Опекун

— Девушка, вам плохо? — поблизости раздался незнакомый мужской голос. Я обернулась и увидела рослого мужчину в капюшоне. Плохо ли мне? Да я чувствовала внутри себя Армагеддон! Моя растоптанная душа валялась на земле, не в силах прийти в себя и сделать хотя бы попытку привстать. Безжизненно мотнув головой, я сразу же отвернулась от темноволосого парня, который был почему-то одет не по погоде. Единственный человек, который бы мог сейчас помочь возродить во мне жизнь, — был Марк. Но он больше не приходил. Не звонил. И не предпринимал никаких попыток увидеться со мной и помочь разобраться в том, что произошло на самом деле. Неужели Оливия имела над ним такую власть, что он в мгновение ока забыл всё то, что между нами было? В какой момент времени ему стали безразличны мои чувства?

Я подняла лицо навстречу проливному дождю, зная наверняка, что сегодня буду должна положить конец многочисленным страданиям. Я попытаюсь идти вперёд, несмотря ни на что. Так или иначе, я не верила в то, что мы никогда не будем больше вместе с Марком. Я запрещала себе об этом думать, но тоска изъедала меня изнутри, убивая всякую надежду, лишая жизненных сил. Но что я могла сделать? Как я могла повлиять на эту ситуацию? Я не знала ответа на этот вопрос, как вероятно не знал и Марк, раз не сделал ни единой попытки со мной встретиться. Это было единственное разумное объяснение на данный момент Да и что я знала толком?

Тот вечер… мне казалось, что с наступлением ночи я снова и снова переживала все эти чувства: шок, неверие, беспомощность, страх, отчаяние, обречённость, боль.

После встречи с Джервисом я осталась в доме одна. Маршал вот-вот должен был вернуться со свидания с Селеной. И казалось, ничто не предвещало беды… Но на пороге моего дома вместо Маршала появился Генри. Он не церемонился со мной, грязно распускал руки и не скупился на бранные слова. От него я узнала о том, что Марк и Оливия в скором времени поженятся, он сам уедет из штатов, а я останусь ни с чем. А мне ничего нужно и не было… кроме утраченного счастья и спокойствия. Мой бывший опекун наглядно мне объяснил, что может случиться, если я вдруг помешаю личному счастью его новоиспечённой подружки. И только одно терзало и не давало покоя: зачем всё это понадобилось Оливии? Неужели таким способом она надеялась стать счастливой? Как же всё однако совпало: и отъезд Марка, и свидание Маршала, и скорый уход Джервиса… Неужели у судьбы изначально на меня были такие скверные планы? За что? И почему? Как раз именно тогда, когда мне казалось, что начала налаживаться жизнь…

Не заметив опустившихся сумерек, я внезапно для себя поняла, что промокла до нитки и… проголодалась. Зверский аппетит на смену его полному отсутствию окончательно вывел меня из ступора, и я направилась обратно домой, прокручивая в голове счастливые эпизоды нашей недолгой совместной жизни с моим «опекуном». Я смутно представляла, как в дальнейшем будут развиваться наши юридически-правовые отношения, так как в первую очередь меня волновали наши личные чувства друг к другу.

Открыв дверь собственного дома, я утонула в холодной пустоте тёмного пространства. По памяти дойдя до кухни, я включила светильник и присела на стул.

Мои окоченевшие и мокрые конечности дрожали в такт подрагиванию нижней губы то ли от холода, то ли от раздирающих душу рыданий, которые мне с огромным трудом удавалось подавлять. Сняв с себя мокрую одежду, я пошла в душ. Мне необходимо было согреться, чтобы почувствовать себя лучше. Кинув бельё в корзину для грязной одежды, я включила горячую воду и посмотрела на себя в зеркало. В отражении на меня смотрела осунувшаяся девушка с тёмными кругами под заплаканными глазами. Я не хотела себя жалеть, это бы стало последней каплей во всём этом ужасе, что так внезапно свалился на мои плечи, поэтому я резко отвернулась от зеркала и зашла в душевую кабину. отдавая тело во власть горячим струям воды. Стоило мне закрыть глаза, как тот роковой вечер снова представал перед глазами: Генри и его злая, похотливая улыбка…

