Опасная пара для темной

– Мама, тогда у нас задача с полом, - мрачно сообщила мне дочка.

Я вздохнула и постаралась усмирить свой гнев на мироздание.

"Задачи" были буквально со всем. И одной силой здесь не поможешь - разве что снести все до основания.

Прогнившие доски пола - удивительно, что тот не земляной! Ничем не прикрытые окна - стекол в эту глушь не завезли, наверное - колченогая мебель, печка, труба которой, сделанная из незнакомого мне металла, погнулась и забилась… Это уже не говоря про грязь, почти полное отсутствие утвари и каких-либо предметов обихода!

Убраться-то мы попытались, да и в петли дома я вплела достаточно заклинаний, чтобы та закрывалась без скрипа, и любой, кто снова подступился к ним с ножом, очень пожалел об этом. Но этого было мало!

Я уже побывала у заведующего здесь хозяйством Чирага Мишти, который совсем не оправдывал свое имя “милый”, с требованием поменять нам дом. И получила ответ, что это единственное свободное помещение.

– Хотя вы, конечно, можете жить со мной, - сообщил мне этот недоинквизитор. И прошелся масляным взглядом.

Я потребовала материалов для починки, обогрева и постельного белья с покрывалами - но принесли лишь ветхие тряпки, несколько несуразных деревяшек и сырого угля, которым если топить, то рискуешь задохнуться только от ветхого дыма.

Попыталась узнать, где здесь столовая и кухня, чтобы мы с Аникой могли полноценно пообедать - скорее уже поужинать - но получила лишь заверения, что никто тут никого во второй половине дня не обихаживает. Все сами себе готовят. “Это входит в обучение”.

И мне выдадут продукты и котелок, теперь-то еды вдоволь.

И то, и другое я взяла, конечно.

А потом вернулась в убогую лачугу и задумалась.

То, что здесь творилось, не могло быть случайным. Ведьмочек - то есть нас - пытались выжить. Уж не знаю по каким причинам. Может они были ведьмоненавистниками, что не редкость - не могла десятилетиями длящаяся “болезнь” пройти бесследно. Может прятали что, или женщины здесь были не у дел, как в некоторых общинах… Не зря же ни одна преподавательница здесь не прижилась?

– А может все дело в том, что главный инквизитор ненормален и заразил этой ненормальностью всех вокруг?
– каркнул за моим плечом Ворон.

– Не подслушивай, - буркнула.

– Ты слишком громко думаешь, - хмыкнул… то есть каркнул.

– Знаешь, иногда у меня ощущение возникает, что не ты здесь подчиненная нечисть, а я, - нахмурилась.

– Это не ощущение. Кха-ха-ха…

– Развею, - прошипела скорее по привычке, чем зло.

– Сначала жизнь свою наладь. Смотри, наша девочка совсем выдохлась...

Мы оба посмотрели в угол, где пристроилась Аника.

Малышка старательно мне помогала все это время, но сейчас совсем сникла.

Так не пойдет!

Я достала из заговоренного кожаного футляра рулоном свернутый договор с Советом и принялась медленно и вдумчиво перечитывать его. Хотя полагала, что помню почти каждый пункт.

Но вдруг…

– Отлично, - прищурилась, вглядываясь в строчки.
– Аника, вставай. Я сейчас принесу воду из ручья, мы умоемся, переоденемся и навестим нашего главу… где бы он ни прятался.

– А что надевать, мамочка?

– Самое-самое красивое платье, - сообщила я ведьмочке, чувствуя, как по лицу у меня растекается недобрая улыбка.

– И пусть им всем будет ведьмочка!

Значит, война!

Под кожей расползалась боль.

Закручивалась черными вихрями, так и норовя утащить в Запределье. Сначала тихая, вкрадчивая, как первые капли дождя. Сильнее. А дальше уже ничего не видно в полном мраке, под завесой ливня, в громовых раскатах и шипении смертоносных молний…

И хочется орать и кидаться чем-нибудь острым в кого-нибудь виноватого. И целителей хочется. Или забыться. Но все нельзя.

Во-первых, если глава академии будет орать и кидаться, как истеричка, то что уж про всех остальных говорить? Во-вторых, целителям про него знать нельзя. Да и вообще, настоящий инквизитор попадает к целителям только тогда, когда обломок меча в его спине мешает ему спать. В-третьих…

Забывать он тоже не имеет права.

Так что остается в такие моменты только прятаться. Ненавидя бессмысленность, но неизбежность происходящего. И тот факт, что единственное доступное "спасение" в такой ситуации - это запереться в самой дальней комнате без окон и взять в зубы тряпку, чтобы вопли слышны не были. И отдаться этой боли до конца. Упасть целиком в бурное море, смиренно дожидаясь, когда оно уже наиграется и вышвырнет его на берег. Слабого и опустошенного утопленника.

Утопленником Киану Бхавин себе категорически не нравился.

Сегодня все проходило особенно тяжело. Наверное потому, что Запределье еще совсем близко, буквально в крови. Но если уж он пережил очередной поход за тварями, переживет и сегодняшний день. А потом на пол оборота - а то и на целый - будет избавлен от этих страданий…

Инквизитор буквально выполз из своей каморки в большую переднюю комнату, которая ему заменяла и гостиную, и кабинет, и библиотеку. Пережитое не отпускало его - тело гудело, рубашка промокла от пота, а по конечностям пробегала дрожь.

Пошатываясь, мужчина дошел до бочонка с вином и налил сразу целый кубок. И залпом выпил. Он терпеть не мог этого состояния! Но терпел. И боль постепенно затихала и сворачивалась змеиным клубком где-то в глубине.

Только недавно заработанные раны еще саднили.

Киану очень хорошо помнил, как их получил. Но ни Света не помнил, кто его выходил.

Только то, что едва выкарабкался из переделки с тварями, влил в себя крепкую настойку, чтобы хоть как-то остановить распространение отравы, и поскакал в поисках укрытия или помощи…

И провал.

А спустя двое суток он очнулся на незнакомом постоялом дворе, с уже вылеченными порезами от когтей. И хозяева этого двора не смогли толком ответить ни на один вопрос.

Пресветлый устало потер лицо и собрался сменить промокшую от пота рубашку, но почувствовал…Тьму-у. В прямом смысле. Вот кого он еще терпеть не мог! Ведьм. Которые всегда были не вовремя. И новый, совершенно идиотский закон. Устанавливающий, что каждое заведение, в котором обучались пресветлые, перешедшие порог детства, должно быть отравлено присутствием темных.