Он просто спятил

– Я так и не услышал весомых аргументов, - усмехнулся Стас, подмечая, что следит за ней затаив дыхание.

Каждый ее жест, каждое движение, наклон головы или взмах ресниц будил в нем что-то первобытное – желание запереть и не отпускать. Желание обладать.

Естественно, он замечал за собой собственнические замашки, но они обычно не распространялись на женщин. Полина словно пробуждала его темные стороны, цепляла тонко изогнутым крючком пороки, осевшие где-то в глубине и ловко вытягивала их на поверхность. Этот ее чистый взгляд, маленькие ямочки на щеках, белозубая улыбка, заставляли Стаса попеременно сжимать кулаки. И все это было странно, ново.

– Не буду я твоей шлюшкой, Стас. Мне хочется нормальных отношений – серьезных, теплых, тех, что обычно перерастают в замужество. Ты для этого совершенно не подходишь.

– А кто подходит? – неожиданно зло спросил мужчина.

Руки его в который раз сжались в кулаки.

– Симпатичный парень-ровесник, с которым будет легко и приятно, - ответила Полина, прикусив нижнюю губу.

Раздражение бурным потоком хлынуло в кровь. От мысли, что этого чистого, нежного тела будет касаться какая-то падаль, у Стаса потемнело в глазах. Захотелось сказать что-то гадкое. Оскорбить. Унизить.

– Поздно. Ты уже моя шлюха. И войду в тебя, как только захочу. При этом, будешь ли ты орать от кайфа или боли – совершенно неважно.

– А я могу нанять дядю с интересной профессией. Он сделает тебе аккуратную дырочку вот здесь, - Полина постучала себя пальцем по лбу. – Только попробуй сделать мне больно, циничная мразь.

В кровь хлынул адреналин от осознания, что он вполне может сдержать обещание. Стас - большой и сильный, а она - совершенно одна, и заступиться за нее некому.

Полина ждала реакции на свои слова, и та не замедлила явиться. Стас неуловимо быстро поднялся и легко ударил ее по губам тыльной стороной ладони. Ударил не сильно, но разбил губы в кровь. Ожидаемо и предсказуемо, как по нотам. Ведь такие, как он – не любят сдерживать себя. Если раздражаются, говорят гадости, или распускают руки.

– Следи за словами, сука, - глядя ей в глаза, зло бросил Стас.

Полина вытерла рот салфеткой и засмеялась.

– Вот и настало время узнать друг друга поближе. Здравствуй, жестокий сукин сын, меня зовут Полина, и когда придет время, я буду фальшиво горевать на твоей могилке. Жаль, не увидишь, как картинно я умею утирать несуществующие слезы кружевным платочком.

Стас не верил тому, что слышал. После некрасивой сцены, что он допустил, эта мелочь все равно продолжала открыто его провоцировать. Злость мгновенно схлынула, и он пожалел, что не сдержался.

Разбитые губы не портили красоту, скорее добавляли остроты, расставляли акценты, и пусть Стас не хотел делать девочке больно, невольно залюбовался.

Иногда у него случались приступы ярости – отголоски прошлого, эхо давно минувших дней, и в это время под раздачу попадали все.

Стас не хотел, чтобы Полина видела его таким раньше времени, чтобы подмечала недостатки. Как бы ни парадоксально звучало, он хотел ей понравиться. И то, что она упорно не желала видеть в нем своего «принца», выводило из себя куда крепче, чем любые дерзкие слова.

В то время, когда не стонала под ним, девчонка была холодной, отстраненной, смотрела на него практически с жалостью. Именно это поднимало со дна души всю накопившуюся за долгие годы муть. Стасу хотелось любым способом стереть с ее лица равнодушие и унижающую достоинство жалость, он хотел видеть в ее глазах привязанность, влюбленность.

– Я все сказал. Жди звонка. Не приедешь, как позову, мои парни притащат за волосы, - сказав, поднялся со стула и вышел из квартиры.

