Опасность предельного уровня
Шрифт:
Джабраил, так и не сняв плащ, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, слушая призывы музыки. Ему очень захотелось сейчас, прямо сию минуту, сесть за инструмент и хотя бы просто пробежать пальцами по клавишам. Не сыграть даже, а членораздельно произнести музыкальный эпизод, произнести и вслушаться в звуки, ощутить гармонию и определить правильную тональность.
А вместо этого он должен прятаться. Вместо этого он должен готовить взрывы, лишенные всякой музыки, должен производить плачи, лишенные всякой гармонии.
Невыносимо захотелось забыть про все это, забыть и вычеркнуть из жизни десять последних лет. Вместо взрыва сделать разрыв, пропасть вырыть между собой сегодняшним и собой будущим, таким будущим, каким он мечтал себя увидеть давно, еще много
Инструмент бы сейчас... Любой, хоть самый плохонький...
Инструмент? А почему, собственно говоря, нет?
Джабраил встал, вытащил бумажник, пересчитал деньги, хотя и без того отлично знал, сколько имеет при себе и сколько может получить в банке по поддельному документу. Конечно, ни к чему ему рояль и даже пианино ни к чему. Простой синтезатор. Ну, не самый плохой, не детский. Нормальный синтезатор. На синтезаторе можно даже оркестровку делать. Но ему оркестровка сейчас не нужна. Ему нужна просто клавиатура, разложенная по октавам, и чистые гибкие пальцы.
Гибкие пальцы. Джабраил размял руки, пошевелил пальцами. Как давно они утратили гибкость. Но гибкость восстанавливается, когда прикладываешь к этому усилия. Главное, чтобы музыка звучала в ушах, чтобы она продолжала звучать.
Быстро застегнув плащ, он двинулся к двери. На пороге остановился, задумался на пару секунд – пистолет не взял. Оставил рядом с журнальным столиком, привычно прикрытый тапочками. И ладно... Зачем ему сейчас пистолет. Он не патроны пошел покупать, а инструмент.
Улица встретила хмурой сыростью. Но он даже по сторонам не смотрел. Когда утром шел к дому, мельком видел витрину. Там на стекле был нарисован именно синтезатор... И еще что-то, кажется, ударные инструменты. Тогда внимания не обратил. Тогда Москва обещала отсутствие музыки в ушах.
Почти не зная этого района Москвы, по крайней мере никогда не интересуясь магазинами, Джабраил нашел нужный по какому-то наитию и всю дорогу шел так уверенно, словно уже много раз проделывал этот путь.
Денег у него хватило бы, чтобы все синтезаторы здесь купить. Но он выбрал себе тот, что его устроил, поговорил с продавцом, перепробовал несколько, обращая внимание не на богатые дополнительные функции, а на звучание и на возможность записи. Правда, запись велась не на кассету, а на дискету, но это смысла не меняло. Компьютер найти несложно даже в лесном лагере боевиков. Запас дискет он тоже купил. Много дискет.
– Год играть можно, и все запишете, – сказал продавец-консультант, сам, видимо, музыке не чуждый.
– Вот год и буду играть без остановки, – не шутя, твердо губы сжав, сказал Джабраил.
Он оплатил покупку и дожидался, пока коробку оклеят скотчем так, чтобы и ручка для переноски получилась, когда в чехле зазвонил мобильник. Плащ был не застегнут, и добраться до чехла не составляло труда. Джабраил вытащил трубку, и посмотрел на определитель. Звонил Завгат...
Музыка в ушах резко прекратилась.
– Прекрасно, – густо сказал Доктор Смерть. – Еще один абонент появился. И тоже, зараза, уже почти в Москве. На машине катит.
И, глядя в большой монитор компьютера, он протянул свою неимоверно длинную руку, чтобы включить акустическую систему.
Переводчик, повинуясь требовательному жесту второй руки Доктора, придвинулся поближе, готовый к работе. Заранее договорились, что перевод будет осуществляться синхронно с записью.
« – Да, Завгат, слушаю тебя, – раздался голос Джабраила.
– Здравствуй, эмир. Я подъезжаю к Москве. На попутной машине. От Рязани добираюсь. Там друзья посадили.
– Когда будешь?
– Часа через три сможем встретиться.
Пауза была длительной.
– Нет, это ни к чему. Чай ты можешь и без моего общества попить. Где остальные?
– Вечером еще двое появятся – Ибрагим с напарником. Хромой взрыватель едет прямым поездом с группой. Будет завтра днем. Где Урусхан – не знаю. Мобила не отвечает...
– Как только кто-то прибудет, доложи мне. Остальных
сам контролируй. Пока меня лишний раз не беспокой. Я себя плохо чувствую.– Что с тобой?
– Старая язва пищевода. Открылась вот...
– Хорошо, эмир. Я буду звонить только по делу. Как лучше, по городскому или по мобиле? У меня квартирный номер записан.
– Мне не понравился городской аппарат. Там слишком много соединений по прямой связи, там возможность вести конференцию... Мало ли, нечаянно кого-то подключишь. Звони на мобильник... Порошок привез?
– Конечно.
– Тогда все. Аллах Акбар!
– Аллах Акбар!..»
Зазвучали короткие гудки.
Кроме Доктора и переводчика, в офисе были Ангел с Дым Дымычем.
– Я так понимаю, – сделал вывод Ангел, – что Завгат Валеев у Джабраила выполняет обязанности начальника штаба.
– Похоже, – согласился Дым Дымыч. – Доктор, сделай изображение в реальном времени. На какой машине он едет?
– Какая разница?
– Большая. Если на легковой, то, возможно, придется отслеживать ее в Москве. Хорошо бы крупно сделать, чтобы марку опознать и номер увидеть.
Спутник Интерпола, оснащенный самой мощной аппаратурой, позволял проводить и такие операции. Впрочем, такие операции способен проводить любой современный спутник-шпион.
Доктор Смерть защелкал компьютерной мышью.
– На фуре...
– Это уже легче. Надо Басаргину доложить. Он сейчас должен быть уже у Астахова. Может быть, Алхазуров как-то попытается лечить свою язву, и это можно будет использовать. Помните, как Карлоса взяли [17] ...
Доктор глянул на часы.
– Басаргин не умеет ездить, как Тобако. Еще не добрались. Позвоню на мобильник.
И стал набирать номер.
Пресловутая язва пищевода, которую упомянул Джабраил, не мучила его уже давно. Около пяти лет назад Джабраил ездил на операцию в Пакистан и после этого, кажется, забыл думать о своей болезни, хотя в отряде все о ней знали. Говорят, что не следует жаловаться на болезни, которые не существуют, иначе они могут прийти. Но очень не хотелось встречаться с Завгатом. Более того, очень не хотелось даже слышать о каких-то иных делах, кроме музыки. И он сказал так...
17
Знаменитый международный террорист Карлос (Ильич Рамирес Санчес) был арестован сотрудниками Интерпола в кабинете врача. Карлосу поставили вместо какого-то другого предписанного препарата укол со снотворным, и проснулся он уже в наручниках.
– Забирайте.
Джабраил за своими мыслями даже не сразу понял, что говорит ему продавец-консультант. Но быстро взял себя в руки и вернулся к окружающей его действительности. Выглядеть странным нельзя...
Коробка была не тяжелой, только громоздкой, и нести ее было не совсем удобно даже за ручку, которую продавцы сделали из скотча. Джабраил шел к дому, где остановился, и постоянно ждал возвращения музыки в уши. Той музыки, что толкнула его на эту покупку, что заставила забыть все заботы предыдущих дней и осенила надеждой на прекрасное. Но номер мобильника Завгата без конца высвечивался перед глазами, как светофор, не дающий музыке вернуться, и это злило Джабраила. Так злило, что он даже шаги ускорил, словно очень торопился, чтобы растерять на скорости эту злость. Он знал, что злость иногда уходит вместе с усталостью. Но сейчас усталость опять появлялась. Та самая усталость, с которой он проснулся сегодня среди дня. Джабраил вдруг с удивлением осознал, что совсем этой усталости не чувствовал, когда музыка звучала в ушах. Не чувствовал, когда шел в магазин, чтобы купить синтезатор. Не чувствовал и раньше, когда размышлял о себе и о музыке, сидя в кресле... Но сейчас она возвращалась, наливала руки и ноги свинцом, блокировала поясницу... И все только из-за звонка Завгата, из-за звонка с трубки, номер которой опять и опять встает перед глазами...