Она - моё табу

Так проходят недели. Выживаем. Натуральным образом бьёмся за жизнь. До дембеля остаётся всего да ничего, но я не позволяю себе расклеиваться. Ровно до того момента, пока один звонок не рушит весь мой мир и безвозвратно не ломает жизнь.

«Андрей, прости, но ничего не получится. Я поняла, что не готова к семейной жизни.»

Глава 53

Реальность всегда жестока

Дела в Йели занимают куда больше времени, чем мне хотелось бы. Общаться с Андрюшей очень сложно, когда нас разбросало не только по континентам, но и во времени. Я чуть не сошла с ума за эти полтора месяца. Возможно, всё же немного свихнулась. Но не критично. Мне уже не терпится наброситься на него только для того, чтобы обнимать долго-долго, крепко-крепко. Чтобы просто прижаться к его губам и сгореть в этом прикосновении. Тело чешется и покалывает в предвкушении его агрессивного тепла.

Скучаю. Мамочки, как же сильно я скучаю!

Мне так мало тех коротких разговоров, что случаются у нас. Бездушных переписок и голосовых сообщений. Фотографий, которые я уже затёрла до дыр во всех смыслах. И глазами, и пальцами, и губами. Я каждую ночь перед сном выбираю ту, где его face вблизи, и целую её, мечтая, чтобы он ощутил мои губы. Не это ли крайняя степень безумия? А разговоры по видео? Сумасшествие! Когда набираю Андрюшу после отбоя и вижу его заспанного, уставшего, с покрасневшими глазами, представляю, что ложусь рядом с ним, укладываю голову на плечо, обнимаю за живот и царапаю губы о лёгкую щетину, отросшую за день. Что он гладит меня по спине, расчёсывает пальцами волосы и целует в ответ. А утром мы просыпаемся вместе и, как у меня постоянно бывает, я смущаюсь, а он ненавязчиво, с провокацией подкалывает, что ночью мне позавидовала бы любая путана, а утром — монахиня. И я смущаюсь ещё больше! И плыву, плыву, плыву куда-то на воздушных облаках. Я — влюблённая до одури дурочка, и мне в кайф! Андрей никогда не осуждает за то, что я не могу контролировать. Я сама его провоцирую и возбуждаю. В сексе смелая и резвая. Моё тело понимает куда больше, чем я сама. Например, на прошлой неделе я случайно спровоцировала секс по телефону. Точнее, по видеосвязи.

Это был один из немногих моментов, когда я не спала ночью, а у моего психопата было свободное время. Он написал. Я прислала фото в тоненьком небесно-голубом пеньюаре на бретельках. Он скинул мне фотку из душа. С каменным стояком. Жар залил щёки и скатился к груди. Я вспоминала, как он двигается во мне, какие хриплые стоны выдаёт, с каким напором целует и как самоотверженно я отвечаю, позволяя разнести меня на осколки. Наша разлука затянулась. Голодало не только сердце, но и тело. Оно жаждало мужчину. Одного-единственного, того самого, неповторимого. И я в порыве чувств написала об этом Дикому. Тут же пришёл видеозвонок. Я приняла его и сразу увидела, как запотевшая камера мобильного фокусируется на твёрдом жезле, который Андрей сдавливает, водя туда-сюда. И я почти вживую слышала его стоны. Спустила руку по животу, перевела камеру и задрала пеньюар. Мастурбируя, смотрела, как мой мужчина дрочит в душе, и едва не слетала с катушек. Он требовал сделать то одно, то другое, а я всё выполняла. Спустила с груди сорочку, накрыла полушария, свела их вместе, ласкала соски, стянула промокшие трусы и вошла в себя двумя пальцами. А я никогда этого не делала! Закрыла глаза, слушая его охрипший от неудовлетворения голос. Стонала, воображая, что это его рука ласкает мою грудь и теребит клитор. Ощущения были такими явными, острыми и яркими, что меня унесло минут через пять. Старалась отдышаться и смотрела, как кончает Дикий. Выстрел белой спермы. Её потёки на стене душевой кабинки. А потом долго ругала его за то, что он снёс мне голову и вообще не переживал, что кто-то может это увидеть. А он хохотал и заверял «порядок».

И даже сейчас, спустя время, сидя в уличном кафе за плетёным столиком со стеклянной поверхностью, я краснею от этих воспоминаний. И мне хочется повторения. В реале. Его руки и рот. Его севший голос, оседающий на коже мурашками. Его сбитое дыхание, вызывающее дрожь. Его близость просто необходима! Я — как мои кактусы без воды и подкормки. С виду цвету и пахну, а корни сохнут. Я засыхаю без его любви. Нет, она, конечно, и сейчас чувствуется, но всё же это не то, что мне надо.

Во Владивостоке сейчас всего четыре утра. Короткие пара минут нам светят всего через два часа. Андрей позвонит, пока будет одеваться. Ещё немного я просто послушаю, как он бежит в санузел и чистит зубы. Потом ещё пара минут, пока бреется. А следующий созвон у нас будет только утром. Это становится невыносимым. Но меня греет мысль о том, что всего через двое суток я заявлюсь в часть и сразу после утреннего построения брошусь ему на шею. Предвкушаю его удивление и растерянность, ведь я готовлю ему сюрприз и не говорю, что лечу домой. Конечно, он немного позлится, что не отвечала ему, но оно того стоит. Уверена, что смогу растопить его одними своими горящими глазами. Во мне столько нерастраченной любви и нежности накопилось за эти шесть недель, что я Андрюшу в них утоплю. И сама утону в его. Знаю, что он скучает не меньше, чем я сама. И мне столько отдать хочется. И взамен поглотить. Ужас просто! Чем ближе долгожданный рейс, тем дольше тянется чёртово время и тем сильнее я волнуюсь. Всё же это так странно — встречаться после долгой разлуки. Кажется, что мы несколько лет не виделись. Главное — не робеть! Он — мой будущий муж и я имею право на проявление чувств.

