Операция Наследник, или К месту службы в кандалах

— Нечто похожее любит повторять мне мой тесть, — сказал поляк. — Так что оставьте ваш романтический тон. Что вам от меня было нужно?

— Мне просто хотелось излить вам душу.

— Я не помойная яма.

— Стивен!

— Вот, моя жена хочет подставить вам свою жилетку. Но учти, Пенни, от темных делишек этого человека дурно пахнет.

— Ты несправедлив к нему. Ведь он же не убил тебя!

— Велика заслуга — не суметь меня убить! Да если б не головотяпство Гурина, у мсье Ландезена все распрекрасно получилось бы.

Гартинг повернулся к поляку и по лицу его понял, что тот начинает звереть. Еще один удар сковородой по голове не сулил ему большого удовольствия.

— Мне кажется, мадам, что ваш муж сегодня не в духе. Я действительно не желаю ему зла, он единственный человек в этом чужом для меня городе и мне не хотелось бы окончательно испортить с ним отношения из-за каких-то пустяков. Я полагаю, что мне лучше будет сейчас удалиться, а вы на досуге растолкуйте ему, что в факте моего существования и знакомства с ним нет ничего для него угрожающего. А я загляну к вам через несколько дней. Вы всегда дома или иногда все-таки отсутствуете? Мне не хотелось бы оказаться с вашим мужем один на один, если рядом с ним не будет его прекрасной половины, способной урезонить его возвышенный и пылкий нрав.

— Убирайтесь, Ландезен, я не желаю вас видеть. И надеюсь, что не увижу. Никогда.

— Мы со Стивеном через день уезжаем на континент в свадебное путешествие, — Пенелопа с улыбкой простерла руку в сторону груды вещей, лежавших в углу столовой. Были здесь и ружье для стрельбы по птицам и пять коробок с патронами; ракетки для лаун-тенниса; одежда для пустыни; белый пробковый шлем с зеленой вуалью, канотье для Пенелопы и норфолкская куртка цвета перца с солью.

Гартинг подумал, что чутье не подвело Рачковского. Что может быть лучшим прикрытием для поездки террориста в Египет, чем свадебной путешествие молодого респектабельного джентльмена со своей очаровательно женой? А раз так, то у него действительно было в обрез времени для того, чтобы привести распоряжение Петра Ивановича в жизнь.

Убить Фаберовского немедленно он не находил способа. Ему оставалось только проследить за поляком и попытаться прикончить его в поездке, дождавшись удобного момента.

Выйдя из дома Фаберовского, Гартинг заметил коляску, стоявшую прямо напротив калитки на противоположной стороне Эбби-роуд. В коляске сидел молодой джентльмен в лощеном цилиндре и с недовольным выражением лица выслушивал отповедь женщины, стоявшей на мостовой с корзинкой в руках.

— А что касается ваших отношений с миссис Фейберовской, то над вами потешается уже половина Лондона. Ну, если не половина, то по крайней мере все лондонские врачи! Говорят, что о том глисте, которого вы открыли в прошлом году и на название которого в мою честь я рассчитывала, была опубликована в «Ланцете» ваша статья, где он называется Ascaris Penelopi! Да будет вам известно, доктор Гримбл, что никому не позволено так откровенно пренебрегать чувствами Барбары Какссон!

— Умоляю вас, Барбара, отойдите, — зашипел на нее Гримбл. — Вы привлекаете ко мне внимание.

Какссон переложила корзинку в левую руку и назидательно ткнула указательным пальцем освободившейся руки в сторону доктора:

— Энтони, ваше поведение недостойно британского джентльмена. В чем испачканы ваши штаны?

— Я лазил на дерево, но оттуда тоже ничего не видно, — оправдывающимся голосом ответил Гримбл, вжимаясь в угол кожаного сиденья.

— Когда младший сын полковника Маннингема-Буллера лазил на дерево, чтобы подглядывать за соседскими девочками, я без раздумий порола его розгами! — сказала мисс Каксон и погрозила Гримблу пальчиком. — Немедленно уезжайте домой, скверный мальчишка!

