Опасное положение

— Куда?

Не открывая глаз, удержал плечико, которое явно вознамерилось удрать.

— Ты здесь? О чем думаешь? Как себя чувствуешь? — замерев, заботливо спросила Катя, бессовестно задавая свои вопросы и не отвечая на мой. Этому она научилась у меня.

— Я здесь. Ни о чем не думаю. Мне очень хорошо, — ответил в тон, совершенно не отвлекаясь. Мягкое плечо под рукой заходило ходуном: Катя пыталась выбраться. Ласково прижав ее к себе покрепче, полустрого повторил вопрос:

— От всеведущего без ответа не уйти. Куда?

За дочерью Хаоса надо приглядывать, а я как раз люблю знать что происходит, где, когда и почему; также предпочитаю ведать, что было и что будет. Иногда жена сердится и обвинительно сообщает, что я жуткий контролер. Она забывает, что я — Ворон. Что я могу ответить? Только пожимаю плечами.

«Да, птенчик, я — всеведущий. Контроль и управление — моя сущность».

Катя фыркает.

Хотя сейчас я, конечно, не серьезно. Мне нравится ее спрашивать, подавлять легкое сопротивление и получать ответ. А ей нравится убегать от ответа и немного настойчивости. В итоге каждый получает то, что хочет.

— Я всё-таки хочу приготовить тебе завтрак, — безрезультатно побарахтавшись, созналась Катя, и была немедленно освобождена.

Я проголодался и окончательно открыл глаза.

«Заботится», — улыбнулся, наблюдая как жена неуклюже сползает с кровати и запахивает халат на красиво торчащем животе.

— Оладушки? — с надеждой поинтересовался. — Кстати, пахли вкусно.

Облизнулся, вспоминая вкус губ.

— Яйца кончились, потом, — обиженно сообщила Катя, обижаясь, кажется, на яйца. — Обрадую тебя хот-догом, хорошо?

А вот теперь я напрягся. Обрадовать меня непонятным блюдом очень сложно. Вообще не люблю сюрпризы, предпочитаю знать, что ожидать. Зато Катя неожиданности обожает. Хаос...

— Хорошо, — глядя на ее лучащееся энтузиазмом лицо, все же покорно согласился. Не представляю о чем речь, но понимаю, что радости не избежать. — Ходдок? Что это?

— Хот-дог. Очень популярная и вкусная уличная еда! Переводится с английского как горячая собака, — наставительно сообщила жена, разворачиваясь к двери. — Тебе понравится!

Мне уже не нравится ни слово, ни перевод, ни перспектива.

— Собака, — автоматически повторил, без воодушевления представляя лохматое, грязное и с языком. — Хорошо, что горячая. Холодная собака звучит хуже.

Собаки мне не по вкусу, но, если надо, я съем.

— У нас говорят, что горячее сырым не бывает, — таинственно добавила жена. Она уже радостно улыбалась и, оживившись, блестела глазами.

— Интересная поговорка, — дипломатично согласился, думая, что очень даже бывает. Но спорить не хотел. Меня больше интересовал вопрос: откуда у нас сырая собака? Я начал планировать серьезный разговор с поставщиком, включающий в себя список нежелательных продуктов.

А пока делать нечего, сам проглядел. Приготовлюсь к подогретому псу.

— Как ты себя чувствуешь? Как животик? — озабоченно спросил, смирившись с завтраком.

— Отлично! — отмахнулся мой неиссякаемый источник радости и начал движение к двери, одновременно придерживая живот. Я приподнялся, чтобы ничего не пропустить. Она сейчас смешно переваливается при ходьбе, смотреть забавно, но тревожно: Катя и так не отличается ловкостью, а с животом... Мне все кажется, что она куда-нибудь завалится. Не представляю, как она ходит с настолько смещенным центром тяжести. Передвигается, надо сказать, с большей осторожностью, чем было раньше, но...

Я представил, что она сейчас начнет спуск по лестнице.

Ужас.

— Провожу тебя вниз, — вскочил.

— Что?! Нет! — так категорично рявкнула Катя, что я замер под сузившимся взглядом дочери Хаоса, на секунду проявивший своевольный скорпионий нрав. — Я сама прекрасно хожу! Лежи! Тебе положено отдыхать!

Под таким напором пришлось лечь. Мгновенно успокоившись, жена скрылась за дверью. Я напряженно слушал ее медленные шаги, готовый вскинуться в любой момент, и выдохнул, когда спустилась. Должен сказать, обычно она ведет себя настолько по-человечески, что я не так часто вспоминаю, кто на самом деле моя спутница.

Хаос коварен. Порядок должен бдить.

Оставшись один, опять закрыл глаза, отбросил эмоции и сосредоточился: пока есть время, нужно обдумать каждое слово Совета как можно более тщательно. Сейчас с ясной головой, можно точно утверждать, что вчерашнее собрание вскрыло для меня несколько новых, крайне увлекательных фактов.

Первый. Насколько я могу судить, четыре Ворона Совета не планируют оплодотворять каждый по три женщины: в беседе и подсчетах фигурировала цифра «двадцать девять», а не «тридцать три». Очень занимательно, с учётом и так малого числа всеведущих. Странно, что они не желают улучшать статистику. Слишком стары? Ну уж на раз бы каждого хватило, могли бы уж выжать из себя. Куда делось «благо рода» для них?

Мысленно нанизав эту мысль на высокую пику, я перешёл к следующей.

Второй факт. Корректировка установок всеведущих вряд ли первая, а это значит...

Я умерил застучавший в висках пугающе сильный гнев и сопровождающий его ужас. Да, ужас.

...это значит, что нами управляют не в меньшей степени, чем мы управляем другими. Иронично... Надо сказать, сложно воспринимать это спокойно. У меня есть вопросы: сколько длится корректировка? Месяцы? Годы? Века? Всегда? Когда это началось?

Ещё одна мысль отправилась на пику.

Третий факт. Я стал сильнее, не поддался на управление. Как? Когда мог измениться мой уровень силы?

Я не слабый Ворон, но никогда не дотягивал до членства в Совете. До вчерашнего дня я присутствовал на собраниях наравне с остальными, и таких ситуаций не случалось.

Несколько минут перебирал варианты, когда в памяти словно сверкнула молния. Пять месяцев назад! Сосуд! Лиса! Вспомнил...