Она под запретом

— Может, получится его отговорить? Это же ему несколько часов со всеми нужно будет общаться.

— Арс говорит, это из-за того, что папа баллотироваться хочет. Поэтому он ему и про Ладыгиных сказал. В очередной раз намекает, что Арсу надо всерьёз подумать над отношениями с Инессой.

— Арсений разве умеет слушать чужие советы? — замечаю я как бы между прочим.

— Вообще нет, но папа наш тот ещё стратег, — тон Луизы шутливый, но в нём отчётливо слышны нотки теплоты. — Он же чувствует, что Арс на фоне его болезни размяк, и теперь аккуратно своё продавливает. Не только потому, что ему поддержка Ладыгина нужна на выборах. Просто Арсу тридцатка почти, а папа спит и видит, чтобы его любимый старший сын женился и внуков ему подарил. Инесса для него хорошая партия по всем показателям.

— Внуков ему может и любимая дочь подарить, — осторожно вставляю я, потому что мне вдруг начинает казаться, что Луиза чувствует себя на вторых ролях.

И как выясняется в следующую секунду — совершенно напрасно.

— Ой, вот этого не надо! — абсолютно искренне восклицает она и даже морщится. — В смысле, детей я хочу, но вот оправдывать чужие ожидания — нет. Пусть лучше Арс остаётся главной папиной надеждой. Он на эту роль больше подходит, а с меня, слава Богу, спрос меньше.

Скорее всего, часть своей очаровательной легкомысленности Луиза унаследовала от матери, но её она нисколько не портит. Эта воздушность вкупе с прямолинейностью, отсутствием зависти и совершенной беззлобностью делают её одной из лучших среди тех людей, которых я знаю. Наверное, нет ничего удивительного в том, что Данил выбрал её.

Арсений появляется в спа как раз, когда я вылезаю из бассейна после повторного заплыва. Я была уверена, что после спортзала он захочет прийти сюда, но всё равно застываю от неожиданности. Две недели — достаточный срок, чтобы искоренить в себе смущение из-за нашего секса, но это если не принимать во внимание то, что сейчас он снова стоит передо мной почти голый. И Луизы, как назло, нет — она уже полчаса торчит в соляной комнате, болтая с кем-то из подруг по телефону.

— Решил поплавать? — одёрнув мокрые плавки, я снимаю резинку с волос и распускаю их.

Ответ на такой очевидный вопрос не требуется, но я всё равно раздражённо скриплю зубами, когда Арсений, скинув полотенце на шезлонг, безмолвно погружается в бассейн. Что он за человек такой? Никогда не поймёшь, что у него в голове.

Сначала я думаю присоединиться к Луизе в соляной комнате или пойти в сауну, но в итоге удобно размещаюсь на шезлонге и, уткнувшись в телефон, в течение пятнадцати минут играю в продвинутое подобие тетриса. В перерывах поглядываю, как Арсений методичными гребками перемещается от одного бортика бассейна к другому. Даже смешно, что Радмила спросила о возможности повторного секса между нами. Разумеется, ничего не будет. Я не та девушка, с какими он привык это делать — слишком простовата, пожалуй, — а он не тот, с кем бы я хотела попробовать во второй раз. Всё-таки повторение — это определённая закономерность, основанная на притяжении, которого между нами нет. Мне нравятся такие парни, как Данил: понимающие и уважающие женщин. Нет, я не считаю Арсения плохим, особенно в свете последних событий, но в близком контакте с ним себя совершенно не вижу. Ему, наверное, подошла бы девушка, похожая на Луизу — способная постоять за себя и не принимать на свой счёт его холодность.

Арсений вылезает возле противоположного края бассейна и садится на шезлонг. Моя поза успела мне наскучить, поэтому я решаю перевернуться на живот. Встав на четвереньки, ослабляю впившиеся в шею лямки, старательно поправляю плавки и после этого ложусь. Не должна же я лежать бревном просто потому, что здесь находится Арсений?

Через пару минут из соляной комнаты выходит Луиза, плюхается по соседству и начинает пересказывать мне новости: оказывается, Вера сейчас на Ибице, где на одной из вечеринок попала в компанию какого-то испанского миллионера. Вот уже неделю они с его друзьями бороздят воды Средиземного моря на его личной яхте. На звук захлопнувшейся двери я вскидываю глаза: Арсений зашёл в сауну.