Близился рассвет, но Полина не спешила ложиться спать. Сидела на постели с ноутбуком на коленях, искала информацию о любовнике. Просмотрела социальные сети, но там ничего не нашлось. А вот открыв городской сайт, практически сразу увидела на снимке Стаса в обнимку с ректором своего вуза. Под фотографиями размещалась статья, в которой говорилось, что местный бизнесмен согласился финансировать проект по обмену студентов. Обещал отремонтировать общежитие, обустроить кафедры, подняв тем самым статус университета и приблизив его к европейскому уровню.

Станислав Громов – успешный предприниматель, и акула местного болота, был не женат, не судим, и прочие бла-бла-бла.

Полина зевнула и выключила компьютер.

Через два дня, сняв деньги со счета и откопав среди прочих документов загранпаспорт, Полина улетела в Лондон.

Город встретил сырой, зябкой влажностью и пониженной температурой. После зноя на родине, туманный Альбион приятно остудил не только тело, но и эмоции.

Мимолетная связь с эгоистичным мерзавцем, угрозы и запугивание, показались Полине далекими и какими-то нереальными. Девушка рассчитывала, что за время ее путешествия, он найдет себе новое увлечение, а о ней благополучно забудет.

Она заехала в гости к отцу, они чинно выпили послеобеденного чаю, обсудили последние новости, затем Полина расцеловалась с очередной мачехой и отбыла в гостиницу. Фальшь их любви была такой явной, что Полине хотелось скрежетать зубами. Жить так, как живут отец и его любовница, девушка не желала.

Полина отдыхала, ходила на прогулки и по магазинам, дважды танцевала в ночных клубах, но спустя две недели заскучала. Город был дружелюбным, интересным, но чужим. Хотелось вернуться и вдохнуть полной грудью зной пополам с выхлопными газами, послушать лекции и позабавляться смущением новенького философа. Преподаватель был молод, румянец на его щеках проступал свекольно, и не сходил до тех пор, пока Полина не опускала взгляда.

Еще, тайно каясь, очень хотелось увидеть Стаса. Почувствовать его тепло, наслаждение от близости. Как ни крути, а начала привыкать, привязываться. Такие мысли девушке не нравились, они шли вразрез с ее планами, но, как известно, глупому сердцу приказать невозможно.

К началу третьей недели, девушка взяла билет на обратный рейс и, прихватив пару сувениров из Дьюти Фри в аэропорту Хитроу, вернулась домой.

Стас не моргая смотрел в монитор. Там транслировалось онлайн видео из квартиры Полины.

Он отправил специалиста установить камеры по всему жилищу девушки. Давно, на следующий день после их знакомства, и пока Полина была на работе, юркий человек нашпиговал камерами каждую комнату в квартире – не пропустил даже ванную, оставив мертвую зону только в уборной. Большего личного пространства своей любовнице Стас дать не мог.

Он хотел наблюдать за ней круглыми сутками, хотел смотреть, как она обедает, читает, как пританцовывает под музыку, ложится спать, мельтеша у кровати смешными шортами с вышитой мордой чеширского кота на своей сладенькой попе. За ней было интересно наблюдать – Полина смешно хмурила лоб, когда не понимала написанного в конспектах, сексуально прикусывала кончик шариковой ручки, или облизывала губы, когда ела конфеты.

Стас был вне себя, когда понял, что она полетела в Великобританию. Да, понимал, что Полина свободный человек и имеет однозначное право путешествовать и делать то, что вздумается, но собственник внутри него кричал, что это совсем не так.

Сейчас Громов смотрел, как она купается после дороги из аэропорта, и поглаживал себя, представляя, как ее губы смыкаются на его члене. Как золотоволосая голова ритмично двигается вверх-вниз, а язык жарко и влажно скользит вслед за губами. Стоило мозгу нарисовать подобную картинку, как тело мгновенно бросило в жар, а сердце забилось гулко, как отбойный молоток.