Он тебя не любит(?)
Шрифт:
Вот только спроецировать отношения родителей на себя у него никак не получалось. Он сравнивал свое отношение к Алене и получал кальку родительских отношений — ровные, теплые и… домашние. Он так давно знал Алену, что ему казалось, они уже породнились. А вот ураган по имени Эвангелина в эту кальку никак не вписывался. Значит, их отношения и есть та самая похоть, инстинкты, о которых без конца твердила мать?
Это переворачивало с ног на голову все его представления о чувствах, такие отношения изматывали, потому что превратились в самую настоящую зависимость. Он не кривил душой перед другом, говоря, что лучше бы их не было. Да, наверное, Макар тысячу раз предпочел бы им привычную тихую и спокойную
Несмотря на то, что он изучил каждый сантиметр ее тела, эта девушка оставалась для него темным неизведанным омутом. Если Мак знал, что нужно делать, чтобы она выгибалась под ним с хриплыми стонами, то как сделать, чтобы в ее глазах мелькнула жизнь, он не знал.
Она открылась лишь несколько раз — когда он позвал ее с собой жить, когда надел на пальчик колечко, иногда в ее глазах появлялся живой блеск, когда они ужинали дома или в обнимку смотрели телевизор. Тогда ему казалось, что она вся его, его Эвочка. Но бывало и такое, что блеск становился холоднее ночи, и Макар ощущал себя бесконечно далеким, как тогда, когда он нашел ее по геолокации на окраине города в дешевом кафе.
Она была в таком состоянии, что расспрашивать о чем-то он просто побоялся. Тут и идиоту было ясно, Эва с кем-то встречалась, и этот кто-то довел девочку до такого состояния, что она даже говорить не могла. Этому обстоятельству Макар в некоторой степени был даже рад — скажи она имя этого урода, и Мак уже сидел бы за убийство.
Это был первый в их жизни раз, когда она отказала ему в сексе, Макар до сих пор помнил ее полные боли глаза, эта боль прорывалась сквозь кокон, в котором спряталась Эва, и разрывала его сердце на куски. Он и не думал ее трогать, просто хотел обнять, и с утра так удачно получилось с кольцом, Макар уже несколько дней прятал его в тумбочке, ждал удобного момента, потому что решение жениться пришло к нему намного раньше, чем его озвучил Тимур.
Кравченко ругал его на чем свет стоит.
— Слушай сюда, Макар, ты если хочешь с ней жить, прекрати вести себя как наседка. Определись, ты ее мужчина или ты ее папа. Она хоть и молоденькая, но все-таки женщина, а ты давишь на нее, давишь всей своей массой. Ты серьезно жениться собрался?
— Да, — упрямо отвечал Макар, в глубине души соглашаясь с каждым словом.
— Тогда высунь голову из зада и посмотри на ситуацию трезво. Ты хочешь, чтобы было как у отца? Он Нику из дома не выпускал, ревновал к каждому столбу, а потом гнобил, что она никто и ничего из себя не представляет. А кто ж ей не дал стать кем-то? Сам Ромка и не дал. А Эвочка твоя это не Ника, она очень непростая девочка, Макар, а ты ее собой закрыть хочешь.
Как назло ему надо было улетать в Париж, а Эва попросилась с ним. Сама мысль, что она будет одна, без него, бродить по чужому для нее городу вызывала в нем тихую клокочущую ярость. Это Мак и его компания в Париже были как у себя дома, все они учились в Европе, перемещаться внутри Евросоюза могли без проблем и часто встречались на выходных то в Париже, то в Вене, то в Риме. Макар попросил Тима присмотреть за Эвой и полетел сам, твердо решив отправиться с ней на острова в свадебное путешествие. На Бали, например.
С Аленой они встретились случайно, она прилетела на три дня на конференцию, заезжала за ним к обеду, и он даже рад был не видеть некоторое время надоевшие рожи своих директоров и юристов. Он заметил, что Алена в последнее время слишком часто мелькает в зоне видимости, но для себя решил, что та хочет помириться с Русланом и даже был этому рад.
Тем более, что взбудораженный Рус недавно
заявился к Макару в офис, рассказал, что провел расследование и понял, что его намеренно пытались поссорить с женой. Точнее, уже развели. Сучка-секретарша подсыпала ему в кофе похожей отравы, которой сам он в свое время хотел опоить Эву, только дозу всандалила лошадиную. Не хватило только мозгов помыть чашку. Кто-то, или она сама, или ее сообщник, позвонили жене, та приехала и застала совершенно безобразную сцену — мужа со спущенными штанами.Руслан пытался объясниться с женой, но та ничего не желала слушать, и он попросил Макара помочь. Алена тоже приезжала к Макару в офис, у него там как проходной двор в последнее время, он, кстати, так и не понял, что ей было нужно. А когда получилось ее сплавить и посадить в машину, Макару показалось, что на противоположном тротуаре стоит Эва. Он даже побежал туда, но никакой Эвы не увидел.
А потом позвонила Алена, по голосу было слышно, что она пьяна, просила забрать ее из бара, «Глазурь», кажется. Сказала, что звонила Руслану, но у того отключен телефон. Мак тоже набрал Руса, он в самом деле был вне зоны сети, пришлось ехать в «Глазурь». Конечно, Эве не следовало знать, что Алена пыталась втянуть его в поцелуй и говорила странные вещи, как она ошиблась и как она жалеет о своем замужестве. Но в таких вопросах Мак был непреклонен — сейчас он не один, у него есть девушка, и хоть дни воздержания дали о себе знать, изменять Эве он не собирался.
Макар сел в кровати и потер виски. Без Эвы ему совсем плохо спалось, уже которую ночь он ворочался в постели, снедаемый желанием — понятно, что и секса тоже хотелось, эта девочка его разбаловала — но и просто полежать в обнимку было бы счастьем. Но Кравченко настоятельно советовал Макару оставить на время девочку в покое, и он скрепя сердце — и скрипя зубами — терпел.
Внезапно пришло осознание того, что ее больше здесь не будет, она будет жить и спать в другом доме, и стало совсем тоскливо. Пусть сейчас они спят в разных комнатах, зато Макар знает, что она здесь, рядом.
Вспомнился вечер, когда он привез Эву к себе, а потом утро, когда она проснулась в его постели и рассматривала с любопытством, а он наблюдал за ней из-под полуприкрытых век. Макар встал и решительно направился к гостиной, где спала Эва — нет, все неправильно, все не так. Она не должна уходить от него, нужно найти другой выход. Но перед закрытой дверью остановился.
«Я больше не хочу тебя, Макар», — будто ударило в голову. Он обещал, что не будет давить на нее, он должен дать ей уйти, просто недалеко, ее нельзя далеко отпускать. Он будет рядом.
Мак сел у двери, прислонился спиной к стене и накрыл руками голову.
Глава 19
Мак проснулся, дернулся, будто его пнули, и поначалу не мог сообразить, почему тело ломит как у столетнего старика. В ступни вонзились тысячи иголок, он подтянул затекшие ноги и принялся их разминать, а сам прислушался. В гостиной было тихо, наверное, Эва еще спала, и снова больно хлестнуло — все, все неправильно. Она не должна лежать там одна, а он сидеть у нее под дверью, они должны были проснуться вместе.
Макар обнимал бы ее со спины, прижимаясь всем телом, и повторял изгибы, которые у них совпадали идеально. А потом еще во сне начал бы целовать сонную, теплую Эву, которая еще немного ленилась бы и делала вид, что спит, пока не начала отвечать…
Он болезненно поморщился, тело вспомнило Эву еще раньше самого Макара, и если бы не озвученная приказным тоном рекомендация Кравченко о воздержании, он бы просто вломился к ней, а там как карта ляжет. Вместо этого пришлось идти в душ. А выйдя из душа, Мак наткнулся на Эву.