Он, Она и Париж

Гулять по магазинам, в которых никогда ничего не куплю, я всегда считала бесполезным времяпровождением. Лучше уж посидеть где-нибудь, попить кофе, потупить в телефон или фотоаппарат. И чтоб народу было поменьше.

Именно для этих случаев Он однажды подарил мне банковскую карту, открывающую доступ в лаунж-зоны аэропортов — и не только. Там еще было много чего, что я не запомнила, а что запомнила, тут же забыла за ненадобностью. Но сейчас, после того, как меня на досмотре заставили вывернуться наизнанку, а потом снова свернуться в свою привычную одёжно-вещевую оболочку, мне хотелось уединения. Думаю, это несбыточная мечта в аэропорту с его морем людей, снующих туда-сюда, но хоть приблизиться к ней уже за счастье.

В лаунже и правда было немного народу, что меня порадовало. Женатая пара с двумя послушными детьми, смирно сидевшими на диване, уткнувшись в детские книжки на немецком языке. Лысеющий мужчина с щекастым лицом человека, не привыкшего себе ни в чем отказывать, который увлеченно читал бизнес-вестник, уплетая при этом кусок шоколадного торта. Дама преклонных лет с внимательным взглядом бизнес-леди, способной по туфлям безошибочно определить содержимое твоего банковского счета. И никого больше. Идеальное место для убийства времени, оставшегося до посадки.

Стоически выдержав сканирующий взгляд старушки, беру кофе и ухожу в самый дальний угол, где предупредительно поставлены диван и столик для таких, как я, оберегающих свой внутренний мир от излишнего чужого внимания. Достаю фотоаппарат, начинаю листать последнюю фотосессию с Вик — всё как-то не было времени посмотреть, что тогда получилось. Хотя «не было времени» это обычно всегда отговорка для того, что забыла сделать, или просто когда лень оказалась сильнее меня. Думаю, не одна я такая.

Удаляю пару снимков, которые мне не нравятся, и тут слышу легкое, еле слышное фырканье. Поднимаю глаза от экрана.

Ну да. В лаунж зашел парень. Брюнет, подтянутый, в костюме, рубашка под которым расстегнута на одну лишнюю пуговицу, что, конечно, не могло не вызвать недовольства у престарелой дамы. Хотя, думаю, дело не в пуговице, а в подспудном осознании, что вряд ли когда этот молодой человек расстегнет ради нее остальные. Некоторые люди болезненно воспринимают собственное увядание, сожалея о том, что их время безвозвратно уходит, и завидуя молодым. Зря, по-моему. В каждом возрасте есть свои плюсы и минусы. Ближе к старости минусов, понятное дело, становится больше. Но тогда, наверно, нужно просто меньше обращать на них внимания, и больше радоваться плюсам. Жизнь слишком коротка для того, чтобы тратить ее на негатив — даже тогда, когда негатива в ней становится всё больше и больше…

Непроизвольно мой взгляд цепляется за эту непристойную пуговицу, поднимается выше. Потом опускается ниже, до ботинок, начищенных до блеска. Всегда уважала мужчин с ухоженной обувью — обычно тот, кто следит за ней, следит за собой в целом. И не только за внешностью, но и за своими поступками, которые тоже старается поддерживать в чистоте.

Одергиваю себя, отвожу глаза. Этот сканирующий взгляд заложен в каждой женщине изначально. Как у охотника, оценивающего добычу — надо оно мне, не надо… Вик как-то в шутку сказала, что девушки, даже будучи замужем, всё равно замуж хотят. Но это точно не про меня. В моем случае мне точно никто не нужен, Его достаточно вполне. Но против природы не попрешь. Поэтому и приходится иногда осаживать себя — в таких случаях, как сейчас, например.

Но мимолетный первичный вывод уже сделан. Мордашка, рост, стиль одежды, осанка — всё на уровне. При этом на лице нет неприступно-надменного выражения, свойственного красивым мужикам — мол, вот он я, любите меня все безоговорочно, а кто с этим не согласен, может засунуть себе свое мнение туда, куда не заглядывает солнце. Что, несомненно, парню в плюс.

