Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада

Через несколько минут мы переходили большую, возделанную равнину, окаймленную угрюмыми скалами, здесь полюбовались чудесной природой местности, удивительной системой орошения, придуманной народом царственного Кор. Пройдя около получаса, наслаждаясь прохладой, доносившейся к нам с моря, мы начали ясно различать вдали строения. Биллали объяснил нам, что это развалины большого города.

Даже с далекого расстояния мы могли заметить красоту руин. Город был небольшим, по сравнению с древним Вавилоном или Фивами, но стены его вполне сохранились и были очень высокие. Несомненно, что народ Кор был защищен от всякого внешнего нападения огромными скалами и утесами и выстроил эти стены только для виду и из боязни гражданских раздоров.

Стены были толстые, сделаны из камня и окружены рвом, наполненным водой. За десять минут до заката солнца мы добрались до этого рва, перешли через него по обломкам когда-то прочного моста и взобрались без труда на стену. Мое перо не в силах описать красоты пейзажа. Тысячи руин — колонны, храмы, дворцы, окруженные густой порослью кустарника, купались в красных лучах заходящего солнца. Крыши строений разрушились, но большая часть стен и колонн уцелели [11] .

11

Город народа Кор не мог быть сожжен или разрушен неприятелем, землетрясением, поэтому дома остались нетронутыми. Климат равнины очень ровный и сухой, дожди и ветры бывают очень редко, и все реликвии уцелели от разрушительного воздействия времени.

Прямо перед нами возвышалось что-то похожее на главные ворота города, выстроенные из прочного камня, но заросшие травой и кустарником. Парки и сады сделались непроходимыми, так что трудно было даже найти след дороги в их густой чаще. По сторонам ворот виднелись развалины. По-видимому, ни одна человеческая нога не проходила здесь тысячи лет.

Биллали сказал мне, что народ амахаггер считает этот разрушенный город проклятым. Сам он согласился идти сюда только под покровительством Аэши. Курьезно, что народ, не боявшийся жить среди мертвецов, боялся подойти к разрушенному городу.

Затем мы увидели огромное строение, которое походило на храм, с удивительными колоннами очень красивой архитектуры. Сначала мы думали, что форма колонн символизирует женскую фигуру по обыкновению древних архитекторов. На следующий день, взобравшись на откос горы, мы заметили здесь целую рощицу величественных пальм, и я понял, что архитектор заимствовал совершенство форм от грациозных пальм, или, вернее, их предков.

У фасада огромного храма наша маленькая процессия остановилась, и Аэша вышла из носилок.

— Тут была комната, Калликрат, — сказала она Лео, — где мог спать один человек. Две тысячи лет тому назад ты, я и эта египтянка отдыхали здесь, но с тех пор я не была в этих краях, — и все пришло в упадок!

Затем Аэша поднялась по полуразрушенным ступеням во двор и огляделась кругом, как бы стараясь что-то припомнить. Сделав еще несколько шагов, она остановилась.

— Здесь все по-старому! — произнесла она, дав знак немым слугам подойти ближе. Один из них подошел, зажег лампу, и мы пошли дальше. Перед нами была маленькая келья, вырубленная в стене, которая, по-видимому, была жилой комнатой для сторожей храма. В ней находился каменный стол.

Здесь мы решили отдохнуть. Устроившись возможно удобнее, поели холодного мяса, все, кроме Аэши, которая не прикасалась никогда ни к чему, кроме плодов, воды и кекса. Пока мы ели, взошла луна и своими серебристыми лучами залила всю окрестность.

— Знаешь ли, Холли, зачем я привела вас сюда ночью? — спросила Аэша, сидевшая, положив голову на руки и наблюдавшая за луной, величественно выплывшей над мрачными колоннами разрушенного храма.

— Я привела вас сюда, чтобы вы могли видеть удивительное зрелище — полную луну над развалинами Кор. Вы начали есть, — я хотела бы, чтобы ты не брал в рот ничего, кроме фруктов, Калликрат, но это придет позже. Когда-то и я ела мясо, как зверь! Ну, если вы закончили, пойдемте, я покажу вам храм и Бога, в честь которого он построен!

Мы встали и пошли. Я не в силах описать подробности всего храма, его великолепия и роскоши. Мрачные дворы, стройные колонны со скульптурными украшениями, пустынные комнаты говорили красноречивее всяких шумных улиц.