— Тиш-ш-ше, Барбара! Умоляю, тиш-ш-ше!

— Сколько можно, Энтони! — Какссон попыталась дотянуться до Гримбла, но он лишь сильнее вжался в сиденье и даже подобрал ноги. — Не будьте же идиотом. Торча здесь под окнами у миссис Фейберовской, вы ничего не добьетесь, поверьте мне.

— Как же по-вашему я должен действовать?

— Ничто так не задевает женщину, как пренебрежение и невнимание. Уж я то знаю это, Энтони. Покажите этой мерзавке, — мисс Каксон обернулась в сторону дома Фаберовского и проследила удивленным взглядом за вышедшим из калитки и вставшим неподалеку от экипажа Гартингом, — покажите ей, что вам совершенно наплевать на нее, что вы можете увлечься другой женщиной, которая значительно лучше ее, например, мною.

— Но как я могу вами увлечься, Барбара?! — искренне изумился Гримбл. Что-то похожее на улыбку впервые со времени возвращения Фаберовского промелькнуло на его губах. — Что вы, право, такое несете? Я же люблю Пенелопу!

У мисс Какссон от ярости затряслись губы, она скрипнула зубами и процедила, не разжимая челюстей:

— Дурак! Вы еще пожалеете, что отвергли мою любовь! Я расскажу все мистеру Фаберовскому и он сделает из вас при помощи своего нового ружья и картечи краснож… — она перевела дыхание, — бесхвостого павиана, когда вы очередной раз будете висеть на ветке у него под окном!

Мисс Барбара Какссон круто повернулась, вошла в калитку дома и с треском захлопнула ее. Гримбл с облегчением вздохнул, но тут его внимание привлек стоявший у самого экипажа Гартинг.

— Простите, доктор Гримбл, что я обращаюсь к вам, не будучи вам представлен…

— Кто вы такой, что выходите из дома моей невесты?! — набросился на него доктор.

— Простите, сэр? — поднял брови Гартинг.

— Мисс Пенелопа Смит была когда-то моей невестой, — доктор Гримбл даже привстал в коляске.

— Насколько я понял, она теперь жена мистера Фаберовского.

— Да, но мне обещали, что скоро она станет его вдовой. Он истощит свои силы в чрезмерных любовных утехах и сдохнет как собака, когда его ослабленный организм поразит какая нибудь холера или чахотка! — Гримбл встал во весь рост и простер правую руку к небу, словно какой-нибудь библейский пророк, но тут смысл слов об «любовных утехах» дошел до него и он, сразу угаснув, опустился на сиденье.

— Почему бы вам самому не ускорить этот процесс? — спросил Гартинг, облакачиваясь на блестящее лакированное крыло коляски. — Не оставляя поляку время для любовных утех.

— То есть как? — встрепенулся Гримбл.

— Разрешите мне сесть к вам в экипаж, — не дожидаясь разрешения, Гартинг забрался в коляску и поместился рядом с Гримблом. — Обсуждать подобные дела, стоя посреди улицы, не годится.

— Да-да, конечно, если вам куда-нибудь надо, я могу вас подвезти.

— Подвезите меня к ближайшей станции подземки. В этой глуши так долго дожидаться кэба.

— Так что вы, мистер … — начал доктор Гримбл, когда экипаж тронулся.

— Мистер Штайнер, сэр.

— Так что вы, мистер Штайнер, говорили об ускорении? — Гримбл почувствовал, что силы возвращаются к нему. — Ведь его уже пытались убить сразу после венчания, но он выжил.

— Вы пытались?

— Нет, другие женихи Пенелопы. Они наняли громил и те избили его до полусмерти прямо перед этим крыльцом.

— Если беретесь избивать, то делайте это до смерти, — посоветовал Гартинг. — Кстати, если вы дожидались, пока Фаберовский издохнет от любовных упражнений, то зачем вы следили за его домом? Надеялись увидеть его агонию? Но за пятнадцать лет моих неустанных трудов на любовном ристалище я все еще слишком далек от смерти.