Операция "Берег"

— Вот фокусники, — несколько растерянно пробормотал, вернее, прошевелил губами Тищенко.

Олег понял, что все еще слегка оглушен и соображает туго. Стрельба доносилась будто с километра, граната и та… словно некачественный пистон бахнул. И под носом опять мокро. Кровь.… Вот очень вовремя.

— Вытри, — показал Тищенко.

— У меня вата есть. Специально взял у нашей дурищи, — Олег полез в карман, некстати припоминая переругивания с придирчивойвоенфельдшерицей. — Что делать будем?

— Как что? — мехвод нервно оскалился. — Гусеницу будем натягивать. Самое время, а?

Это точно. Олег сейчас и саму растянувшуюся по мостовой гусеницу видел с трудом — все таяло в бело-желтом дыму щедро разбросанных по мостовой дымовых шашек. Весь запас их Тимка разбросал, что ли? Прямо пулеметной скорости руки у старшины, просто ужас.

— Немцы! — осознал Олег.

— Где?! — мехвод завертел головой.

Немцы очутились прямо на Эльхштрассе — выскакивали из-за угла дома, удирали вдоль стены по улице. Ага, тикают из «угла», гады.

Танкисты спешно закатились под уцелевшую гусеницу, открыли огонь…

…Стрелять из ДТ без сошек — ерунда, конечно. Но вдвоем с автоматом мехвода завалили по фашисту из замыкающих бегунов — та сторона Эльхштрассе еще вполне просматривалась.

— Вот, теперь точно гусеницей займемся, — с облегчением сказал мехвод. — Если дым когда-нибудь рассосется. Тут нынче и удушиться недолго.

«Ноль-второй», да и все вокруг, окутывал плотный дым. Прямо хоть противогаз надевай.

— Ничего, мы привычные, — напомнил, покашливая, Олег.

— Командир, ты левую сопелку все ж заткни, капает, — указал Тищенко. — А пулемет давай, я протру.

Олег, упихивая в ноздрю шелковистую вату, на миг лег на спину. На апрельском камне было прохладно, но минутку-то можно.

— Слушай, а чем нас подбило?

— Не понял. Может, «фаустом» сзади зацепили? Я когда сверху смотрел — думаю, мин у баррикады напихали. Потом ты на меня этак глянул, ага, думаю, точно мины. Сюда выскочили, начал объезжать, и тут достало. Но это точно не мина.

— Нет, не она, — согласился Олег, глядя на кривоватый, но надежный сварной шов корпуса «ноль-второго» над головой.

— Что ж вы так орете? «Мина — не мина», — сказали из дымной пелены. — Жуткое дело — ваши танки. Главное, вообще ничего из них не видно.

Рядом с танкистами присел на корточки мелкий старшина.

— Да ты мастер вслепую воевать — вон, весь этот хренов Кёнигсберг задымил, собственной руки не видно, — засмеялся Тищенко.

— Я специально, что ли? Дали шашки, значит, нужно их использовать — лично я так рассуждал, — пояснил исполнительный старшина.

— Нет, это правильно. Хорошо получилось, и мы почти проскочили, и саперы явно прошли, — сказал Олег. — В доме — всё?

— Еще бы… — Тимофей слегка замялся, потом похлопал по своему ППСу. — Магазин расстрелять успел, гранатку кинуть. Саперы с фронта нажали, зенитка по окнам так и сечет, а фриц уже не тот. Слабоват в коленках. Посдавались. Часть, конечно, успела драпануть.

— Не вся часть. Вон тоже лежат.

— Это вы молодцы, — признал старшина-контрразведчик. — А танк здорово подшибло?

— За час сделаем, — пообещал Олег, оценивая разбитую гусеницу.

* * *

7 апреля 1945 года Кенигсберг

16:07

Танком старшему лейтенанту Терскову заниматься не пришлось, да и понятно, уже не тот уровень — командир взвода все-таки. Оперативная группа и ее прикрытие немедля двинулись вперед, а битые танки и часть экипажей остались — по рации вызвали тех-«летучку», но та больше была нужна крепко поврежденному «ноль-седьмому». С гусеницей экипаж «ноль-второй» должен собственными силами управиться и догнать группу.

В свою очередь, оказавшийся неожиданным пассажиром Олег держал автомат на коленях, пытался окончательно изгнать звон из головы, и невольно слушал радио-переговоры контрразведчиков — рация на машине работала непрерывно. «Додж» шел впритирку за бронетранспортером, прикрываясь броней, водитель был хорош, на командирском месте сидел старшина Тима — видимо, считался здешним ответственным за марши, и доверяли ему в этом полностью. Сама старший лейтенант Мезина сидела в кузове с радистами и пассажирами, вела радио-переговоры с начальством. Частью было непонятно — сплошь цифры и позывные, но насчет «там с опережением графика», «здесь сейчас нагоним» было вполне доступно даже танковым взводным.

Работают люди. Сама Мезина зла и оживлена, явно имеет штабной опыт, да и колонны водила. Редкий опыт для молодой женщины с такой внешностью. Комбинезон уже обношен по полной программе — выше «усиленного» локтя ткань болтается разодранным клоком, каска и нагрудник в красной кирпичной пыли. Кстати, нагрудник иной, не саперной модели — больше на жилет похож, спину тоже полноценно прикрывает.

— Подъезжаем, — объявила ободравшаяся контрразведчица, отдавая наушники радисту. — Электростанцию наши уже взяли, сейчас опергруппа и саперы помещения проверяют. Имейте в виду: за рекой еще сидят фрицы, оттуда могут их снайпера достать. Ну и начальство нас точно достанет, все же опоздали мы.

Олег хотел сказать, что опоздание не такое уж большое — по часам выходило, что у дома-«угла» минут пятьдесят потеряли. Да и разве получится без таких остановок? Все же столица вражеской Пруссии, тут без сюрпризов обойтись никак не может. Но говорить такого не следовало. Все же напортачило прикрытие опергруппы.

Мезина сама глянула:

— Как голова, товарищ старшлейтенант?

— Нормально. В ушах звенит слегка.

— В нашу санчасть зайди. Там мозги «на раз» проветривают. Получше нашатырного спирта.

Радисты засмеялись.

— Что за юмор? — удивилась старший лейтенант. — Я тоже зайду. В танке пушка бабахает — жуткое дело. В шлеме была, а ухо до сих пор вибрирует. Но так-то танк — сила. Хотя громкая и жутковатая. Дело делает. Благодарю от лица легко-штабной пехоты.

— Да что там.… Две машины из строя вышли.

— Машины восстановят, подкрасят. Люди в основном целы, разведчиков из-под металлолома выручили. Но лично от меня спасибо за доворот башни. Думала, не поймешь в суете.