ОНО

— Здравствуйте, мистер Хэнском, — сказал Рики Ли. Когда Бен сел на высокий стул, Рики Ли постелил салфетку. В голосе его прозвучало некоторое удивление, он и в самом деле никак не ожидал Бена Хэнскома. Он регулярно появлялся по пятницам, выпивал за вечер две кружки пива, а также в субботу, когда заказывал четыре-пять кружек и неизменно справлялся у Рики Ли о здоровье его трех сыновей, напоследок оставлял под глиняной кружкой чаевые — всякий раз пять долларов. Что же касается профессиональных разговоров и личного обаяния, Хэнском был далеко не самым приятным гостем в «Красном колесе». Десять долларов в неделю (и пятьдесят под Рождество) в течение пяти лет — все это, конечно, было неплохо, но компания, где работал Хэнском, стоила куда больше. Хорошая работа в хорошей фирме всегда редкость, но в таком кабачке, где разговоры ничего не стоят, богатых клиентов можно пересчитать по пальцам.

Хотя Хэнском был родом из Новой Англии, а учился в колледже в Калифорнии, в нем было много техасской экстравагантности. Рики Ли уже привык к тому, что мистер Хэнском заходит по пятницам и субботам; более того, он рассчитывал, что тот непременно заглянет в «Красное колесо». Мистер Хэнском, возможно, строит очередной небоскреб в Нью-Йорке (на его счету уже три дома, о которых столько писали в газетах, новая художественная галерея в Редондо-бич, коммерческое здание в Солт-Лейк-Сити), но что бы он ни строил, каждую пятницу в промежутке от восьми до половины девятого вечера ворота автостоянки открывались и выходил Хэнском; можно подумать, он жил на окраине Хэмингфорда и решил заскочить в «Красное колесо», потому что вечером по телевизору не было ничего интересного. Между тем у него был собственный самолет «Лир» и своя взлетно-посадочная полоса, не говоря уж о ферме в Джанкинсе.

Два года Хэнском провел в Лондоне, сначала проектируя, а затем осуществляя надзор за строительством центра связи для Би-би-си. Это здание вызвало горячие дебаты в британской прессе. Газета «Гардиан» писала: «Быть может, это самое красивое здание, построенное в Лондоне за последние двадцать лет». А автор заметки в «Миррор» утверждал обратное: «Если не считать лица моей тещи, как-то вернувшейся из пивной в невменяемом состоянии, ничего безобразнее этого здания я не видел». Когда мистер Хэнском принялся за эту работу, Рики Ли подумал: «Ну вот, теперь он забудет про нас. Дай Бог, может быть, когда-нибудь еще встретимся». И действительно, в следующую пятницу, после того как Бен Хэнском улетел в Англию, в баре он не появился, хотя с восьми до половины девятого Рики Ли то и дело поглядывал на дверь. «Может, когда-нибудь заглянет», — подумал он. Это «когда-нибудь» наступило очень скоро, уже на следующий вечер. В половине девятого дверь бара открылась и как ни в чем не бывало вошел Бен Хэнском, в тенниске, линялых джинсах, в старых походных ботинках, точно он приехал с окраины Хэмингфорда. И когда Рики Ли радостно воскликнул: «Здравствуйте, мистер Хэнском. Вот не думал! Какими судьбами?» — мистер Хэнском посмотрел на него с некоторым удивлением, будто не было ничего необычного в том, что он из Лондона вдруг перенесся в Хэмингфорд.

И это был далеко не единственный случай. В течение двух лет, активно сотрудничая с Би-би-си, он неизменно появлялся в баре по субботам. Как он рассказал восхищенному Рики Ли, в субботу в одиннадцать утра он вылетал из Лондона на «Конкорде» и приземлялся в нью-йоркском аэропорту «Кеннеди» в 10.15 опять же утра, то есть за сорок пять минут до того, как вылетел из Лондона. Так получалось из-за разности временных поясов.

— Вот это я понимаю! Воистину путешествие во времени, — поразившись, заметил Рики Ли.

В аэропорту «Кеннеди» Хэнскома ожидал лимузин, на котором он добирался до нью-джерсийского аэропорта «Тетерборо» — путешествие, которое субботним утром обычно занимало не больше часа. Еще не было и полудня, а он без всяких помех уже сидел в кабине своего «Лира» и в 14.30 приземлялся в Джанкинсе. «Если двигаться в западном направлении очень быстро, — рассказывал Хэнском Рики Ли, — кажется, будто день длится вечно». Приезжая домой, Хэнском обыкновенно спал с дороги часа два, затем час беседовал со своим старшим работником на ферме, а затем с секретаршей. Поужинав, он неизменно заглядывал в «Красное колесо» часа на полтора. Он приходил один, неизменно садился у стойки и всегда уходил без спутниц, как и появлялся, хотя в этой части Небраски было множество женщин, которые почли бы за счастье даже снимать с него носки. Вернувшись на ферму, он шесть часов спал, а затем все его передвижения повторялись, но уже в обратном направлении. Клиентов Рики это очень впечатляло. «Может быть, этот Бен Хэнском гомосексуалист», — предположила как-то одна из посетительниц «Красного колеса». Рики посмотрел на нее и обратил внимание на тщательно уложенные волосы, великолепный костюм, несомненно, от модного модельера, бриллиантовые клипсы в ушах и весьма характерный взгляд; он догадался, что эта дама с Севера, возможно, из Нью-Йорка, сюда приехала ненадолго посетить каких-нибудь родственников или, может, старую школьную подругу, очень торопится и хочет, чтобы ее поскорее обслужили. «Нет, — ответил он, — мистер Хэнском не голубой». Дама достала из сумочки пачку сигарет «Дорал» и держала сигарету во рту, сомкнув ярко накрашенные губы. Рики Ли поднес ей зажигалку. «Откуда вы знаете?» — спросила она, слегка улыбнувшись. «Просто знаю», — ответил он. И он действительно не лукавил. Он хотел было сказать, что мистер Хэнском одинокий человек; более одинокого он, Рики Ли, не встречал, но не стал говорить это даме из Нью-Йорка, которая смотрела на него, как на какую-то забавную особь.

