Опаловый соблазн
Шрифт:
— Правда? У меня совсем не сложилось такого впечатления!
— В отношении этой пары легко ошибиться.
— С ним все в порядке?
— Он будет жить. Это маленькая шишка, а учитывая внимание, которое уделит ему миссис Макфедден, он, я уверен, еще и поблагодарит вас, когда у него перестанет звенеть в ушах.
— Она отвечает на его чувства? — смахнув слезы, спросила Елена с задумчивым серьезным видом.
Дариус кивнул.
— Я понял это, увидев однажды утром, как она готовит ему поднос с завтраком, когда он заболел. Она нарисовала медом цветок на его овсянке и процедила бульон через
— Но они так грубы друг с другом. Любовь всегда… такая жестокая?
У Дариуса сжалось сердце, когда он понял направление ее мыслей.
— Нет. По своей сути любовь никогда не может быть ничем, кроме доброты. Это высший идеал, Елена. Их слова — это показное представление. Наша истинная сущность проявляется только в наших поступках.
— Медовый цветок на его каше?
— И еще сотня других небольших знаков внимания друг к другу. У меня есть друг-зоолог, и после прочтения нескольких его работ я понял, что смотреть на своих экономку и кучера — все равно что наблюдать за ухаживаниями дикобразов. — Дариус усмехнулся. — Это трудное дело, но им так нравится.
— Удивительно! — тихо воскликнула она.
— Когда вы однажды… встретите подходящего вам человека, вы узнаете его по его поступкам. Ваша интуиция ни за что не обманет вас.
— Мистер Торн, вы когда-нибудь были влюблены? — спросила Елена.
Он уставился на носки своих туфель. Вопрос казался совсем простым, и ответ должен был быть дан без размышлений. Но как он мог сказать «нет», не выставив себя бессердечным истуканом? Как он мог раскрыть свои самые ужасные страхи и величайшие надежды, не позволив ей понять, каких трудов ему уже стоило не упасть в ее глазах?
Но прежде чем ему удалось придумать ответ, снова заговорила Елена:
— Извините меня, это не мое дело, и вопрос бестактный. Особенно после прошлого вечера. Обещаю вам больше не затрагивать эту тему.
— Это еще один хороший вопрос, а ответ был бы неполным. — Дариус откинулся на спинку кресла, но потом, покачав головой, наклонился вперед. — Вы так и не дотронулись до своего хереса. Если вы предпочитаете чай или кофе, я могу принести.
— Нет, спасибо. — Отрешенно глядя на огонь, Изабель сделала глоток хереса. Услышав крики миссис Макфедден, она перенеслась обратно в беспросветную панику, где не было места для логики. Она просто перешла к действиям и схватила первое попавшееся под руку оружие, чтобы защитить друга. Но когда мистер Макквин упал на стол, это была настоящая катастрофа, потому что только тогда разум вернулся к ней тонким ручейком и логика стала строгой надзирательницей.
Общепринятые нормы поведения предписывали леди не заходить слишком далеко и не убивать на кухне хозяйского кучера — не важно за что!
Дариус сказал, что эти двое неравнодушны друг к другу, и происшествие еще больше подорвало веру Изабель в свою способность судить о характере других. Она была настолько слепа в отношении истинной натуры своего мужа, настолько обманута его любезными ухаживаниями, что теперь ставила под сомнение все — собственную интуицию, собственный разум и даже собственное здравомыслие.
Дариус встал, чтобы переставить графин на боковой стол, и она, тоже встав,
направилась к его письменному столу.— Баталия оторвала вас от работы.
— Я рад этому.
Окинув взглядом несколько его записей, она поразилась его замысловатому уверенному почерку и восхитилась изящными линиями его зарисовок.
— Могу я вам здесь помочь? — спросила она. — Я очень аккуратная и дисциплинированная. Мои наставники всегда хвалили мою способность очень быстро усваивать новое. Быть может… я смогла бы помочь вам разобрать бумаги? Или…
— Это весьма необычное занятие. — По его выражению ничего нельзя было определить. — Я не хотел бы быть нескромным, но…
— Прежде чем вы ответите, должна сказать, что если я буду вынуждена весь день сидеть и смотреть в потолок своей спальни, то сойду с ума, мистер Торн. Очень… тяжело чувствовать себя бесполезной, когда проходят часы и не остается ничего, кроме как думать… — Она расправила плечи. — Вместо того чтобы быть объектом благотворительности, я могла бы работать вашим секретарем, мистер Торн.
— Моим секретарем?
— Прошу вас. Я понимаю, это дерзкое предложение, но меня не ждут на кухне, и после сегодняшнего происшествия я вряд ли осмелюсь предложить там свою помощь, а покинуть дом я на самом деле не могу. Мистер Торн, вы сказали, что я не узница, но для меня существуют строгие границы.
— Тогда было бы жестоко не воспользоваться вашим предложением. — Дариус тоже расправил плечи, копируя ее деловое поведение. — Елена, вы вверили мне свою судьбу, а если будете помогать мне, окажете услугу. Моя жизнь и благополучие моих друзей могут оказаться в ваших руках.
— Мистер Торн, вы специально все драматизируете? — Изабель недоверчиво посмотрела на него.
— К сожалению, нет, — покачал он головой. — Я всегда гордился своей способностью решать головоломки, но, наверное, на эту смотрел слишком долго. Похоже, я живу в ней и нахожусь слишком близко, чтобы увидеть всю ее целиком.
— Тогда я могла бы помогать вам. Пока я здесь. — Изабель молилась, чтобы в ее словах он не услышал того отчаяния, которое слышала она.
— Отлично. Полагаюсь на вашу прозорливость.
Дариус усадил Изабель за письменный стол и, иллюстрируя свой рассказ, выкладывал карты и рисунки. Он говорил с ней как с равным и надежным союзником и признался, что в головоломке, которая угрожает жизни «Отшельников», содержится крайне мало информации. Вскоре Изабель окружил мир опасностей, где были священные сокровища, загадочная личность, которую его друзья назвали Шакалом, заброшенные индийские храмы и агенты Ост-Индской компании. И весь остаток дня у нее не возникало ни единой мысли о «пустяковой проблеме» жестоких мужей.
Глава 9
— Мистер Макквин оправился, мадам, — сообщила миссис Макфедден, следующим утром войдя к ней в спальню со стопкой чистого постельного белья.
Изабель отвернулась от гардероба, где рассматривала сделанные Дариусом покупки и удивлялась собственной радости от простых вещей. Это было короткое уведомление, и Изабель, теперь зная о тайных связях экономки с кучером, не могла найти, что сказать в ответ.
— Для меня большое облегчение это услышать. Он… очень сердит на меня?