Опаленные крылья мечты

Улыбнувшись, Ольга поспешила закончить работу, превратив оставшийся фарш и небольшой комок теста в два десятка аккуратных шариков, после чего сгрузила грязную посуду в раковину, и поставила на плиту кастрюльку с водой.

Вновь повернулся ключ. Громко хлопнув дверью, в прихожей возникла мать, а минутой позже, в квартиру с шумом ввалился Павел.

Через четверть часа все собрались за столом. Пока отец нарезал крупными кусками хлеб, Ольга поставила перед каждым тарелку с горкой дымящихся пельменей, выжидательно обвела взглядом сидящих.

– Что-нибудь еще?

– Ничего, спасибо.
– Мать принюхалась, скептически оглядела пельмени.

– Ну что ж, попробуем, что ты наготовила.

Отец вытащил из холодильника баночку сметаны. Зачерпнув ложкой, стряхнул в тарелку белый густой шарик, который, словно снег под горячими лучами солнца, сразу же начал деформироваться, поплыл желтыми маслянистыми ручейками. Опустив глаза в тарелку, отец поинтересовался:

– Это только мне кажется, или Олег к нам действительно давно не заходил?

Ольга едва заметно вздрогнула, но, пересилив себя, аккуратно поставила кастрюлю на плиту, присела за стол, спросила замедленно:

– Так уж давно?

– Мы сегодня на эту тему уже говорили, - произнесла мать.

– Правда?
– отец заинтересованно поднял глаза, - очень интересно.

– Ничего интересного, - Ирина Степановна отмахнулась, - обычные дела: не слюбилось, не сложилось - разошлись, как в море корабли. Да ты не переживай, Ольга у нас шустрая, уже кого-то себе нашла. На ходу подметки рвет.
– Она усмехнулась.

Пашка покосился на сестру, заметив, как та изменилась в лице, сказал примирительно:

– Мам, может не надо? Олька сама расскажет, когда посчитает нужным.

– Дождешься от нее, - откликнулась мать.
– Нет, к таким вещам я, конечно, не призываю, но одной любовью сыт не будешь, а у Ольги последнее время деньги завелись, гардероб, вижу, сменила. А ведь на учебе денег не платят, - она усмехнулась, - скорее, наоборот.

– Вот, значит, как, - Сергей Петрович взглянул на дочь.

– Да ты не волнуйся, - Ирина Степановна усмехнулась, - наша дочь не пропадет, а уж когда на работу устроится, так и вовсе.

Натянуто улыбаясь, Ольга поспешно доела пельмени. Вымыв свою и Пашкину тарелки, засобиралась.

Отец повернул голову, спросил удивленно:

– Уже уходишь?

Оля коротко ответила:

– Да, поздно уже, а мне еще учить.

Отец проводил ее задумчивым взглядом, на его лице отразилось сомнение.

ГЛАВА 2

Посещение родителей оставило тягостное впечатление. Выйдя из подъезда, Оля остановилась, несколько раз глубоко вдохнула. Колючий морозный воздух проник в легкие, охлаждая организм и прогоняя лихорадочное чувство смятения. Доход не мог долго оставаться незамеченным, и оставалось лишь радоваться, что в размышлениях мать не пошла дальше, ограничившись социально приемлемой формой появления денег у молодых девушек. Сердце предательски екнуло, едва Ольга попыталась представить, что могло случиться, узнай родители правду.

Вернувшись на базу, Оля столкнулась с Совой, поинтересовалась с подъемом:

– Вернулись?

– Как видишь, - ответила Сова меланхолично.

В коридоре возникла новенькая, мельком глянула в зеркало, поморщилась, дотронувшись до щеки, сказала с досадой:

– Не любят в милиции нашего брата.

В прихожую заглянула Рыжая, саркастически усмехнулась:

– Ну отчего ж, очень даже любят, только странною любовью.

Из комнаты донесся приглушенный голос Мары:

– Да обычная у них любовь. Разве что бесплатная.

Вместе прошли в зал. Сидя за столиком, Мара разбирала кучку мятых купюр, на мгновение подняла голову, кивнула Ольге, тут же вновь уронила взгляд. Пышка оторвалась от телевизора, восторженно произнесла:

– Зато какие мужчины! В форме, при погонах...

– Особенно тот, маленький.
– Желчно усмехнулась Рыжая.

– Из спальни вышла Белка, спросила сонно:

– Это, на которого Дмитрий Владимирович кричал, когда приехал?

Сова произнесла безразлично:

– Да он там на всех кричал, я бы даже сказала - орал не своим голосом.

– Еще бы, - Рыжая довольно оскалилась, - рабов сгребли - процесс остановился.

Разложив банкноты, Мара послюнила палец, произнесла покровительственно:

– Ладно тебе, небось, сама спешила попрощаться. А упущенное наверстаем, не впервой.

Хлопнула входная дверь, из прихожей раздался бодрый голос разводящей:

– Пятеро со мной, остальные марш на выбор! Совсем обленились, сидят - задницы у батареи греют, а клиенты у подъезда околачиваются.

Девушки задвигались, шумно начали собираться. Мара, так и не закончив процедуру, сгребла деньги, произнесла с досадой:

– Что-то разводящая нынче шибко разговорчивая, не к добру.

Ольга подхватилась вместе со всеми, вынув из шкафа платье, примерилась. Рука коснулась кулона, пальцы обхватили камень. Почему-то сильно захотелось снять украшение. Переодевшись, Оля взглянула в зеркало, с этим платьем кулон смотрелся настолько гармонично, что, скрепя сердце, решила оставить. Отогнав неприятное чувство, она вышла в коридор, где, перебрасываясь шутками, уже во всю толпились девушки.

Седая указала пальцем.

– Ты, ты, и ты, - палец уперся в Ольгу, - со мной, остальным уже сказала.

Спустившись вниз, Оля краем глаза заметила маявшихся неподалеку парней, что, ожидая, едва не приплясывали от нетерпения. Микроавтобус стоял тут же. Отодвинув дверцу, Ольга прошла в конец машины. Следом за ней, почти сразу, зашли Розалин с разводящей. Седая зашла последней, скомандовала:

– Трогай.

Вячеслав выезжал подчеркнуто аккуратно, памятуя об особенностях изменчивой дороги, так что Рыжая под конец не выдержала, сказала резко:

– Славян, геморрой бережешь, плетешься как телега?

Розалин покосилась, спросила насмешливо:

– Торопишься отработать потерянное время?

Седая сказала примирительно:

– Не дергай его. Мы тут с утра едва головы не поразбивали на какой-то яме, да и время терпит.

Рыжая высокомерно промолчала. Вместо нее высказалась Мара:

– Пребывание в милиции плохо сказывается на нервной системе, было бы не лишним расслабиться.

Рози заинтересованно спросила:

– Что там с вами делали, что такие нервные? Какой-то особо извращенный секс, с применением подручных средств?