Операция «Призрак»

– Нет, ты покинешь остров прямо сейчас.

– Но у нас есть катер! – возмутился Леший.

– Отныне он – собственность Конфедерации, – ответил старик. – Решай быстрее.

Фридрих обернулся, глянул на учеников, даже на Яра посмотрел так, будто прощался. Он к смерти готовится, что ли? Думает, что антиштамм убьет иммунного? Приложил руку к щитку, не умер и отошел через двадцать секунд, развернул руку ладонью вверх.

Яр сделал так же, но не разглядел следа иглы. Прислушался к ощущениям: его состояние не изменилось. Вместо вируса в его крови теперь искусственная дрянь, из-за которой он никогда не сможет иметь продолжения.

Выслушав поздравления, получив напоминание о трудовой повинности, гости покинули подвал, где, потирая руки, ждал Красицкий. Все так же криво улыбнувшись, он сказал:

– Молодцы, что не передумали. Фридрих, ты хвастался, что силен в боевых искусствах. Предлагаю спарринг. Прямо здесь, на улице, на снегу.

– Мы из разных весовых категорий, но я принимаю вызов.

Охранники уже столпились недалеко от заледеневшего озера, обернулись на скрип петель. Яр не сомневался, что Фридрих одолеет Красицкого, он тренировался с ним и поражался его искусству, но вопреки его ожиданиям бой закончился на второй минуте – Фридрих оказался на снегу. Но только тот, кто видел его в деле, мог понять, что он специально поддался Красицкому, причем сделал это прилюдно. Никто не должен знать о его способностях и боевых качествах учеников. Сегодня же Фридрих и остальные изъявили желание жить в небольшом портовом городке Слите, куда прибыли вчера вечером. Там же, где и Красицкий.

Пара отремонтированных двигателей, которые все считали безнадежными, избавила Яра и его команду от пяти лет принудительных работ на нефтяной вышке – они остались трудиться на месте. Яра тоже отстояли, хотя он не умел ничего особенного.

Яр полагал, что Фридрих планирует угнать катер, но шли дни, недели, и ничего не происходило. Началась монотонная жизнь на острове и обучение искусству токаря. Фридрих изображал сумасшедшего ученого и намеренно отдалялся от учеников, хотя каждому по отдельности велел обрастать друзьями, не обсуждать важное в помещениях, прикидываться неумелыми бойцами, блистать в науке и ждать. Ждать придется месяцы, если не годы, потому что если они ошибутся, то на поездке в Исландию можно поставить крест.

* * *

Прошло полтора года. Зима сменилась весной. Наступило влажное короткое лето. Снова весна и зима. Яр жил как в тумане. Каждый день с девяти до шести трудился у токарного станка. Вечером возвращался, ел, общался с местными, изредка – со своими. Ложился спать. Просыпался, шел отрабатывать трудовую повинность, опять ел и спал. Смотрел на собственноручно построенные ветряки, трещащие за окном его квартиры.

Фридрих влился в коллектив и с утра до ночи проводил в лаборатории, даже группу учеников из местных собрал. Он был так популярен, что шведы и англичане стали захаживать к нему, чтобы получить уроки русского и приобщиться к знаниям. Как советовал иммунный, Яр держался от него подальше.

Видимо, по совету Фридриха Леший стал продвигаться как солдат и тренер. Начистил морду Красицкому после того, как полгода отзанимался у него, изображая неумелого бугая.

Снег, напротив, был приближен к Фридриху, который все чаще стал демонстрировать забывчивость и заставил местных медиков подозревать у него прогрессирующий атеросклероз сосудов мозга и скорое слабоумие.

Зачем он так себя вел и почему отказался перебираться в столицу, осталось загадкой.

Самой молодой местной жительнице было тридцать пять лет, мужчинам – и того больше. Вечерами они сидели дома, мучились от перепадов давления и смены погоды. Их ничего не интересовало: ни изучение территории, ни поиски новых ресурсов. Команда Фридриха походила на молодые клетки в старом умирающем теле.