Улыбаюсь, предвкушая нашу встречу. В голове миллион вариантов развития событий. Беру фарфоровую кружечку с кофе двумя руками и подношу к губам.

— Крис, привет! Прости за опоздание.

Делаю глоток и опускаю на стол. Поднимаюсь и обнимаю девушку, с которой мы год прожили в общаге и здорово повеселились. Чмокаемся в щёки. Садимся за столик. Она подтягивает к себе уже подстывший кофе и сэндвич с арахисовым маслом, которые я заказала заранее. Откусывает большой кусок и, закрыв от блаженства глаза, пережёвывает. Запивает таким же несуразно огромным глотком кофе. -Ч-и-т-а-й- -к-н-и-г-и- -на- -К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-

Николь — истинная американка. Манера говорить, двигаться, выбор одежды и еды так и кричат о её национальности. Весёлая и немного опасная в плане развлечений. Меня с ней тоже неслабо заносило. Но теперь всё это неинтересно уже. Я замуж выхожу. За любимого мужчину.

— Тебя дома не кормят? — посмеиваюсь на английском. Он почти безупречен. Немного говор хромает и есть акцент, но это совсем некритично. — Ты чего такая взмыленная?

— Зря ты вчера не пошла на эту тусовку. Такой движ — крутяк! Прям вау! А какие там парни, Кри-и-ис… Ну просто м-м-м… — мечтательно закатывает глаза.

— Николь, какие мне парни? — выставляю перед ней правую руку, в очередной раз демонстрируя кольцо. Но её не берёт. В этой стране брак немного не то, к чему я привыкла. — По любви. За самого лучшего парня на свете! И других мне не надо.

— Ты и до этого к парням равнодушна была. — театрально взмахивает рукой.

Я хохочу, проливая кофе на светлые капри. Пропитываю салфеткой, но им капец. Даже застирывать смысла нет.

— Равнодушна была, потому что не встретила СВОЕГО. А когда встретила — всё, облом всем остальным. Люблю я его. Лю-б-лю! — отсекаю резко, но скрашиваю улыбкой и смехом.

Ещё какое-то время беззаботно болтаем. Прогуливаемся по территории кампуса. Огибаем огромный, величественный древний Йельский университет из светло-серого камня. Останавливаюсь возле главного входа и задираю голову на шпили башенок и покатые крыши. На массивные ворота, в которые входила почти каждый день. Кругом идеально изумрудный газон, вековые деревья. Этому зданию уже триста девятнадцать лет. Красивое и величественное. Да, реконструированное, но сохранившее своё былое величие и даже сейчас вызывающее благоговейный трепет. Не уверена, что в России вообще есть такие древние постройки, сохранившиеся до наших времён. Но… Я не буду по нему тосковать. Я приехала попрощаться с одним из самых престижных универов мира. И пусть! Не нужны мне лавры, что даёт диплом из Йеля. Андрюша нужен. И всё тут!

Ухожу я без сожалений. Так же прощаюсь с Николь и остальными девчонками и сокурсниками. Немного грустно, да. Тут не поспорю. Но нет того разрушающего отчаяния, что я испытывала, прощаясь с Андреем. Эту жизнь я отпускаю легко, чтобы шагнуть в новую. Уверена, что там будет куда интереснее. Я хочу в поход! Жарить сосиски на костре и печь картошку. Сидеть на пледе в обнимку и смотреть на звёзды перед догорающим огнём. А потом заниматься любовью в крошечной палатке и спать в одном спальнике. Дикий так красиво и восторженно всё это описывал, что я буквально видела и чувствовала. Как минимум, моя душа уже побывала в магических лесах Карелии.

Без двух минут девять вечера мне приходит долгожданный звонок. В этот раз по видео. Радуюсь, как трёхлетняя девчонка сладкой вате. Едва не подпрыгиваю от счастья увидеть любимого пусть даже так. А через каких-то там тридцать шесть часов он станет реальным. Моя тыква обратится обратно в карету.

— Доброе утро, Андрюша. — улыбаюсь во весь рот, пританцовывая на месте с новым серебристым шёлковым пеньюаром, прижатым к груди.

— Доброй ночи, Фурия. — отвечает сонной улыбкой.

А я опять представляю, что совсем немного времени осталось подождать, и буду каждое утро видеть его таким нерасторопным, слегка потерянным и невозможно любимым.

— Как прошла ночь? — шуршу, падая с телефоном на узкую кровать.

— Ужасно. — серьёзно сипит мужчина, сомкнув брови галочкой на переносице.

Хочу их пригладить! Аж пальцы вибрируют, а подушечки колит.

— Почему? — шепчу немного смущённо.

— Потому что вижу свою любимую Фурию только во сне. Скучаю ужасно, любимая.

Проклятые слёзы застилают глаза. Язык чешется сказать, что осталось потерпеть совсем немного. Впрочем, я и говорю, расплываясь в улыбке:

— Потерпи, любимый мой. Я скоро приеду. И сама тебя и зацелую, и заобнимаю, и залюблю, — подворачиваю губы, приобретая оттенок свекольно-красного, и выпаливаю, — и затрахаю. — на секунду прячу глаза, а потом набираюсь смелости и табаню в камеру: — Соскучилась — жуть просто! Хочу тебя всего исцеловать, облизать и заниматься любовью сутки напролёт.