Она под запретом

— Больно, наверное, — тихо произносит он, осторожно ощупывая лодыжку. Его ресницы опущены, и я не могу разглядеть его глаз, чему даже рада. Потому что сейчас встречаться с ним взглядом будет слишком интимно. По телу растекается приятная нега, на плечах собираются мурашки. Хочется задержаться в этом миге, хочется, чтобы он не прекращался.

Вот сейчас я себя понимаю. С Данилом всё правильнее, чище, не как с Арсением. Их даже сравнивать не стоит. Данил способен дарить тепло и заботу, а Арсений способен только брать. С ним нервы всегда настороже, и про комфорт можно забыть.

— Ну что, идём пить чай? — ладонь Данила всё ещё удерживает мою ступню, глаза смотрят в мои.

Щёки заливает румянец, дыхание перехватывает. Его большой палец поглаживает мою кожу. Что мне делать? Нужно кивнуть и встать?

— Тебе, значит, чай, а не кофе? — бормочу я, упираясь ладонями в края пуфа.

Ласковое касание исчезает, Данил слегка пожимает плечами.

— Всё равно.

На кухню мы идём чуть поодаль друг от друга. Не представляю, как я сейчас могла бы опираться на его руку.

— На следующей неделе открытие террасы в вашем отеле, — подаёт голос Данил. — А ещё через неделю — юбилей Петра.

— Да уж, не вовремя я со своей лодыжкой, — я с жадностью хватаюсь за возможность поговорить о чём-то нейтральном. — Открытие придётся пропустить.

— Я сказал это, чтобы дать тебе стимул выздороветь быстрее.

— День рождения отчима я ни за что не пропущу, а вот с террасой, пожалуй, пас.

— И не боишься обидеть Арсения?

Я застываю. Что? Почему Данил это спрашивает? Почему вообще решил об этом сказать? Вглядываюсь в его лицо, с ужасом ожидая увидеть на нём выражение «Я всё знаю», но Данил смотрит на меня с улыбкой. От облегчения я даже прикрываю глаза. Да, он просто шутит.

— Ну да, конечно, — произношу как можно небрежнее. — Ты же знаешь, как мы с ним «обожаем» друг друга.

— Я думал, после тусовки в «Малине» между вами наступило потепление.

Данил оттесняет меня от кухонного гарнитура и открывает ящик, давая понять, что чай сделает сам. Спорить с ним я не берусь и ковыляю к стулу, экстренно пытаясь понять, что ему известно. Неужели он поверил словам Арсения о том, что я хотела с ним переспать? Или это намёк на ревность? От него не ускользнуло, что между мной и Арсением что-то изменилось, и так он пытается выяснить, что именно? Или Данил просто так это говорит?

— Никакого потепления. Мы друг друга органически не перевариваем.

Около получаса мы пьём чай и разговариваем. Я расспрашиваю Данила о его работе, немного рассказываю о своей. Пару раз ему звонят, и оба раза он сбрасывает вызов. Мне это льстит. Приятно, что наша беседа для него главнее. Арсений бы точно никогда так не сделал.

— Если что-то будет нужно — звони, — говорит Данил, когда мы оба стоим в прихожей. — И на работу тебе ходить не нужно. Дай себе время восстановиться.

Я киваю просто потому, что хочу сделать Данилу приятно и показать, что к его словам я прислушиваюсь. Но на работу я обязательно пойду — всё равно весь день сижу в кресле.

— Спасибо тебе за всё. Для меня твой приезд очень много значит.

Если бы Данил только знал, как искренне я говорю, он бы смутился.

Повисает неловкая пауза. Обнять его уместно и неуместно одновременно, а если я сомневаюсь, то обычно выбираю бездействие.

— Пока, — выговаривает он одними губами и, задержавшись на мне взглядом, выходит за порог.

Я продолжаю стоять перед дверью с колотящимся сердцем, пока вибрация, донёсшаяся из сумки, меня не отвлекает. На экране лицо Луизы.

Я отвечаю не сразу, медлю, словно это даст мне шанс привести совесть в состояние кристальной чистоты.

— Алло.

— Блин, ну что за фигня? — с ходу раздражённо выпаливает сестра. — Я тут как на иголках, а никто из вас трубки не берёт.

Уставившись в стену, я нервно кусаю губу. Это она звонила Данилу. Это её он сбрасывал.

— У меня на вибрации телефон стоит. Я не слышала.

— А Даня, наверное, как всегда, в машине забыл, — сварливо замечает она, добровольно лишая меня необходимости лгать. — Ладно, проехали. Так что сказал врач?

Глава 37

— Обед с доставкой на рабочее место! — Катя ставит на стол передо мной бумажный пакет, источающий аромат свежеприготовленной еды. Кажется, это мясо с овощами. — Как твоя нога?

— С утра ничего не изменилось, — крутанувшись в кресле, я демонстрирую ей свою ступню в бежевом ортопедическом носке. — Ты уже пообедала?

— Ага. Сегодня в меню телятина с кремом из кабачков. Шеф нас балует.

Шеф — это Ильдар, повар местного ресторана, который вот уже второй день любезно упаковывает для меня еду и отправляет её с кем-нибудь из сотрудников. Я так разбаловала себя его кухней, что собственноручно приготовленные блюда уже не кажутся такими вкусными.

— Ты обратно на такси?

— Ага, — киваю я, начиная потрошить содержимое пакета. — На машине в два раза дольше получается, чем пешком дойти, но что делать?

— Терпеть, — пожимает плечами Катя, перед тем как уйти.

Я запускаю ложку в пюре, но до рта её не доношу, потому что отвлекаюсь на звук входящего сообщения. И тут же едва не опрокидываю контейнер на себя.

«Как нога? Стало лучше?»

Даня.

На моей памяти это его первое сообщение, если не считать поздравления с днём рождения, отправленные мне, когда я жила в Лозанне. Про еду я моментально забываю, а мозг начинает метаться, обдумывая ответ. «Спасибо, уже лучше» — слишком банально. «Всё ещё не очень. Как у тебя дела?» — слишком неестественно. Но не ответить нельзя. Данил спрашивает, значит, ему не всё равно.

«Всё уже не так страшно. Спасибо, что беспокоишься. Надеюсь, у тебя всё хорошо».

Да, вот так нормально. Я специально не ставлю в конце сообщения вопрос, чтобы это не выглядело как желание во что бы то ни стало продолжить беседу. Но если Данил вдруг решит ответить, мне будет приятно, конечно.

Гашу экран и заставляю себя вернуться к еде. Просто чтобы не ждать. Последний раз я переписывалась так с Клаусом, когда мы ещё встречались. Классное было время. Каждую СМС я ждала как новогодний подарок. Но мне, конечно, нельзя забывать, что Данил не Клаус. Он парень Луизы. Господи, да разве можно об этом забыть?

В день, когда Данил ушёл из моей квартиры, я много думала о том, что со мной происходит. Как во мне могут уживаться чувства к одному и тяга к другому. И поняла. Данил — это моя мечта, чистая, незамутнённая. К нему меня тянет сердцем. А Арсений — это физиология, похоть, зов гормонов. То, что я не могу получить от Данила в силу обстоятельств, я нашла в сводном брате. Если бы у нас с Даней было будущее, на Арса я бы, разумеется, не взглянула. Для чего? За всю неделю он ни разу не удосужился узнать, как у меня дела.