Как так получилось, что он вышел из тюрьмы? — вновь и вновь я задавалась одним и тем же вопросом. Марк ведь держал этот вопрос под контролем! И Маршал… зачем я тогда отпустила его? У них только-только стало всё налаживаться с Селеной… «Маршал, ну что со мной может случиться?!» — улыбалась я ему. И ведь он поверил мне. Я и сама верила в то, что со мной… с нами уже не может произойти ничего плохого. Чёрт возьми, как же я ошибалась. Я сама виновата в том, что отпустила Маршала. Если бы он был рядом, то, возможно, ничего бы этого не случилось… Какая же я была дура! Очевидно, было лишь одно — я недооценила Оливию..

Горячая вода обжигала спину, но я почти ничего не чувствовала. С силой ударив ладонями по створкам душевой кабины, я широко распахнула глаза. Сквозь запотевшие дверцы душевой я увидела чёткие очертания человеческой фигуры, и отпрянула в испуге назад. Какого чёрта? Генри? Я больше не вынесу ни единой встречи с этим мерзавцем! Сердце гулко забилось в груди. Я стояла, замерев на месте, боясь даже пошевелиться. Не знаю, сколько времени прошло. пока створки душевой не раскрылись, и я не увидела Марка.

Сотни эмоций пронеслось в этот миг через сердце, образуя мощный фейвейрк чувств, сносящих с лица земли. Мне одновременно захотелось кинуться ему в объятия и прижаться к широкой груди. Почувствовать, что весь пережитый кошмар уже позади, но я стояла, как вкопанная, вцепившись в его зелёные бездонные глаза затравленным и испуганным взглядом. Казалось, что в ногах вместо костной ткани образовалась вата. Пошатнувшись в сторону, я чуть было не выпала из душевой. как руки Марка такие сильные и тёплые схватили меня за талию и притянули к себе. Я вновь ощутила дрожь, но уже не от холода, а от переизбытка чувств. которые переполняли меня через край.

— Кейтлин… — прошептал он, и я закрыла глаза лишь для того, чтобы тут же их открыть и убедиться в том, что происходящее не мираж. Мне одновременно было страшно и радостно от его внезапного появления. Если он пришёл сказать мне, что между нами всё кончено, я…

Я хотела думать об этом в последнюю очередь. Его запах, по которому я так тосковала, окутал прозрачным шлейфом, лишая рассудка. От мысли, что вот он стоит передо мной, но больше мне не принадлежит, стало нестерпимо больно.

Картинки счастливых мгновений, как сменяющиеся кадры, стали мелькать перед глазами, словно яркие фотовспышки. Кейтлин, которая хотела петь от счастья, быть лучше, просто жить и наслаждаться жизнью, потихоньку начала умирать в этих руках, осознавая чудовищную правду. Марк пришёл попрощаться…

Я чувствовала это.

Я знала это.

Марк поставил меня на ноги и отошёл на один шаг назад, не отводя глаз от лица.

— Я… Мне нужно одеться, — быстро проговорила я и скрылась из виду, оставляя Марка одного стоять в ванной комнате. А ещё мне нужна была хоть малюсенькая передышка, чтобы собраться с силами и духом. Я всем своим нутром ощущала, что сейчас будет нелегко взять и отпустить любимого человека…

Когда я накинула на себя лёгкий шёлковый халатик, Марк стоял уже в дверях комнаты и не сводил с меня глаз. Впервые в жизни я не знала, как заговорить с ним. И нужно ли? Что я скажу ему? Я не знала…

— Кейтлин… — тихо начал Марк первым. — Мне так жаль, что я не смог… — его голос осекся, и он опустил голову, разрывая со мной зрительный контакт. И в это мгновение мне его стало жаль. Ведь по всему было очевидно, что это решение ему далось с огромным трудом. Пролёгшие круги под глазами и осунувшееся лицо…

Только сейчас я заметила тусклый и нездоровый оттенок его лица. От мысли, что он тоже страдал, не становилось легче, но, чёрт возьми, значит, я была ему не безразлична всё это время. Это, по крайней мере, грело душу, но не согревало… — Оливия, Генри они заодно, я не могу так рисковать тобой… — и кто из нас двоих был жертвой? Я? Он? Оба? Да, последний вариант больше походил на правду.