Опасная любовь
Шрифт:
Споткнувшись на этой обидной для опера мысли, капитан решил: сходит за грибами, и всё. И тут же споткнулся ещё раз: а что за коттедж и что за сумки?
Антонина вышла из дома, позевывая. Она походила на монашку: чёрные резиновые сапоги, тёмный плащ и круглая дымчатая шапочка. В руке корзинка, прикрытая серым полиэтиленом. Высокая, порывистая, пожалуй, выглядела не монашкой, а настоятельницей монастыря. Она кивнула ему деловито. Запустил двигатель и выехал на загородную магистраль, запруженную уже с утра. И капитан предположил:
– Наверное, в лесу народу больше, чем грибов.
–
– Тоня, на земле более шести миллиардов человек и все есть хотят. Если каждому по грибочку…
– Надеюсь, сегодня шесть миллиардов в лес не придут.
Ехали на хорошей скорости, потому что все машины шли в одном направлении, к лесам, озёрам, дачам. До озера километров семьдесят. Палладьев прикинул, что при теперешних ценах на бензин каждый грибок влетит ему в копеечку. Если он только найдёт эти грибки.
– Игорь, тут направо.
Он свернул с шоссе и поехал медленно. Не тропинка и не дорога - дорожка, усыпанная рыжевато-кофейными хвоинками. Они лежали не вдоль их пути, а поперёк, как брёвнышки на мосту. Похоже, это бывшая просека, рассекавшая сосняк до самого горизонта.
– Игорь, корзину не взял?
– Полиэтиленовый мешок.
Капитан смотрел на лес, в котором почти не бывал. Его удивило обилие красок. Берёзы с осинами - это палитры. Все краски на них, кроме синего. Обычно хвалят весну, но, пожалуй, у осени красок не меньше. Увидев двух старушек с полными корзинами, Палладьев заметил:
– Грибов, наверное, уже не осталось.
– Те, которые я собираю, всегда есть.
– Какие же?
– Синюхи, горькухи, солюхи…
Капитану казалось, что засолкой грибов занимаются бабушки или семейные женщины. Молодые же сидят у экранов или пьют пиво. Впрочем, на экологию тоже мода. Солить грибы - это экология?
Дорога раздвоилась. Антонина махнула рукой:
– Любая ведёт к озеру.
Краски красками, а всё-таки осень. Какое-то дерево стоит голым, вроде огромной метлы, а рядом на мху рассыпаны опавшие узкие жёлтые листочки, как дольки апельсина. Грунт пошёл скользкий, травянистый. Дорога выклинивалась.
– Загони машину в ельничек, - велела Антонина.
– Не украдут?
– Мы будем рядом.
Они вышли и двинулись березняком. Лес посветлел. Ноги тонули в суховатом мху. Палладьев шагал за Антониной след в след, жалея, что не взял сапоги.
– Стой! Гриб прошла, - крикнул капитан.
Да какой - подберёзовик. Тускло-шоколадная шляпка даже на взгляд тугая; пузатая, и в то же время стройная ножка, как бедро у спортсменки…
– Рви в свой мешок, - крикнула Антонина.
– Ты и сыроежки пропускаешь…
– Для засолки не годятся.
Палладьев думал не о засолке. Не окажется ли его лесная прогулка никчёмной? Подышит, пройдётся… Затеять бы душевный разговор, но Антонина даже шла поодаль.
Капитан подумал, что кто-то просыпал меж кочек жёлтые сливы. Да нет, грибки. Подошедшая Антонина поморщилась:
– Лисички, не беру, очень мелкие.
– А вот эти?
– показал капитан на влажную полированную шляпку.
– Не беру, маслята грязные.
Грязью, видимо, считала землю или прилипшие хвоинки. Если она их не берёт, то зачем брать ему? Но когда
Антонина прошла мимо сосны, под которой стоял крупный гриб с душой нараспашку…– Тоня, ты же белый прозевала!
– Другой попадётся.
Капитан, разумеется, срезал его, пронзённый глупой догадкой - ей не нужны грибы. А что нужно?
– До озера осталось два километра, - сообщила она. Что на озере? Зарубежная подводная лодка? Хижина на берегу, в которой прячется сбежавшая девушка? Энергия его подкинула так, что одной ногой он провалился в какую-то нору, прикрытую мхом. И эта жаркая энергия остыла, словно залитая водой: как и зачем девица станет жить среди болот?
Они пошли дальше. Но Палладьев стал вкопанно - под берёзой вспыхнуло пламя. В форме гриба. Ярко-красная огромная шляпка в белых пупырышках.
– Мухомор, - брезгливо подсказала Антонина.
– Почему белый гриб считают красавцем, а мухомор нет?
– А ты глянь на него. Оперетта!
Лес стал меняться: меньше деревьев и больше лохматых кочек. Палладьев мысленно рассуждал: если доверительного разговора сегодня не выйдет, то надо попасть в её коттедж. Под любым предлогом. Аппендицит схватил, язва разыгралась, эпилепсия крючит…
Капитан интуитивно сжался от мистической силы, которую вызвали его желания. Из-за ели прыгнуло тёмное согбенное существо с палкой в лапах. В тот же миг от пронзительной боли в ногах он упал на колени. Капитан знал, что если он через секунду не встанет, то следующий удар, заключительный и окончательный, будет по голове. Но этой секунды у него нет…
– Что творишь, падла нечёсаная!
– крикнула Антонина, подбегая.
Падла нечёсаная оглянулась. Теперь у капитана появилось несколько секунд. Он встал, упёрся дрожащими ногами в землю… Тратить время и силы на выбивание из рук напавшего палки он не стал: схватил его за грудь правой рукой и шарахнул о дерево с таким расчётом, чтобы голова коснулась ствола. Она коснулась. Парень осел на землю медленно и удивлённо. Палладьев оглянулся. Сквозь мелколесье продирались ещё двое.
– Бежим!
– приказала Антонина.
Ковыляя, Палладьев едва за ней поспевал. Выручила машина, которая стояла недалеко. Да и погоня сзади сухими ветками не хрустела; видимо, те двое поднимали третьего реванув двигателем, капитан сперва выехал на дорогу просёлочную, а затем рванул по бетонке.
– Больно?
– спросила Антонина.
– Терпимо, удар пришёлся не по костям.
– Шкуры беспредельные, - злобно буркнула она.
– Что за ребята?
– Лесные бомжи.
– И чем живут?
– Рыбку ловят, грибников шмонают…
– Да что взять у грибника?
– Им всё сгодится.
Антонина смотрела в его лицо вроде бы изучающее. По крайней мере, перестала трепетно моргать. Она спасла его от драки. С двумя ещё, куда ни шло, но третий… В лесу, без пистолета…
Капитан тоже глянул на девицу, словно захотел высмотреть что-то необыкновенное. Он слишком мало её знал, чтобы, к примеру, судить о модуляциях голоса. Когда Антонина крикнула бомжу что-то насчёт падлы нечёсаной, то голос её непривычно дрогнул или сменился тембр. Капитану могло это показаться. Лес, тишина, глухое эхо… Но ведь падла второй раз не ударила…