Они ведь едят щенков, правда?

Зал наполнился хлопаньем множества мягких ладоней и негромкими возгласами: «Да, молодец, молодец!» Ло бесстрастно выслушал все это. Его лицо вдруг напомнило Фа странных каменных идолов с острова Пасхи — тотемных уродцев с низкими лбами, высеченных из вулканической породы, сохраняющих свою загадочность, невзирая на открытия археологов и антропологов: пусть и нелепые, эти уродцы все еще не переставали нагонять ужас. Генерал Хань, сидевший рядом с Ло, демонстрировал свой собственный парадный тотемный лик, хотя он был скорее терракотовый, чем каменный: красноватая кожа и свирепая гримаса человека, который одновременно точит меч и тужится на стульчаке.

— Итак, товарищи, — сказал Фа, — теперь перед нами стоит вопрос о сроках — возможно, очень скоро мы снова услышим о Навозном Лотосе.

Для того чтобы выдавить из себя эту порцию тактической терминологии, тоже потребовались немалые усилия. Некоторые из присутствующих вскинули брови.

Фа продолжал:

— Как вы знаете, я уже высказывал свое мнение о том, как именно нам следует поступить. Теперь же я прошу ваших мудрых советов, добавив лишь одно предостережение: если мы хотим перехватить инициативу, то лучше всего действовать без промедления.

Дискуссия за столом продолжалась полчаса. Стало ясно, что Ло с Ханем успели провести «проработку» с выкручиванием рук. Двое из членов комитета произнесли настолько одинаковые речи против предложения Фа, что он с трудом удержался от усмешки. Кое-кто, впрочем, склонялся к тому, чтобы поддержать Фа.

Ло не произнес ни слова. Зато потом, прокашлявшись, высказал все.

— С вашего позволения, я хотел бы кое-чем поделиться с комитетом, — сказал он. — Однако я должен получить заверения, что услышанное вами не покинет этих стен.

Фа подумал: Ну вот, это еще что такое? Вслух он приветливым голосом произнес:

— Товарищ, все мы здесь — верные слуги партии. Думаю, нам можно доверять.

— Это расшифровка разговора, — пояснил Ло, — который состоялся, — он поглядел на часы, — примерно пять часов назад в Дарамсале.

Фа подумал: Пять часов назад? Как… своевременно.

— В разговоре участвовали двое. Один из них… с позволения членов комитета, я не стану раскрывать его имя. Достаточно будет знать, что он входит в ближний круг Навозного Лотоса. Кроме того, он — главный связной между Навозным Лотосом и преступными элементами и агитаторами в Лхасе и во всем автономном районе. А еще он находится на службе у американского ЦРУ. Этим отношениям уже больше десяти лет. Назовем его Хун. Дикий Гусь.

Второй участник беседы — его начальник из ЦРУ. Иными словами, тот сотрудник, которому Хун и представляет свои отчеты. Неплохой старший офицер. Надо отдать ему должное, человек довольно опытный. Но, — усмехнулся Ло, — пожалуй, он не настолько хорош, как думает. Давайте назовем его… Какое бы хорошее американское имя ему подобрать? Майк. Да, пускай он будет Майком. Ну что же, можно приступить к чтению?

Фа, который слушал все это с возраставшим гневом, коротко кивнул. Словно прочитав мысли президента, Ло сказал:

— Разумеется, товарищ президент, я бы проинформировал в первую очередь вас. Но поскольку вы уже назначили заседание и ввиду позднего часа, я взял на себя вольность не тревожить ваш… сон.

Фа деланно улыбнулся. Ага, значит, ты спрятал микрофоны у меня в спальне, да? Он утешил себя мыслью, что благоразумно поступил с запиской Гана.

— Да, — сказал он. — Всем нам необходим сон. Благодарю товарища министра за чуткость. Итак, приступайте к чтению вашей шифровки.

— Расшифровки, — улыбнулся Ло и начал читать:

ХУН. Все готово. Наше время пришло.

МАЙК. Погодите. Погодите. Вы должны дать нам время все организовать. Это очень важно. Иначе погибнет слишком много людей.

ХУН. Нас это не заботит. Что такое смерть?.

МАЙК. Да-да, знаю. Я — мы — мы это понимаем. Но послушайте. Вашингтону не нужна кровавая баня. Кровавые бани непродуктивны. Это благородно? Гм, пожалуй. Ладно. Не буду спорить… Но это ведь не поможет вашему делу. А так подворачивается удобный случай насолить Пекину. Так насолить, чтобы там поднялся большой срач.

— Срач? — переспросил министр Йень.

— Это слово означает «куча испражнений», — пояснил Ло.

— Гм, — нахмурился Йень.

Ло продолжил:

ХУН. Насолить! Да какое там насолить! Ведь это — наш шанс вернуть себе нашу страну! Которую украли у нас эти черти.

МАЙК. Я же на вашей стороне. Но будьте реалистом: Китай не собирается возвращать вам Тибет… Но у нас действительно появился шанс выставить этих придурков в Пекине придурками.

ХУН (сердито). Они должны разрешить Лотосу вернуться. Если откажут, то начнутся беспорядки.

МАЙК. Послушайте. Может, вы хотите сбросить парочку китайских солдат с утеса рядом с дворцом Потала? [43] Если это доставит вам радость, поступайте как знаете. Но гражданскую войну Вашингтон не станет поддерживать. Ввяжетесь в это дело — останетесь в одиночестве. А мы умываем руки.

ХУН (очень сердитым тоном). Да, умывать руки — это Америка умеет делать!

МАЙК. Идите к черту!

ХУН. Нет, это вы идите к черту!

Ло оторвался от расшифровки и усмехнулся:

43

Дворец Потала — бывший царский дворец и храмовый комплекс в Лхасе, резиденция Далай-лам вплоть до вторжения Китая в Тибет в 1959 году.

— Как видите, у них очень теплые отношения.

Министры засмеялись.

МАЙК. Послушайте, Джангпом…

Ло снова поднял голову.

— Я вижу, расшифровка не отредактирована до конца. Приношу извинения. — Потом фыркнул: — Да, кому-то здорово от меня влетит. — И продолжил чтение:

МАЙК. Мы не хотим второй площади Тяньаньмэнь. Мы хотим «шафрановой революции», понимаете? Ну, а пока — обещаю вам, что Вашингтон примет самые серьезные меры давления, чтобы китайцы позволили ему приехать домой. Мы врежем им по мослам.

— По мослам? — переспросил министр Су.

И Ло изрек высокомерным, ученым тоном, как если бы он толковал какое-нибудь сложнейшее суждение Конфуция:

— Он говорит, что американцы собираются занять очень суровую позицию по отношению к нам.

Фа больше не мог этого терпеть.

— Товарищ Ло, мне кажется, до всех нас уже дошел смысл этой вашей расшифровки.

— Остался всего один абзац. По моему мнению, он заслуживает того, чтобы все его услышали.

— Как желаете.