— Я новый фильм с Мерил Стрип буду в гостиной смотреть, — говорит сестра, после того как все сплетни себя исчерпали. — Присоединишься?

Подумав секунду, я отказываюсь. Лучше полежу у себя в комнате.

В спальне я скидываю халат и, придирчиво оглядев свою наготу в зеркале, иду в душ. В спа ходить не стала: забыла кондиционер для волос, а без него расчёсывание превращается в самую настоящую пытку.

Несмотря на то, что температуру я выставила погорячее, тело то и дело прошибает озноб, в груди неуютно. Подобрать определение своему состоянию я не могу: оно странное, натянутое, взбудораженное. В попытке расслабиться я стою под струями воды не меньше десяти минут, и, когда ничего не меняется, обречённо тянусь за шампунем.

Громкий хлопок двери позади заставляет меня замереть. Пальцы самопроизвольно разжимаются, и пузырек с глухим звуком падает на поддон.

Я оборачиваюсь медленно — просто потому, что быстро двигаться не способна. За стеклом стоит Арсений. В футболке и тёмных трико. Меряет моё голое тело взглядом.

— Что ты здесь делаешь? — льющаяся вода глушит мой голос, превращая его в невнятное дребезжание.

Его лицо выглядит почти злым, отчего дрожь в теле усиливается, перебиваясь горячими вспышками в животе. Сердце колотится так оглушительно, что меня немного мутит. Рывком он стягивает с себя футболку, снимает трико и, оттолкнув плечом стеклянную перегородку, вламывается ко мне в кабину.

— Ты ведь научилась закрывать дверь, — его ладонь стягивает мои волосы, тело, будто высеченное из нагретого камня, вдавливается в моё. — Сейчас-то почему оставила открытой?

Давясь учащёнными вдохами, я вонзаюсь пальцами в его плечи. Мучительное нытьё в животе достигает своего кипения, и вместе с ним дрожь в теле прекращается.

— Задницей ты крутить умеешь, а? — его ладонь коротко и звонко ударяет меня по ягодице, и в следующую секунду наши зубы сталкиваются в голодном поцелуе.

Глава 34

Это самое настоящее сумасшествие — то, что я чувствую. Это будто бы не я, наверное, а другая девушка, которой неведомы стыд и смущение. Мозг находится в отключке, а каждое движение — это одномоментный импульс, не поддающийся контролю. Я во всём виню Арсения. Это его тело, пышущее мужским жаром и нетерпением, заражает меня своей первобытностью. Из-за того, что он так грубо и жадно меня трогает, я дезориентирована и хочется так же грубо и жадно касаться его в ответ. Там, за дверью, я бы никогда не позволила себе царапать ногтями его кожу или тянуть за волосы. Сейчас я об этом не думаю, а с удовольствием делаю. Потому что хочется, потому что только так кажется правильным.

Я так хорошо помню вкус его языка, даже спустя две недели. Едва он проникает мне в рот, рецепторы начинают бесноваться, требуя всё новую и новую дозу.

Непроизвольно запрокидываю голову назад, когда моя грудь оказывается в капкане его ладоней. Это ощущение я тоже хорошо помню, знаю, какими чувствительными от него становятся соски и как эти наэлектризованные вспышки возбуждением отдаются в промежности.

Член Арсения задевает моё бедро, и мне почему-то хочется его потрогать. Даже слюна во рту собирается. Я тяну руку вниз, обхватываю его и сдавливаю головку. Глухо стону от нового жаркого спазма внизу живота, двигаю ладонью, как он учил.

— Не надо, — голос Арсения рваный и хриплый. Он накрывает мою руку своей и останавливает.

Я бы могла его не послушаться — сейчас во мне достаточно дерзости и отваги, — если бы в этот момент он не дёрнул моё бедро вверх. Горячее и тугое упирается мне между ног, отчего тело начинает натурально сходить с ума. Меня снова трясёт, грязно, по-животному. Я впиваюсь ногтями Арсению в ягодицы — одновременно я хочу ему запретить так запросто пользоваться мной и умоляю продолжать.

Мой позвоночник со скрипом прокатывается по мокрой стене, вскрик заглушает звук льющейся воды. Арсений входит резко и глубоко, совсем меня не щадя. Боли больше нет, есть странный ожог, переходящий в покалывающее нытьё, и опьяняющий звон в голове. На глазах выступают слёзы. Хочется больше. И почему-то хочется улыбаться.