Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое

Но теперь они все утвердились. Католику, протестанту и раввину теперь не о чем беспокоиться, потому что они стали частью официальной структуры. Они все занимаются одним и тем же делом, у них один интерес. Иисус создавал трудности, и, пожалуй, диалог был невозможен. Диалог невозможен и со мной — но по другой причине.

С Иисусом диалог был невозможен, потому что он был Мессией — а кто такие вы? Диалог возможен только между равными. Он Сын Бога. А кто вы — его зятья? Ты должен что-то из себя представлять, а иначе какой может быть диалог? Нет, это было невозможно; Иисус был настолько эгоистичен, что раввины прекрасно знали: диалог невозможен.

Раз или два они пытались с ним поговорить. Как-то один раввин спросил его: «На чьем авторитете основаны твои слова?» И он ответил: «На моем. И запомните: прежде чем был Авраам, я есмь».

Авраам был праотцем, самым древним, а Иисус говорит: «Прежде, чем был Авраам, я есмь. Какой еще авторитет тебе нужен?» И этот человек говорил: «Благословенны кроткие», — но сам он далеко не кроток. «Благословенны нищие, благословенны смиренные». Но почему? Почему они благословенны? Они благословенны, потому что они унаследуют Царство Божье.

Странный аргумент! Не имей ничего здесь — и там обретешь в тысячекратном размере. Но что ты там обретешь? — то же самое. Здесь ты беден, там будешь богат. Здесь ты нищий, там будешь королем. Но в чем качественная разница? Лишь в «здесь» и «там», в двух разных пространствах. И люди стараются быть кроткими, смиренными и бедными ради одного: чтобы унаследовать Царство Божье. Этот человек провоцирует и использует вашу жадность. И все религии делают то же самое.

Со мной диалог тоже невозможен — но по другим причинам. Во-первых, я не знаю, кто я, — на эту тему говорить невозможно, — а это самый главный вопрос, который следует выяснить. Но какой тут может быть диалог? Ты либо был внутри себя, либо нет. Если ты был внутри, тогда достаточно просто посмотреть тебе в глаза — вот и весь диалог. А если ты не был внутри, тогда тоже достаточно посмотреть тебе в глаза. Диалог закончится, не успев начаться.

Со мной диалог невозможен, потому что я не ученый. Я не могу цитировать священные писания, я всегда цитирую неправильно. Ну и что? Я не придаю никакого значения этим писаниям. Я не считаю их священными. Это просто религиозная фантастика, и потому нет ничего страшного, если процитировать их неправильно. На самом деле я и не читал их внимательно. Я их просмотрел, заглядывая то там, то здесь, и даже при этом я обнаружил кучу всякой чепухи.

Так что какой со мной может быть диалог, о чем? Необходимо некоторое согласие, а никакого согласия нет, потому что я говорю, что Бога нет. Какой тут может быть диалог? Тебе придется доказать существование Бога — тогда может начаться диалог. Или привести Бога в качестве свидетеля — и тогда мы сможем обсудить, действительно ли это Бог или просто какой-то мошенник-американец.

Я не верю в существование рая и ада. О чем тут разговаривать? Да, разные религии могут вести между собой диалог, поскольку у них есть точки соприкосновения. Мусульманин, христианин, индус и иудей могут дискутировать о Боге. В этом они все сходятся — Бог есть. Вопрос только в форме, характеристиках, качествах — но в главном они соглашаются. Все они признают рай и ад. Только кто-то из них верит, что адов семь, кто-то — что их пять, а кто-то — что их три. Вопрос лишь в количестве, а это не так уж и важно. А какой диалог возможен со мной?

Когда я увидел эту передачу, я попытался представить, как мог бы начаться этот диалог — с какой темы. У нас нет ни одной точки соприкосновения, потому что все эти религии фальшивые, это не истинные религии, иначе бы...

С Бодхидхармой я бы мог вести диалог. Он говорит: «Я не знаю, кто я». В этом мы с ним согласны — и этого уже достаточно. Теперь мы можем взять друг друга за руки и пойти на утреннюю прогулку. Ничего больше не нужно говорить, все сказано.

Спустя девять лет, когда Бодхидхарма решил вернуться в Индию, он позвал к себе четверых своих главных учеников и попросил их:

— Выразите суть религии одной фразой — так, чтобы я мог увидеть, поняли вы меня или нет.

Первый ученик сказал:

— Религия — это сострадание. Таково главное послание Будды: сострадание.

— У тебя мои кости, но не более, — ответил Бодхидхарма.

Второй ученик сказал:

— Медитация. Оставаться в молчании, в таком полном молчании, чтобы ни одна мысль не возникала внутри: в этом сущность религии.

— У тебя есть моя плоть, но не более. Говоря это, ты лишь повторяешь мои слова. В твоих глазах я не вижу тишины; в твоем лице я не вижу глубины, которую приносит тишина, — сказал Бодхидхарма.

Третий ответил:

— Суть религии не описать словами. Она невыразима.

— У тебя мой костный мозг, — сказал ему Бодхидхарма. — Но если ее не описать словами, тогда почему ты используешь хотя бы даже эти слова? Ты уже что-то сказал. Даже говоря: «Это не описать, не выразить словами», ты что-то говоришь об этом. Поэтому я говорю, что у тебя только мой костный мозг.

Он повернулся к четвертому ученику. На его глазах выступили слезы, и он упал к ногам Бодхидхармы. Бодхидхарма тряс его и спрашивал снова и снова: «Что есть религия?» Но ответом были лишь слезы радости, и руки ученика в благодарности прикасались к стопам Бодхидхармы... Он не произнес ни единого слова и даже не сказал, что «это нельзя высказать словами, это невыразимо».

Бодхидхарма обнял его:

— У тебя есть я. Теперь я могу идти со спокойной душой, так как оставляю что-то после себя.

А какой диалог может быть с этими раввинами, католическими священниками, протестантскими священниками! Прошло две тысячи лет, а эти раввины до сих пор не извинились за распятие Иисуса. Может быть, он и был эгоистом, может, он и ошибался; возможно, его учение было ошибочным, но никто не имеет права распинать человека — он никому не причинил вреда. Все, что было нужно, — это по-джентльменски объясниться, но они не были достаточно компетентны, чтобы дискутировать с ним.

Распятие — не аргумент. Вы можете отрубить мне голову — но это не аргумент. Это не означает, что я не прав, а вы правы. На самом деле, если вы отрубите мне голову, это будет говорить лишь о том, что вы не способны отстоять свою точку зрения. Сердится всегда слабый. Слабый всегда пытается обратить тебя при помощи насилия. Удивительно, но за две тысячи лет ни один раввин не извинился. Почему они должны извиняться? Они считают, что они были правы тогда и правы сейчас.

И я все думаю, что же это за католик и что за протестант, которые сидят с раввином и обсуждают меня. Им следовало сначала поговорить о самих себе, о том, почему они сидят вместе.

Все эти люди всегда были эгоистами. Раввины все время учат людей быть смиренными, а сами не в состоянии извиниться — это невозможно. Они даже не упоминают имени Иисуса в своих писаниях, в своих книгах. В иудейских трактатах ты не найдешь ни одного упоминания об Иисусе, о его распятии или о зарождении христианства. Это не достойно даже упоминания. Но с другими религиями положение дел такое же. Мухаммад говорит: «Я единственный посланник Бога. Один Бог, один посланник Бога и одна священная книга, Коран, — если ты веришь в эти три вещи, этого достаточно для спасения».