Опасности прекрасный лик
Шрифт:
— Чем он занимается? Он ведь был когда-то врачом?
— Да.
— Каким? Он ведь больше не практикует?
— Больше не практикует.
— Расскажи мне о нем, что можешь, чтобы я был готов. Как вы познакомились?
— У нас были общие друзья, — туманно пояснила Ларк.
— Ну началось, мисс Тень-На-Плетень. — Однако голос у Дома не был раздраженным. Забудем о том, что я спросил.
Ларк обрадовалась, что Дом не стал настаивать. Она понимала, что должна последовать совету Сьюзан и рассказать Дому правду, но не была готова к этому. В статье, которую она прочитала в «Таймс»,
Что делало его чрезвычайно опасным.
ГЛАВА 68
— Я хочу, чтобы ты была со мною, когда я буду разговаривать с ним, — заявил Дом, как только они вернулись в Лос-Анджелес. — Он в больнице?
— Да, я поеду с тобой. Он действительно очень хороший, Дом. Он понравится тебе.
— Не надо говорить, кто мне понравится, а кто нет.
— Просто я понимаю, что ты нервничаешь.
— Вот-вот, а ты заставляешь меня нервничать еще больше.
Когда Ларк сказала Карлу, что Дом придет к нему, ее удивила его спокойная реакция:
— Конечно, я очень рад. Но я знал, что он придет, если ты попросишь.
Она рассказала Карлу обо всем, что случилось в Норткилле. После того, как Карл оправился от первого потрясения при сообщении о смерти Сьюзан, Ларк заявила ему, что это она виновата в том, что Сьюзан умерла. Вскрытие показало лишь, что отказал еще один клапан сердца Сьюзан. Но Ларк знала, что клапан этот отказался из-за нее.
Карла не удивило то, что Сьюзан узнала Ларк.
— Она всегда была такая открытая и такая рассудительная. — Голос у него сорвался. — Я знаю, что она допустила в жизни только одну серьезную ошибку.
У Ларк не было нужды спрашивать какую. Она поняла, что речь идет о дружбе Сьюзан с Грумом.
Она привела Дома в следующую субботу.
— Вот он, — сказала она.
Мужчины посмотрели друг на друга.
— Привет, — сказал Дом.
Возможно, он нервничал, но не показывал виду.
Карл также казался сдержанным, но Ларк понимала, что он слишком растроган, чтобы тут же начать разговор. Дом сел в кресло возле кровати.
— Мне жаль, что ты болен, — сказал Дом. — Если я чем-то могу помочь, скажи мне, хорошо?
— Хорошо.
В золотисты глазах Дома светилось сострадание.
— Мне жаль, что нам потребовалось столько времени, чтобы встретиться. Эта встреча должна была состояться много лет назад.
— Да, наверное.
Последовала неловкая пауза. Ларк стояла спиной к мужчинам, смотря в окно.
— Я сожалею о смерти твоей матери, — произнес Карл.
— Я тоже.
— Мне очень хотелось увидеть ее снова. Я бы чувствовал себя совсем иначе, если бы увидел ее, поговорил с ней, всего лишь раз — один только раз, прежде чем… — Он говорил так тихо, что его почти не было слышно. — Моя проклятая гордость.
Дом откашлялся.
— Я, собственно, не знаю, что произошло между тобой и мамой. Она передала мне только то, что говорил ей Джастин, а это было много лет назад. Ларк утверждает, что он лгал. Ты не мог бы рассказать мне правду?
Карл улыбнулся, отчего
все лицо его осветилось.— С той минуты, как ты родился, я хотел, чтобы ты выслушал меня.
— Ларк рассказала бы мне, если бы я разрешил ей.
Она повернулась, и Дом протянул ей руку. Ларк подошла и встала позади него, положив руки ему на плечи. Пока Карл рассказывал свою историю, Дом играл ее пальцами, на которых не было ни одного кольца.
— Мне стало так обидно на твою мать, когда я узнал, что она поверяла россказням Джастина Грума, — завершил Карл свой рассказ. — Она разорвала нашу помолвку и только тогда попросила объяснений. Она была зла и расстроена, но я не смог простить ее. Если тебе не довелось испытать такой горечи, которую испытал я, молю Бога, чтобы тебе никогда не довелось узнать это.
— Я испытала это, — понимающе сказала Ларк.
Продолжая играть ее пальцами, Дом сказал:
— Мне кажется, что в значительной степени страданий можно было избежать, расскажи ты обо всем сразу. Разговор — великая вещь. И даже простое письмо. Всего лишь средство общения, в котором все можно выяснить. Мне было бы тяжело жить в неведении, как прожила жизнь моя мать.
— Если бы мне пришлось прожить жизнь заново, — сказал Карл, — я бы прожил ее так, как говоришь ты. Я бы дал волю словам.
— Благодаря Ларк незадолго до смерти моя мать узнала правду, — произнес Дом.
— Да, именно благодаря Ларк. — Карл благодарно посмотрел на нее. Но Ларк не могла смотреть ни на одного из них. Она отошла от Дома.
Карл выглядел усталым. Дом взял его тонкую, костлявую руку, которая лежала поверх одеяла.
— Нам еще не поздно стать друзьями, — сказал он. — Я бы хотел прийти еще раз.
— И я бы хотел увидеть тебя снова. — Глаза Карла наполнились слезами. — Благословляю тебя, мой дорогой мальчик.
В машине Ларк сказала Дому:
— Знаешь что? Ты временами бываешь действительно отличным парнем.
Он рассмеялся.
— Вот. — Он бросил ей сверток. — Лишнее доказательство, что я действительно отличный парень.
— Это к чему?
Дом искоса посмотрел на нее.
— Ларк, не забывай, когда у тебя день рождения, а то народ решит, что ты скрываешь свой возраст.
Ларк показала ему язык и развернула сверток. В нем оказались золотые сережки, браслет, ожерелье, и на всем этом красовался озорной купидон с луком и стрелами, который был выбран в качестве эмблемы к сериалу «Любовная история!».
Ларк охватило радостное волнение — не только по поводу подарка, но и по поводу растущей популярности сериала. Пусть ее имя еще и не стало звучать у всех на устах, оно совершенно определенно приобрело известность в киноиндустрии.
Джонни вернулся в Бразилию, где снимал «Пылающий лес».
Грум сообщил о своей с Джонни договоренности Дому, и тому удалось убедить членов правления АПГ разрешить Джонни доснять фильм. Тем не менее Дом был сбит с толку вмешательством Грума в съемки этого кинофильма. Даже для того, чтобы заручиться благожелательным отношением к себе защитников окружающей среды, казалось невероятным, чтобы Грум поставил под удар свое положение в деловых и банковских кругах, поддержав такой фильм, как «Пылающий лес».