Операция "Берег"

— Щупай-щупай, ты же с самыми честными намерениями, — ободрила Мезина, не опуская ствола самозарядки.

— Да я с честными. Но тут специфика, — слегка жалобно пояснил старшина. — Нас такому не учили.

— Ничего, ты сначала на общих основаниях проверь, я потом перещупаю, — пообещала ядовитая Катерина.

Перепуганную и лишившуюся воротника красавицу отправили к остальным пленным, уже сидящим на корточках в неудобной позе — в таком положении ноги и все остальное живо затекает, желание внезапно бегать и делать иные гадости сильно слабеет.

Замыкающим выбрался невысокий плотный, мятый, уже немолодой немчик.

— Всё? — уточнил Евгений.

— Там больше никого нет, господин обер-лейтенант. Из живых никого, — слегка дергающимся голосом заверил немец.

Этот вообще не в адеквате, впрочем, можно понять, гражданские, да еще сельские-бюргерские, в такие переделки нечасто попадают.

Евгений кивнул саперам и Тимке — специалисты первыми спустились в подвал, офицеры и Янис прикрывали…

Подвал как подвал. Скользили вокруг лучи фонариков: солидная толщина бетонных стен, кабели, протянутые под потолком, лавки-нары, заваленные одеялами, груда чемоданов и добротных саквояжей. Погасший керосиновый фонарь на столе, разбросанные электрические батареи — видимо, иссякли-сели. Чувствуется вентиляция, но ощутимо пахнет сыростью, сигаретным дымом и дерьмом. Лежит тело в углу, накрытое пальто.

— Тима, посвети.

В оперативной работе существует уйма всякого неприятного, вот и осмотр трупов в этом числе.

— Несвежий, сутки точно лежит, — прокомментировал, подсвечивая, Тимофей.

Оно так и выглядело — серое породистое лицо (в ориентировках вроде не значится), лет далеко за пятьдесят, в гражданском, хороший дорожный костюм. Признаков насильственной смерти не заметно, разве что на губах какой-то налет. Может, тоже отравился?

Евгений машинально обтер пальцы о галифе — прикосновения к мертвой плоти были, мягко говоря, неприятны, а если еще яд…

— Руки немедля помой, — приказала от двери Катерина. — Лучше спиртом, у Тимы наверняка найдется. Чего ты мертвяка вообще трогал? Патентованный патологоанатом, что ли?

— Лицо плохо было видно. Но он окоченелый. И видимо, не наш клиент.

— Товарищи, тут еще ход, но там стоит вода, — доложил сапер. — Может, они лишние тела утопили? Ну, чтоб не выдали?

Ход был узок, кабели уходили прямо в воду — стояла уровнем в полметра ниже основного помещения.

— Затоплено, — сказал Янис. — Мы там проезжали, бассейн какой-то странный, вентиля, трубы. Я еще подумал, что непонятно, для чего конструкция.

— Про бассейны свидетельства у нас имеются, видимо, к нашей основной теме те технические сооружения отношения не имеют, — вздохнул Земляков. — Но у нас есть теперь свидетели, наверняка что-то по местным делам расскажут.

— Нужно на месте допросить, пока нервные. Может, и по нашим делам что-то знают, — намекнула Катерина.

— Сейчас займемся с Яном. Только они немного того… — поморщился Евгений.

— Да, э-э, не очень солидные с виду чины, — согласился опытный эстонец.

— Этого бы допросить, — кивнул Евгений на покойника. — Чувствуется, что непрост был усопший герр. Ничего, обслуга тоже многое может знать, главное, вопросы правильно сформулировать.

Оперативники выбрались из неприятного подвала.

— Поднимаем задержанных! — скомандовал Земляков и перешел на немецкий: — Встаем шеренгой, представляемся. Кратко о себе: фамилии, должности.

Все оказались якобы прислугой, рыжая красотка назвалась дежурной телефонисткой. Самый молодой фриц признался, что служащий вермахта — но только простой гефрайтор[4], шофер, был откомандирован для хозяйственных работ в поместье. В подвале все укрывались во время обстрела, потом завалило.

Ну да, чисто случайно. Даже можно поверить, если бы не обстоятельства. Тут бы развести поодиночке двуличных лгунов, побеседовать без спешки. Но время поджимает.

— Господа, вы знакомы с крайсляйтером Эрнстом Вагнером?

Сочная телефонистка заметно вздрогнула, остальные тоже как-то отреагировали. Ну, разве что тот рыжеватый плотный коротышка туповато смотрел на допрашивающего обер-лейтенанта. Глаза чуть навыкате, во взгляде лишь легкий рыбий страх. Этот совсем дурак, видимо.

— Да, конечно, мы знаем крайсляйтера, он довольно часто приезжал к хозяину, — ответил за всех сухощавый немец, назвавшийся каким-то непонятным садовым техником-мастером.

— Когда вы видели крайсляйтера Вагнера в последний раз?

Мнутся, стараются не переглядываться. Явный сговор.

— Сложно сказать, господин обер-лейтенант. Последние дни были просто ужасными: обстрелы, бои, — пробубнил хитроумный «садовый техник».

Можно разговорить, но нужно время. Или в Москву отправить. Там специалисты высокого уровня, у них быстрее получится. Но не факт, что эти унылые физиономии имеют отношение к главной «теме», да и нельзя всех подряд в Москву спроваживать. Все же действительно не-резиновая. Нужно здесь «колоть», разводить по одному и нажимать. В Кёнигсберг их отконвоировать, что ли?

Евгений покосился на бывшую начальницу. Иногда мнение старших опытных товарищей очень даже к месту. Но Катерина молчала, смотрела сквозь ресницы на задержанных, с довольно отстраненным выражением лица. О своем задумалась, что ли?

Нет-нет, мастерства не пропьешь (у, гадостный коньяк!). Ожила товарищ Мезина, сняла каску, неспешно поправила волосы — все ж непростая у нее стрижка, даже после фронтовых дней остатки элегантности наличествуют.

— И что мы, товарищ, имеем? — вопросила Катерина. — Мы имеем кучу потерянного времени, кучку немцев, не проявляющих желания сотрудничать, и пару отморозков — лежащих вон там, и сэкономивших нам ценные минуты служебного времени. Гут! Те молодцы. А эти….

Мезина передала каску верному оруженосцу и телохранителю товарищу Лавренко, и неспешно прошлась перед строем задержанных. Движения плавные, мягкие, даже красивые, как и сама начальница. Но…

Что-то будет. Вот прямо сейчас…

Немцы тоже что-то учуяли, заново побледнели, съежились. Рыжая телефонистка всё оправляла карманы пальто, пальцы дрожали.

Жутковата была Екатерина Георгиевна — понятно, нет жалости в этих изумрудных глазах, прямо смерть светловолосая рядом и прогуливается, даром, что самозарядка за плечом, а пистолет в кобуре. Она и так убьет. Взглядом.

— В допросах что главное? Главное — порядок! Орднунг! Искренность. Ферштейн? Можете не отвечать, знаю, что понимаете, — почти ласково напевала Катерина. — Итак, наводим правильный орднунг.

Палец Мезиной, плотно обтянутый уже потертой кожаной перчаткой, ткнул в грудь «садового техника»:

— Эники-беники ели вареники…

Считалка звучала до жути убийственно, и когда на «ба!» кожаный палец ткнул в пальто телефонистку, та зарыдала, видимо, уверенная, что жребий пал на нее, и «ба!» это полный конец-капут. Но Мезина шагнула дальше: