ОН. Новая японская проза
Шрифт:
Упав на Землю, мы, изгнанники, сразу же получаем внешность землян и их язык. И с этого момента у нас есть единственный шанс выжить — приспособиться к земной культуре. Привилегии, которые мы имели на Небесах, здесь совершенно ни к чему, чудесные свойства, которыми мы были наделены при рождении, постепенно слабеют, а потом и окончательно утрачиваются. Труднее всего бывает отделаться от врожденных привычек: отучиться открыто проявлять свое любопытство, совать нос в чужие дела; отвыкнуть хранить в памяти то, что есть, и то, чего нет; слоняться повсюду без цели и дела. И еще вспоминать. О том, что когда-то ты был небесным ангелом. Когда же померкнут в памяти воспоминания о жизни на Небесах, придет смирение.
— Я не могу тебе ничего посоветовать, хотя я и старше. Возможно,
С другой стороны стойки нам слабо улыбалась хозяйка бара, тщетно пытаясь скрыть растерянность. Что, забавны наши шутки?
— Нам лучше поговорить наедине.
Не успел я произнести эти слова, как рядом запела та самая женщина с визгливым голосом, запела песню, похожую не то на вопль горя, не то на крик радости. Видя, что мы собираемся уходить, хозяйка сказала:
— Похоже, вы спелись.
Снаружи нас оглушил звон бьющихся бутылок, рев бешено несущихся по узким улочкам такси, хор компьютерных автоматов из игрового центра, смеющиеся голоса подвыпивших прохожих… Звуки — сироты, люди охотно производят их на свет, но потом никто уже не обращает на них никакого внимания.
— Шумно здесь, на Земле, правда?
— Да нет, не очень. Разве вам казалось, что на Небе тихо?
— Пожалуй, нет. Но тамошние звуки гармоничны. А здесь — кто во что горазд.
— Возможно, у меня что-то со слухом. Мне кажется, что и здешние звуки прекрасны.
Это звуки-то города прекрасны? Он просто еще не успел перестроиться на земной лад. Ведь слух небожителей улавливает гармонию в любом шуме. Мой-то слух, вне всякого сомнения, стал вполне земным. Боюсь даже, что, окажись я теперь на Небесах, я возмутился бы, не обнаружив ни одной приятной мелодии. Ведь земной слух воспринимает небесные звуки тоже как шум.
Очередь на такси двигалась быстро, не прошло и пяти минут, как мы уже сидели в машине, мчавшей нас к моему скворечнику.
— Сегодня ты переночуешь у меня. Нам о многом надо поговорить.
— Скажите, а кем вы стали здесь, на Земле?
— Кем? В данный момент я просто живу в свое удовольствие.
Такси промчалось по нескольким эстакадам, глядя на которые я почему-то всегда представлял себе чьи-то гигантские пальцы, неожиданно ухватившие земной покров и приподнявшие его; затем судорожно, словно икая, принялось обгонять одну машину за другой, удаляясь все дальше и дальше от центра города. Минут через двадцать мы остановились у гигантской стены.
— Что это?
Окрестные жители называли этот дом «крейсером». Громадина в двадцать один этаж возвышалась над землей, и на самом последнем этаже прилепился мой скворечник.
Люди Земли привыкли жить в созданных собственными руками коробках, словно скорпионы, которые, облюбовав какой-нибудь уголок в громадной пустыне, роют себе там тесные норки. Иногда люди покидают эти коробки, но лишь для того, чтобы спустя некоторое время непременно вернуться в них. В конце концов начинаешь сочувствовать этим неутомимым труженикам, которым и в голову не приходит сетовать на полное отсутствие свободы. Впрочем, теперь это и моя участь. Я обречен жить, подчиняясь круговороту смертельно наскучивших повторений, которым лишь смерть и способна положить конец. В первое время после моего падения я полагал, что эти повторения — пытка, к которой меня приговорили. С точки зрения обитателей Небес, жизнь на Земле — что-то вроде фабрики, усердно воспроизводящей мучения. Порочный круг в чистом виде! Лишь сон в скворечнике-коробке позволяет жителям Земли вкусить небесных радостей.
— Очень уж тесное у вас убежище! — пробормотал он, войдя в комнату.
