядет великая буря. Жаль, не запаслась зонтом.

– В самолете он упал и раскололся пополам, - я попыталась ответить уклончиво.

– Где вторая половина? – потребовал Франциск, встав лицом к лицу со мной.

– Я… не знаю, - честно ответила.

– То есть?

– То и есть, вторая половина куда-то упала, и я не смогла ее найти, - для надежности закрыла глаза, нет желания видеть пар из его ушей и ноздрей.

– Бесценный камень сейчас на помойке. Замечательно! Просто замечательно! – в гневе я видела его впервые.

Я отвернулась. Мне и так паршиво, а тут еще он кричит и распаляется французскими ругательствами – уж как это я поняла, сама не знаю.

– Не вопи, - попросила я.

– Какая разница! Все равно никто не слышит, - это освещение такое или его глаза и вправду красными стали?

– И все же, - сказала я едва слышно.

– Хуже всего, если камень попал в чьи-то руки, - о моем существовании он уже и забыл, - вот черт! – я вздрогнула от неожиданности, он вроде бы мирным начал становиться.

– Франциск? – тихо решила напомнить о себе, пока он продолжал что-то хаотично бормотать, надеюсь, не проклятья на мою голову.

– Так, Элль, - глаза не красные, слюной не брызжет, на вид почти нормальный человек, - мне нужно срочно вернуться во Францию… Правда, я не знаю как… Но… Будем надеяться на русское «авось», - остановился посреди коридора, - ты со мной?

– Что? Куда? – за ходом его мыслей тяжело уследить.

– В Париж, - с гордостью за родной город ответил он.

2

Эта идея мне не понравилась с самого начала. Я не собиралась, а главное, не горела никаким желанием сейчас покидать свое тело и друзей. Еще луна не завалилась спать, солнце едва приоткрывало свои очи, а Лео уже лежал рядом с телом на моей кровати и увлеченно шептал на ухо – делился своими тайнами, рассказывал, как вчера ходил к дантисту. Мартик, как ни в чем не бывало, еще ночью прокрался в комнату и лег в ноги – его любимое место. Зная о том, как важно для Лео, чтобы я все знала, мне приходилось слушать его и одновременно следить за остальными жильцами. Франциск сидел на кухне, тщетно мечтая наконец по-человечески поесть.