Краем глаза отмечаю, что он берет чашку кофе и садится неподалеку от меня, через один столик. Видимо, тоже любит уединение. Думаю, если б не я, он сел бы на мое место. С некоторых пор я чувствую людей своей породы, старающихся как можно меньше контактировать с представителями своего вида. Может, конечно, всё это я себе придумала. Но как приятно порой убедить себя в том, что ты не одна такая на свете, что есть помимо тебя еще мотыльки, предпочитающие второй раз не подлетать к горящей лампе, чтобы не обжечь крылья.

Мой палец механически листает фото, но мысли уже далеко от них. Почему? Наверно потому, что я чувствую — парень тоже смотрит на меня. Не сказать, чтобы заинтересованно, просто в данный момент я несколько интереснее фикуса, стоящего справа от меня, а поле зрения менять неохота. Многие мужчины, увидев обручальное кольцо на пальце девушки, теряют к ней интерес. Другие наоборот, начинают разглядывать внимательнее — «ну ка, ну ка, посмотрим, что ж он в ней такого нашел?». А некоторые смотрят просто потому, что взгляду больше не за что зацепиться. Забавно. Почему ж мне сейчас интересно, какой из этих трех случаев — его?

Полагаю, потому, что мне просто больше нечего делать. Почти уверена в этом. Поэтому когда я чувствую, что он отвел взгляд, в свою очередь, рискую еще раз глянуть в его сторону. При этом рука отрывается от фотоаппарата и автоматически поправляет волосы.

Ну вот. Отмечаю с легкой досадой: стоило симпатичному мужчине посмотреть на меня, как тело автоматически реагирует, прихорашивается. Рефлексы, не зависящие от нас, порой выводят из себя. Впрочем, думаю, этот парень привык к таким непроизвольным жестам представительниц противоположного пола, поэтому не сочтет его за приглашение подсесть за мой столик и начать непринужденную беседу.

Кстати, он действительно симпатичный. Второй взгляд выявил детали. Темные волосы красиво подстрижены. На левой брови небольшой шрам, которые, как известно, украшают мужчину. Глаза цвета молочного шоколада. Морщинки в их уголках, свойственные людям, которые много смеются. Волевой подбородок. Широкие плечи, но при этом чувственные пальцы музыканта, которыми он рассеянно поглаживает экран телефона — наверно, тоже листает старые фото или новостную ленту, думая при этом о чем-то своем.

Здесь, в лаунже, у всех появляется время подумать. Время, совершенно свободное от обычной, повседневной жизни, которая осталась там, за границей государства, которое ты уже покинул. Время между регистрацией и посадкой на борт целиком принадлежит только тебе, и больше никому. Нет расписания важных дел, некуда бежать, не к чему стремиться. Ты словно попадаешь в некий вакуум, где есть только ты — и твое по-настоящему свободное время.

Нет, конечно, какой-то трудоголик с железными нервами, возможно, даже здесь уткнется в свой ноутбук и продолжит зарабатывать деньги, нажимая на кнопки клавиатуры. Я бы так не смогла. Перед полетом я чувствую легкую нервозность, замешанную на отрешенности. Странное состояние. Ведь каждый человек перед тем, как подняться в воздух, так или иначе думает о том, что самолеты имеют свойство иногда падать…

И каждый старается не думать об этом. Не нужно это. Ведь и автомобильные аварии случаются, и кирпичи с крыш порой падают, так что ж теперь в машины не садиться и по улицам не ходить? Глупо, верно?

А всё равно думается… Потому наверно я сейчас листаю фото, не видя фотографий, и тем же самым занимается тот красивый парень по соседству. И все остальные люди в лаунже. Отвлекаются. Стараются не думать…

Но тут механический женский голос в динамиках объявляет начало посадки. И тут же лаунж приходит в движение. Люди собираются, поднимаются из-за столиков, идут к выходу. Брюнет с волевым подбородком — в их числе. Ну и отлично. Посижу в одиночестве. Странно, почему после объявления на посадку люди идут к своим воротам и становятся в очередь? Раньше ли ты сядешь на свое место в самолете, позже ли — какая разница? Зачем стоять, дыша в чей-то затылок, когда можно спокойно ближе к окончанию посадки без всяких очередей пройти через ворота и занять свое место?