Понемногу Яр стал замечать, как Фридрих, отдалившись, снова собирает команду, включая в нее учеников и его с Беркутом. Понемногу пришли ответы на вопросы: в маленьком городе проще быть на виду и играть роль и сложнее с кадрами.

А еще у местных были странные обычаи. Поскольку сюда прибывали в основном мужчины, женщин на острове было в разы меньше, а многим престарелым островитянам хотелось женского тепла, то когда стихали шторма, местные на кораблях отправлялись в поход за женщинами. Скорее даже в набег. Женщин попросту хватали, связывали, бросали в трюм и везли на остров. Об их дальнейшей судьбе думать не хотелось. Ходили слухи, что пленницы быстро привыкали и с радостью вливались в общество.

Леший и Снег уже совершили такую вылазку, но жен себе брать не стали. Видимо, помнили девушек из Твери и хранили им верность. Фридрих не поплыл с ними, он модернизировал крейсер, много лет стоявший на приколе, и буквально жил на огромной металлической посудине.

Яру снилась Исландия, где был рай – лето круглый год, гигантские растения, разноцветные птицы и никаких мутантов. Иногда он видел Юлию и подросшего ребенка – нормального, без отвратительной дырки в нёбе. Просыпаясь, он чувствовал себя живым мертвецом, но побеждал лень и брел на работу, потому что на горизонте появилась цель – Исландия. И пусть ему не удастся найти лабораторию, потому что он получил антиштамм, но он хотя бы поможет Фридриху добраться туда и посмотрит краем глаза, как человечество будет возрождаться.

Посудина, с которой работал Фридрих, преображалась на глазах. Яр делал к ней детали, не зная, для чего они. Когда он уже отчаялся ждать перемен, за ним пришел Снег и провел на борт корабля, который, судя по артустановкам, когда-то был военным, а ныне его борта поросли водорослями и мидиями. В данный момент люди в масках с помощью сварки расширяли дымовую трубу, и на голову сыпались искры.

– Уже почти полгода ведутся работы, – проговорил Снег, подходя к левому борту. – Задача оказалась сложной. Но правительство решило, что мы отлично служим на благо общества, и решило поощрить нас. Позволить привезти себе жен.

Яр присвистнул и сказал нарочито громко – специально для проходящего мимо механика:

– Здорово, я скоро с ума без бабы сойду. И куда путь держать будем?

Снег ответил:

– На север, туда, где были Швеция и Норвегия. В Прибалтике, откуда мы приплыли, всех баб выловили.

– Я правильно понял, что…

– Правильно. – Альбинос тряхнул головой, завел за уши растрепанные ветром белые волосы. – Указания будут позже. Сведения об экипаже – тоже. Веди себя естественно, интересуйся устройством корабля, и тебя включат в команду. Понял?

– Конечно. Покажи мне, пожалуйста, место, где мотор…

– Оно называется машинным отделением. Следуй за мной. Не поверишь, но самым сложным оказалось достать конденсаторы, чтобы воскресить сварочные аппараты, работу которых ты сейчас видишь.

– И где вы их взяли? – спросил Яр, чувствуя, что оживает, по его жилам бежит адреналин, сердце колотится, гонит кровь, предметы приобретают материальность, цвета становятся ярче.

– Когда в прошлый раз за бабами плавали. Помнишь, рассказывал, как Лешего тогда чуть муты не заели?

– Да. Не представляю, как вы… Просто хватаете женщину, связываете… А потом? Насиловать будете?

Снег задумался, погрустнел, повертел головой и, убедившись, что рядом нет чужих, проговорил:

– Я точно не буду, у меня на материке жена осталась. Может, и ребенок уже родился, надо к ним вернуться. Даже если я сам умру и мы не найдем лабораторию, пусть к ним вернется Учитель.

Только сейчас Яр понял, как хорошо, что его никто не ждет, у него ответственность лишь перед собой и своей совестью. До чего же отвратительно знать, что близкий человек живет попеременно надеждой и отчаянием. Постепенно надежда чахнет, остается горечь утраты, а ты ничего не можешь сделать, мечешься зверем в клетке. Беркут, Леший и даже Снег за полтора года постарели лет на пять, так их это вымучило.