Опасная связь

Нога ноет, голова болит и по ощущениям я как лимон выжата. Просто рухну сейчас на пол. И все.

— Сука, я не пойму, чего ты хочешь? — фиксирует положение моей головы, наклоняется ниже и сталкивается своим лбом с моим, резко боднувшись.

— Отошел. Противно. Ты с ней… Ты ее… — замолкаю. Воздуха в легких не хватает. Не могу закончить фразу. Не могу.

— Заебала. Чего ты хочешь, Харитонова, а? САМА-ТО ЗНАЕШЬ? САМА-ТО, БЛЯТЬ, ЗНАЕШЬ? — этот вопрос пропитан какой-то невывозимой безысходной яростью и болью. — Ну?

Поднимаю взгляд.

Смотрим друг на друга в упор.

Заведенные. На нерве. Дошедшие до крайней точки кипения.

Чувствую предательские слезы.

И вот о чем думаю в эту самую секунду: пожалуй, если я и правда его ненавижу, то он ненавидит меня куда сильнее…

Глава 39. Мало Тебя

Чего хочу?

Ловлю ощущение дежавю и делаю то, что подсказывает глупое сердце, трепыхающееся под ребрами. Подаюсь вперед, закрываю мокрые от слез глаза и целую Илью, как целовала впервые там, в доме бабы Маши. Горячо. Отчаянно. Жутко разволновавшись. Потому что, как и тогда, совершенно не могу предугадать его реакцию. Потому что очень сильно переживаю и невероятно боюсь. А вдруг он оттолкнет?

Если честно, я уже почти уверена в том, что так и произойдет. В ответ ведь ничего. Ровно до тех пор пока я не предпринимаю попытку от него отстраниться.

— Куда, Харитонова… — его дыхание опаляет кожу.

— Все, отпусти, я передумала, — заявляю капризно.

— Чего блять? — крепко удерживает за шею, не позволяя сдвинуться с места.

— Того! Отстань…

Упираюсь рогом исключительно для того, чтобы пойти на противность. Лгать не буду: маленькая женщина, живущая внутри меня, ликует и пляшет, когда этот медведь принимается активно штурмовать мой рот.

— Не надо уже!

Не поддаюсь его напору. Разумеется, из вредности. Однако проходит минута, и я, безвольная, все же сдаюсь…

Перестаю строить из себя обиженку. Разжимаю губы. Наши языки встречаются, и в этот момент во мне словно сотни петард взрываются.

Целуемся.

Торопливо. Жарко.

Скучала. Скучала. Скучала! — горит в груди огненным шаром.

Озвучить это не могу. Так пусть хоть почувствует на физическом уровне.

Объятия теснее. Дыхание предательски сбивается.

Когда Илья переключается на мою шею, беспомощно скребу ногтями по его затылку. Цепляюсь за широкие плечи и блаженно прикрываю глаза.

Приятно. Как же, черт возьми, приятно! Даже про больную ногу на время забываю.

Он поддевает левой рукой свитер. Ладонь уверенно ложится на живот, гладит его, поднимается выше к груди и я непроизвольно вздрагиваю, выгибаясь навстречу.

— Ммм… — принимаю его грубоватые ласки с какой-то особой чувственностью и жадностью.

Тосковала по нашей близости и сейчас, как никогда, остро в ней нуждаюсь.

Хочу ощущать, что и ему это жизненно необходимо. Хочу знать, что не остыл. Что все еще… испытывает ко мне… некие чувства. Интерес. Страсть. Да что угодно.

— Илюша… — вырывается шепотом. — Поцелуй меня еще. Поцелуй!

Открыто прошу и наплевать, как это выглядит.

Мозги отключаются. Тело бунтует. Отзывается на каждое прикосновение и требует продолжения.

— Пошли отсюда.

Носить меня на руках — это прямо добрая традиция.

— Не войдем, — хихикаю, когда случается заминочка у двери.

— Да ну на хер… — Илья поворачивается боком и, повторно толкнув дверь ногой, ловко заносит меня в комнату под другим градусом.

— Хм…

— Как ты? — ставит на пол у кровати, но при этом не отпускает.

— Терпимо, — отвечаю тихо.

— Голова не кружится? — суровое выражение лица. Смотрит на меня обеспокоенно.

— Кружится, — признаюсь, глядя ему в глаза. — И ноги не держат…

— Плохо? Зовем врача? — спрашивает на полном серьезе. — Я стрельнул номер того Склифосовского.

Врача блин…

— Это последствия сердечной раны, Паровозов. Сам лечи, — отвечаю с наездом.

— Понял. Снимай тряпки, — командует в присущей ему манере.

— Очень «романтично», — ворчу себе под нос, но послушно раздеваюсь.

Без стеснения стаскиваю через голову его свитер. Белья на мне нет, так что ему предоставляется возможность лицезреть мои верхние девяносто во всей, так сказать, красе.

Хотя че он там не видел?

— И остальное тоже на хер, — требует, сохраняя невозмутимый покер-фэйс.

Пытаюсь аккуратно снять штаны, чтобы не задеть шов.

— Сядь, — давит мне на плечи и, решив помочь, принимается за дело сам.

— Осторожнее.

— Ты без трусов, Бесстыжая, — не то вопрос, не то утверждение.

— Все вещи в стиралке, — вспыхивают костром мои щеки.

— Их вообще надо сжечь, — бросает недовольно.

Видимо, мой прикид ему совершенно не понравился.

— Холодно, — покрываюсь мурашками, оставшись без одежды.

— Согреть? — предлагает нагло.

— Согрей, — мурлычу, соглашаясь.

— Врач сказал, что тебе нужен покой, — цитирует рекомендации.

— Сейчас мне нужен ты, — увлекаю его за собой.

— Да неужели? — усмехается. — А ну, повтори-ка…

— Ты мне нужен, — дублирую снова и наконец ощущаю тяжесть его крепкого, разгоряченного тела.

— Что хочешь?

— Все хочу, целуй меня, Илюш. Целуй… — прошу отчаянно.

И он целует. Так, как мне надо: напористо и дерзко.

Как же я мечтала об этом! Ведь разлука была такой болезненно-горькой…

— Телефон.

Слышим знакомый рингтон, орущий на всю комнату.

— На полу.

— Нет. Потом, — почти молю, вцепившись в него намертво. Будто если отпущу, снова потеряю. Мы же как… Два шага вперед, три назад.

Мучаем губы друг друга бессовестно долго. Невозможно насытиться и утолить жажду.

— Сюда, — нарочно подставляю шею, указывая маршрут.

— Так? — прикусывает зубами и тут же зализывает.

— Да. Еще. Еще… — притягиваю ближе. Хотя ближе, пожалуй, уже некуда.