Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое

Но Бодхидхарма сказал:

— Все, что ты сделал, совершенно бессмысленно. Ты еще даже не начал свой путь, не сделал даже первого шага, и ты попадешь в седьмой ад — попомни мои слова.

Император By не мог поверить:

— Я так много сделал, а этот человек говорит: «Ты попадешь в седьмой ад!»

Болхидхарма рассмеялся:

— Все, что ты сделал, ты сделал из жадности — а то, что совершается из жадности, не делает человека религиозным. Ты отказался от многих богатств, но сделал это не бескорыстно. Ты хочешь заключить сделку, для тебя это бизнес. Ты хочешь что-то приобрести в ином мире. Ты пытаешься перевести свой банковский счет из этого мира в другой. Ты хитер, ты думаешь: этот мир преходящ, недолговечен — завтра ты можешь умереть, — а другой мир, как тебе сказали монахи, вечен. И что ты решил сделать? Отказаться от временных сокровищ, чтобы приобрести сокровища вечные? Какая блестящая идея! Кого ты пытаешься обмануть?

Когда Бодхидхарма заговорил с императором в таком тоне, перед всеми монахами, генералами и королями, которые пришли вместе с ним, и перед всеми его придворными, тот очень рассердился. Никто прежде не смел с ним так разговаривать. Он сказал Бодхидхарме:

— Разве так должен говорить религиозный человек?

— Да, только так и должен говорить религиозный человек, — ответил Бодхидхарма, — все другие слова будут просто обманом. Эти монахи обманывают тебя, они дают тебе обещания. Ты не знаешь, что произойдет после смерти, и они не знают — но делают вид, что знают.

— Кто ты такой, чтобы так говорить? — спросил By.

И знаешь, что ответил Бодхидхарма?

Он ответил:

— Я не знаю. Я говорю так, потому что я не знаю. Я был внутри себя, я достиг самого центра своего существа и вышел оттуда таким же невежественным, каким был прежде. Я не знаю.

Вот это я называю храбростью. Ни одна религия до сих пор не отважилась сказать: «Это мы знаем, а этого не знаем, но, возможно, в будущем мы это узнаем. И, кроме того, есть еще нечто, что всегда будет оставаться непознанным».

Если бы религии обладали такой скромностью, мир был бы совсем другим. Человечество не оказалось бы в таком хаосе, не было бы столько страданий. По всему миру люди страдают. Что говорить об аде — мы уже живем в аду. Разве возможны еще большие страдания?

И ты называешь людей, ответственных за это, религиозными. Они и сейчас продолжают притворяться, играть в ту же игру. После трех столетий неуклонного наступления науки, которая постоянно разрушает их так называемое знание, открывая все новые факты, новую реальность, Папа по-прежнему остается непогрешимым, шанкарачарья остается непогрешимым!

В Джайпуре проходила индуистская конференция, и один шанкарачарья... В Индии есть четверо шанкарачарьев, они равноценны Папе. Каждый из них управляет одной из сторон света: четыре стороны света — четверо шанкарачарьев. Один из шанкарачарьев живет в Джайпуре, он родился в Джайпуре. Он был астрологом, большим ученым, и когда прежний шанкарачарья умер, его выбрали, чтобы он стал шанкарачарьей Джаганнатом Пури.

Я был знаком с ним до того, как он стал шанкарачарьей, и на этой конференции я впервые встретился с ним после того, как он был избран.

Я спросил его:

— Наверное, теперь ты стал непогрешимым. А я тебя прекрасно знаю — раньше ты не был непогрешимым. Скажи мне, в какой день, в какой момент ты стал непогрешимым?

— Не задавай на людях неловких вопросов. Теперь я шанкарачарья, и предполагается, что я непогрешим, — сказал он.

— Предполагается! — воскликнул я.

Он сказал:

— Это для твоего сведения. Но если ты спросишь меня на публике, я непогрешим.

Поляк стал Папой Римским. Ты когда-нибудь слышал, чтобы какой-либо поляк был непогрешимым? Но один поляк стал непогрешимым. Когда этот поляк умрет — а Папы умирают очень быстро, просто потому, что к тому времени, когда они становятся Папами, они уже почти мертвы. Чтобы достичь Ватикана, требуется так много времени, что, если Папе удается прожить несколько лет, это уже хорошо. И кого вы выберете после того, как этот Папа умрет? Сможете ли вы найти еще кого-то непогрешимого?

Подлинная религиозность должна быть достаточно скромной, чтобы принимать тот факт, что нам известно лишь немногое; гораздо больше неизвестного, а что-то всегда будет оставаться непознанным. И это что-то — непознаваемое — является целью всего религиозного поиска. Его нельзя сделать объектом познания, но можно пережить непосредственно, можно испить его, ощутить его вкус — оно экзистенциально.

Ученый отделен от объекта своего изучения. Он всегда остается отделенным от него, поэтому познание и, возможно, познающий отличен от познаваемого. Но религиозный человек входит в свою субъективность, где познающий и познаваемое едины.

Когда познающий и познаваемое едины, познание невозможно. Да, ты можешь выразить это танцем, но не можешь высказать.

Это может выражаться в твоей походке — в том, как ты идешь. Это может выражаться в твоих глазах — в том, как ты смотришь. Это может выражаться в твоем прикосновении — в том, как ты касаешься. Но словами это выразить невозможно. Слова совершенно бессильны в том, что касается религии. А все так называемые религии изобилуют словами. Все это дерьмо!

В этом главная ошибка. Но есть и другие ошибки, о которых стоит упомянуть. Например: все религии эгоистичны. Хотя они учат своих последователей отбросить эго, быть неэгоистичными, быть скромными, сами религии вовсе не скромны, они очень высокомерны.

Иисус говорит: «Будьте смиренными, будьте кроткими». Но ты когда-нибудь задумывался о том, что сам Иисус не смиренный, не кроткий — вовсе нет. Кто может быть более высокомерным и эгоистичным? Он является единородным сыном Бога! Ты уже не можешь назвать себя сыном Бога или хотя бы его кузеном — ведь у Бога нет братьев. Ты не можешь иметь с Богом никакого родства — единственная родственная связь занята, Иисус закрыл дверь.

Он мессия, и он пришел, чтобы спасти мир, — что-то не видно, чтобы кто-то был спасен, а прошло уже две тысячи лет. Он сам умер в страданиях на кресте — кого ему спасать? Но эта идея: «Я спасу вас, следуйте за мной»... Она стала одним из главных факторов, разрушающих человечество, — ведь каждая религия заявляет, что она единственно правильная, а все другие религии неправы. И религии постоянно сражаются друг с другом, убивают, разрушают друг друга.

Как-то на днях я смотрел одну передачу по телевидению. Раввин, протестантский священник и католический монах дискутировали обо мне. И они пришли к заключению... Раввин предложил: «Пора уже попытаться установить диалог с этим человеком». Я не мог в это поверить: раввин разговаривает с католическим священником и говорит о необходимости диалога. В чем дело? Во времена Иисуса было так много раввинов — почему тогда, с Иисусом, не нужен был диалог? Разве распятие — это диалог?

И этот идиот-католик согласился. Он даже не сказал: «Неужели ты, раввин, веришь в диалог? Что же тогда произошло с Иисусом? Распятие — это что, диалог?» Нет, ничего такого он не сказал. И самого раввина не смутило то, что он предложил. Иисус был иудеем — для раввина было бы вполне нормальным вступить в диалог с иудеем. Если он сбился с пути, нужно попытаться вернуть его на путь истинный. А возможно, он и прав — тогда стоит следовать его путем. Но разве распятие — диалог? Это даже не монолог!