Сегодня мистер Хэнском выглядел несколько бледным и раздраженным.

— Здравствуйте, Рики Ли, — сказал он, садясь за стойку, и тотчас замолчал — принялся сосредоточенно рассматривать свои руки.

Рики Ли знал, что Хэнскому предстоит провести ближайшие полгода в Колорадо-Спрингс, где он возглавит строительство Культурного Центра горного штата — большого комплекса из шести зданий, которые предполагается высечь из камня в крутой горе. «Когда этот комплекс построят, люди будут говорить: можно подумать, какой-то великан разбросал свои игрушечные гигантские кубики по огромному лестничному маршу, — рассказывал Бен Хэнском. — Но я думаю, у нас получится. Никогда еще я не брался за такой большой проект. Строить подобные здания чертовски опасно, но я уверен, дело у нас пойдет».

Рики Ли предположил, что мистер Хэнском, возможно, побаивается браться за такое дело, точно актер, испытывающий страх перед сценой. Ничего удивительного в этом нет и ничего предосудительного тоже. Когда у тебя известность и слава, когда ты у всех на виду, есть чего опасаться. А может быть, он заболел, подцепил какую-нибудь инфекцию. В Хэмингфорде как раз была эпидемия гриппа.

Рики Ли достал кружку из бара и потянулся к крану, чтобы налить пива.

— Не надо, Рики Ли, — сказал Хэнском.

Рики Ли в удивлении обернулся, а когда Хэнском оторвал взгляд от своих рук, бармен не на шутку испугался. Судя по виду мистера Хэнскома, его мучил не страх перед ответственным делом и не вирусная болезнь, — нет. У него был такой вид, словно ему только что нанесли страшный удар, а он все пытается понять и никак не поймет, кто нанес ему этот удар.

«Кто-то, видно, у него умер. Он ведь не женат, но у каждого человека есть близкие. Кто-то из них умер. Вот в чем дело».

В этот момент опустили монету в проигрыватель-автомат, послышался голос Барбары Менделл. Она пела о пьянице и одинокой женщине.

— У вас все в порядке, мистер Хэнском?

Бен Хэнском вскинул глаза — они, казалось, постарели лет на десять, а то и на двадцать. Рики Ли с изумлением заметил, что у мистера Хэнскома уже седина в волосах. Раньше он ее не замечал.

Хэнском улыбнулся. Улыбка получилась отвратительной, страшной. Улыбка трупа.

— Нет, Рики Ли. Сегодня, кажется, у меня не все в порядке.

Рики Ли поставил кружку и подошел к Хэнскому. Бар был почти пустой, как бывает по понедельникам в разгар футбольного сезона. Меньше двадцати человек. У двери в кухню сидела Энни и играла в карты с поваром.

— Плохие вести, мистер Хэнском?

— Да, плохие. Из дома. — И Бен посмотрел на Рики Ли, вернее, посмотрел сквозь него.

— Сочувствую, мистер Хэнском.

— Спасибо, Рики Ли.

Он замолчал, и Рики Ли хотел было спросить, не может ли он чем-нибудь помочь, как вдруг Хэнском спросил:

— Какое у вас виски?

— В этой дыре мы подаем «Четыре розы», но для вас найдется и «Дикая индейка».

— Очень мило с вашей стороны, — осклабился Хэнском. — Вы все-таки налейте мне «Дикой индейки» в эту кружку. И знаете что, пожалуйста, до краев.

— До краев?! — искренне удивленный, переспросил Рики Ли. — О Боже! Да мне потом придется выволакивать вас отсюда, а то, не дай Бог, и «скорую» вызывать.

— Сегодня нет, — ответил Хэнском. — Не думаю.

Рики Ли пристально посмотрел в глаза мистеру Хэнскому, надеясь, что тот, возможно, шутит, но не прошло и секунды, как он убедился, что мистер Хэнском и не думал шутить. Итак, он снова извлек из бара пивную кружку, достал с нижней полки бутылку «Дикой индейки». Когда он стал наливать виски, горло бутылки застучало о кружку. Рики Ли неожиданно для себя завороженно смотрел, как льется виски. Он подумал: мистер Хэнском и впрямь похож на техасца, никогда еще в жизни он, Рики Ли, не наливал да и вряд ли когда нальет такую чудовищную порцию виски.