— Это мой дом. Прекрасный, роскошный дом. В прошлом мне случалось ночевать и в картонных коробках. Ты знаешь, что такое сны? Это чисто земное явление, но ощущения, которые при этом испытываешь, ближе всего к небесным. Здесь, на Земле, жизнь подчинена законам порочного круга,
и сон — единственная возможность хоть на миг разорвать его. Дом — это место, где смотрят сны. Во сне земной человек становится свободным как ветер. Правда, случается попасть и в беду. Тебе надо набраться мужества для того, чтобы с завтрашнего дня достойно начать земную жизнь. Одно испытание ты уже проходишь. Я имею в виду испытание силой тяготения.— Да, и это так утомительно. А земные люди? Я не заметил, чтобы они от этого страдали.
— Они тоже устают. Сопротивляться силе тяготения — непосильный труд. Потому-то вечерами они возвращаются в свои жилища и ложатся спать. Ложатся спать для того, чтобы, забыв о земном, хотя бы во сне сделаться ангелом небесным и воспарить высоко над землей.
Я переоделся в халат, а ему дал тренировочный костюм. Достав из холодильника шампанское, я открыл окно на балкон и запустил пробку-ракету. Разлив пенящееся шампанское, протянул ему один из бокалов. Сам же, сжимая пальцами ножку другого, посмотрел сквозь стекло на вечернее небо.
— Когда так смотришь, пузырьки шампанского превращаются в звезды.
— Какое странное вино! Смотрите-ка, а ведь сегодня полнолуние.
— Да, сегодня хорошо видно, как падают на Землю наши товарищи.
Смеясь, мы рассматривали друг друга, пытаясь отыскать ангельские черты.
— Сколько вам лет?
— Сорок один. Там, куда я упал, молодежи совсем не было. А тебе сколько? Имя у тебя уже есть?
— Пока у меня нет ничего — ни возраста, ни имени, ни гражданства.
— Ты должен все хорошенько обдумать. Имей в виду, что потом ничего изменить уже будет нельзя.
— И надо все придумывать самому?
— А как же! Ведь редко кому посчастливится встретить старшего товарища, готового помочь советом. Кем бы ты хотел стать?
— Мне не хотелось бы расставаться с музыкой…
— Что ж, тогда тебе следует сделать музыку своей профессией. С твоим слухом, с твоим голосом ты наверняка добьешься успеха. Я видел, какое впечатление произвело твое пение на посетителей бара. К тому же музыка — это та нить, которая связывает Землю с Небом. Музыка и сны.
— Знаете, а ведь я упал на Землю по собственной воле. Мне ужасно захотелось познать свойства земных звуков.
— Надеюсь, что тебе не придется раскаиваться. Не стоит недооценивать здешние трудности, это не приведет ни к чему хорошему.
Мысль, что можно самому, по собственной воле спуститься на Землю, да еще имея при этом какую-то тайную цель, возбудила в моей душе страх, смешанный с изумлением. Он не совершил никакого преступления, и наказание было для него чем-то вроде развлекательной прогулки. Да, времена явно изменились. Что касается меня, то я был жесток, потому что еще там, на Небе, превратился в земного человека. Когда у ангела, не имеющего ни определенного облика, ни прошлого, ни возраста, ни имени, появляются воля и память, когда в своих рассуждениях он начинает руководствоваться логикой, тогда он перестает быть ангелом. Настоящие ангелы не рассуждают, а поют, не страдают, а просто существуют. Вселенская истина выражается в бесчисленных звуках, формах, вспышках света, частицах материи, потоках и взаимосвязях. Всякие попытки объяснить ее логически нарушают гармонию и порождают хаос. А хаосом правит Дьявол. Ангел, вызвавший к жизни Дьявола, теряет свободу и перестает жить в согласии со вселенской истиной. Вселенская истина настолько сложна, что объяснить ее не под силу ни ангелам, ни Богу. Именно поэтому единственно возможным способом существования и для ангелов и для Бога является полное слияние с вселенской истиной. Они просто не могут иметь волю или память. Если у ангела все-таки появляется воля или память, он сразу же заболевает. А Бог — тот теряет рассудок. Бог — Он потому и Бог, что никогда не говорит об истине Сам и предостерегает тех, кто пытается заговорить о ней. Кстати, мне никогда не доводилось ни видеть Бога, ни слышать Его голоса. Откровенно говоря, это существо никогда не вызывало у меня особого интереса. Выработалась небесная логика посредством жесткого искоренения логики Дьявола, то есть посредством уничтожения порочного круга.