Опасная любовь командора

Он протянул мне маленькую фигурку розенны. Светло-жёлтый бутон с едва приоткрывшимися лепестками и более насыщенные, зеленовато-синие листики, искусно вырезанные из куска незнакомой породы.

— Очень красивая работа. Благодарю вас от всей души, — я приняла подарок и залюбовалась бликами света на его гранях.

— Не за что, — интендант кашлянул ещё раз. — Заодно напоминаю вам сдать униформу перед отъездом и составить инвентарный список всего, что остаётся в медблоке, — деловито добавил он. — Как раз до утра управитесь.

— Разумеется, как я могу об этом забыть? — грустно улыбнулась я. — Мы же не хотим, чтобы возникла пересортица, или, того хуже, недостача.

— Рад, что вы понимаете, — с облегчением выдохнул интендант. — Ну, бывайте. Всего вам доброго, гарцель Боллар.

Он отсалютовал на прощание и ушёл, и я осталась один на один со щемящим чувством несправедливости. А ведь у меня только начало получаться налаживать отношения с личным составом!

Когда отвар остыл, разлила его по нескольким бутылкам и собиралась приняться за инвентарный список. Распахнула окно пошире, чтобы впустить внутрь тёплую весеннюю ночь и немного лунного света, столь щедро льющегося с небес.

Геста, отчего же всё складывается именно так?

Богиня не удостоила меня ответом, но я всё равно подставила лицо под её лучи, набираясь магических сил и терпения, чтобы преодолеть все сложности.

Глубокой ночью, когда командор отправился по делам, на пороге неожиданно появился Легранд Фоль.

— Аделина, я могу войти? — спросил он, устремив на меня полный жгучего желания взор.

— Вы пришли попрощаться, капрал?

— Нет, просто хотел составить вам компанию. Вдруг вы заскучали? — с надеждой улыбнулся блондин.

— В компании инвентаризации сложно заскучать, — философски заметила я. — А мне нужно закончить все дела до увольнения и отъезда.

— Увольнительной, — поправил Фоль. — Увольнение — это когда вы навсегда уходите из части. А отпуск в полнолунную неделю — это увольнительная.

— Я всё правильно сказала, капрал. После отпуска в часть я уже не вернусь, — почти спокойно проговорила я, постепенно привыкая к новой реальности.

— Как так? Почему? — нахмурился он, буравя меня взглядом.

— Подала рапорт на увольнение, — выдавила я, не желая вдаваться в подробности.

— Аделина, но зачем? У вас прекрасно получается! Вы — прирождённая целительница, дело не столько в даре, сколько в том, как вы стараетесь вникнуть в проблему пациента и посочувствовать ему! Для части это будет огромная потеря! — горячо заговорил он, желая меня переубедить.

— Решение уже принято, капрал.

— Тогда, быть может, мы с вами увидимся в Кербенне? — с надеждой спросил он. — Я бы очень хотел продолжить наше знакомство.

— Не думаю, что это хорошая идея, — проговорила я, сурово глядя ему в лицо. — Я не могу дать вам того, чего вы хотите, а ваша настойчивость меня смущает и утомляет. Будет лучше, если на этом наши пути разойдутся, капрал Фоль.

Сказанное явно пришлось ему не по вкусу, и он слегка скривил полные губы, но потом внезапно переменил настроение и предложил:

— Раз это последняя ночь нашего знакомства, предлагаю хотя бы попить чая с конфетами. Мне намедни прислали шикарный горный чай из Эстрены. И шоколадные конфеты, тоже эстренские. С мармеладом. Я, собственно, хотел вам их вручить, но думал, что вы откажете.

— Скорее всего, отказала бы, — признала я, а потом сдалась, вспоминая, как самоотверженно Фоль помогал мне в медблоке: — Ладно, давайте попьём ваш чай, раз уж это действительно последняя ночь. Об эстренских шоколадных конфетах я слышала, но попробовать их не доводилось.

— Вернусь через минуту, — широко улыбнулся он и исчез за дверью.

Вскоре он объявился с крошечной деревянной шкатулкой, содержащей ароматный чай. Стоило приоткрыть крышку, как цветочно-ягодный дух рванулся наружу и заполонил весь медблок ярким, сочным запахом весны.

Заварника у меня не было, так что я вскипятила немного воды в сотейнике, а затем Фоль сам заварил в нём чай, после чего разлил по кружкам. Янтарно-жёлтая жидкость исходила паром, и я несколько раз подула на неё, чтобы поскорее остыла.

— У вас мёда случайно нет? — спросил капрал. — Люблю ложечку мёда в чай добавить.

— Есть немного.

Я поднялась с места и достала из шкафа две баночки, одну из собственных запасов, подаренную матерью прооперированной нами девочки с опухолью в голове, и вторую — местную, заказанную вместе с другими ингредиентами.

Капрал положил себе немного мёда, а я не стала добавлять. Хотелось распробовать необычный чай таким, каким он был задуман.

Фоль раскрыл коробку и предложил мне выбирать первой. Я замерла с детским предвкушением, и мысли об увольнении отступили на задний план. Взяла одну конфетку в форме ягоды и откусила.

Очень вкусно! Язык обволокло ощущение сладкой свежести, контрастирующей с лёгкой шоколадной горчинкой. Вкус постепенно раскрывался, и всё новые оттенки ягодных сочетаний сплетались в единый восхитительный коктейль.

Наверняка такие конфеты стоят баснословно дорого, и при других обстоятельствах попробовать подобное чудо мне бы не довелось.

Вкус чая тоже оказался выше всяких похвал. Необычный, многогранный, даже слегка вяжущий. Он расцветал во рту и мгновенно растекался по телу негой и горячим блаженством.

Три конфеты и почти целую кружку обжигающе горячего чая спустя я раскраснелась, расслабилась и разоткровенничалась:

— На самом деле увольняться я не хочу… Но на этом настаивает командор.

— Неужели? — сверкнул глазами капрал. — Как низко с его стороны…

Фоль пододвинулся ближе, и хотел сказать что-то ещё, но в этот момент раздался уверенный сухой стук в дверь. Я широко распахнула глаза и прошептала:

— Это Блайнер!

Капрал молниеносно схватил со стола кружку — правда, по ошибке, мою! — и ловким, слитным движением махнул через подоконник и нырнул в ночь.

Я быстро и бесшумно заперла окно, отворила дверь и впустила Кеммера.

— Адель, я хотел узнать, закончила ли ты инвентаризацию и не нужно ли прислать кого-то в помощь.