И над всем этим — мертвая тишина, тишина смерти. Казалось, только дух прошлого обитал здесь.

Как все тут было красиво и пустынно! Мы не смели говорить громко, даже Аэша смутилась перед лицом величавой древности. Мы говорили шепотом, и наш шепот перелетал от колонны к колонне и замирал вдали. Лунный свет ярко озарял развалины храма, скрывая все изъяны долгих тысячелетий. Это было чудесное зрелище. Постепенно свет луны исчезал, и мрачные тени медленно заползали в поросшие травой притворы храма, словно призраки старых жрецов, слетевшиеся в храм для поклонения божеству…

— Идите, — произнесла Аэша, пока мы не отрываясь смотрели и смотрели, — я покажу вам каменный цветок красоты, который словно смеется над временем и наполняет тоской и желанием сердце человека! — и, не ожидая ответа, она повела нас через два притвора в древний храм.

Посередине необъятного двора стояло величайшее в мире произведение искусства. На большом камне находился огромный каменный шар, около 20 футов в диаметре. А на шаре колоссальная крылатая фигура такой поразительной, божественной красоты, что когда я увидел ее, озаренную серебристым сиянием луны, мое дыхание остановилось, и сердце перестало биться в груди. Статуя была сделана из чистого белого мрамора и имела около 20.футов в вышину. Крылатая женская фигура, поражавшая красотой и нежностью форм, стояла, склонившись вперед, с распростертыми руками, словно собираясь обнять возлюбленного. Она была обнажена, хотя лицо было плотно закутано так, что мы едва могли различить ее черты. Газовое покрывало окутывало всю ее голову, два конца его падали на левую грудь, а третий развивался в воздухе позади.

— Кто это? — спросил я, не отрывая глаз от статуи.

— Разве ты не догадался, Холли? — спросила Аэша. — Где же твое воображение? Это — Истина, парящая над миром и призывающая его детей раскрыть ее закутанное лицо! Смотри, вот и надпись на пьедестале. Несомненно, это взято из Священных Писаний народа Кор!

В самом деле, у подножия статуи мы нашли выгравированные письмена, похожие на китайские иероглифы.

Аэша перевела их так:

— «Есть ли в мире такой человек, который откинул бы мое покрывало и взглянул бы в мое лицо, хотя оно прекрасно? Я буду жить в том человеке, кто откинет мое покрывало, я дам ему душевный мир и нежных детей познания и труда! И голос крикнул: хотя все, кто ищет тебя, жалеет тебя, но смотри! Ты — девственна и будешь всегда девственной, пока не кончится все. Нет человека, рожденного от женщины, который откинул бы твое покрывало и остался жить, и никогда не будет! Только смерть сорвет твою вуаль!

Истина простерла руки и заплакала, потому что те, кто стремились к ней, не могли найти ее и взглянуть ей в лицо!»

— Ты видишь, — заметила Аэша. — Истина была богиней народа Кор, в честь ее они строили храмы, к ней они стремились, хотя и знали, что не найдут ее!

— Да, — добавил я печально, — люди ищут и не находят истины, и никогда не найдут. Только в смерти есть истина!

Бросив последний взгляд на статую — эту поэтическую грезу красоты, сделанную из камня, которую я никогда не забуду, — мы повернулись и пошли назад. Я не видел больше статуи, о чем очень жалею. Во всяком случае, я знаю и убедился, что эти давно умершие поклонники Истины вполне признавали факт, что земля — круглая.

Глава XXIV Через пропасть

На следующее утро немые слуги разбудили нас еще до рассвета. Пока мы успели очнуться от сна и освежиться водой, вытекавшей из обломков мраморного бассейна в центре одного двора, Аэша уже стояла около носилок, готовая в путь, а Биллали помогал слугам собирать багаж. По своему обыкновению, Аэша была закутана в газовое покрывало, и мне пришло в голову, что она могла позаимствовать эту мысль — прятать свою красоту — у мраморной статуи Истины. Я заметил, что Аэша казалась очень расстроенной и потеряла свой гордый и царственный вид, который отличил бы ее от тысячи таких же закутанных, как она, женщин. Она смотрела вниз, когда мы подошли к ней. Лео спросил, как она спала эту ночь.