Операция "Рагнарек"

Он настолько ушел в темный и бессвязный поток сознания, что рука, опустившаяся на его плечо, заставила его подскочить от неожиданности.

– Моника… - Крис виновато улыбнулся, - я и не думал, что буду так скучать без тебя. Как устроилась?

– Никак, - девушка покачала головой, - пересидела недельку у Маши, к большому неудовольствию Бобби. Все собиралась подыскать себе новую берлогу. Но так и не определилась.

– Хочешь, помогу? – выдавил из себя Крис.

Больше всего ему хотелось предложить ей вернуться, но Бруха превыше всего в этом мире ценил свободу – свою и чужую, и подобное предложение казалось ему оскорбительным для девушки.

– Я сама, - сердито ответила Моника, - думаешь, я без тебя даже с такой мелочью не справлюсь?

– Извини. Я просто… Ну, не хочешь, не надо.

– Я думала, - тихо сказала Моника, убирая руку с плеча Криса, - я думала – мы друзья. Но ты прав, конечно. Я – просто обуза, которую клан навязал на твою шею. Хорошо, что ты, наконец, свободен заниматься своими важными делами, не оглядываясь на мои выходки… Я рада…

Она поднялась с кровати и отвернулась к двери, пытаясь скрыть навернувшуюся слезу.

– Ты дура, - Крис коброй метнулся к девушке и обхватил ее за плечи, - и я тоже полный идиот, если тебе будет легче от такого признания. Не уходи, Моника. Это твой дом так же, как и мой. И мы друзья. Но не только. Это гораздо серьезнее, девочка.

Моника повернулась к нему, высвобождаясь из его объятий.

– Только не говори мне, что ты заразился у этого чертова Малка его розовой романтикой, - она сердито посмотрела на Криса, - я…

– Вторая за этот вечер, - рассмеялся Крис, - похоже, несмотря на видимое возмущение, Войцех у девушек популярен. Даже у таких, как ты или Ингрид. Но я не Войцех.

– Тогда что ты имел в виду под «серьезно»?

– Мы не просто друзья, Моника. Мы – напарники, соратники и единомышленники. Мы – команда. И если ты сейчас уйдешь, я буду считать тебя дезертиром.

– Куда же я с подводной лодки, командир, - улыбнулась девушка, - и… можно я выброшу это гребаное платье на помойку?

Крис удовлетворенно кивнул.

========== 68. Кеннилворт, Манхэттен, Нью-Йорк. Маша ==========

– Маш, - Бобби, с трудом переключавшийся между языками, говорил по-русски, - а кто у нас луч света в темном царстве?

– Тильда.

Маша даже не повернулась, продолжая сосредоточенно вводить данные в программу.

– Почему?

– Потому что Вэйнврайт так считает. Отстань.

– Я не могу сослаться в курсовом на мнение Вэйнврайта, - вздохнул Бобби, - мне нужен общеизвестный пример.

– Тогда Мелисента, - с раздражением в голосе произнесла Маша, - она персонаж мифологический.

– О Майской деве в письменных источниках ничего не сохранилось, - не унимался Бобби, - я не могу указать в списке литературы…

– Бобби, - угрожающе произнесла Маша, - еще слово, и отправишься в общежитие до конца сессии.

Бобби слегка втянул голову в плечи и снова уткнулся в ноутбук. Добролюбов угрожающе смотрел на него с монитора, напоминая о необходимости сдать курсовой в срок. В голове крутилась только одна мысль – если он завалит сессию, против гнева миссис МакГи не помогут даже заверения отца в том, что сын в это время героически исполнял особую миссию по обеспечению государственной безопасности. К тому же, только сессия избавила их от необходимости нанести визит родителям, а Маша, все еще не отошедшая от допроса с пристрастием, отнюдь не горела желанием его повторить, да еще и на территории вероятного противника.

Машу грозная контр-адмиральша с самой первой минуты знакомства тестировала на роль потенциальной невестки, и, хотя и Бобби, и сама девушка, были совсем не против подобной перспективы, обоим вовсе не улыбалось, что решение за них будет принимать кто-то другой. Тем более что ни один из них с этим решением не торопился, и оба сходились во мнении, что первым делом – диплом и задел на будущую карьеру, а там видно будет. И еще неизвестно, что именно будет видно, если план по переселению поближе к Иггдрасилю удастся осуществить в полном объеме.

Все эти мысли крутились в голове Бобби, не давая ему сосредоточиться на скучном задании, и он, все-таки, решился еще раз обратиться к Маше за помощью. Угрозу отправить его в общежитие он воспринимал не слишком всерьез, темперамент у девушки оказался под стать ее огненной внешности, и без «дыхательной гимнастики», как окрестила Маша упражнения перед сном, не обходился ни один вечер.

– Маш, ну пожалуйста, - самым жалостным и просительным тоном начал Бобби, - если я завтра курсовой не сдам, отправлять меня будет некуда. Меня отчислят.

Это была наглая ложь и прямой шантаж, курсовой по русской критической литературе девятнадцатого века был единственным темным пятном на светлом фоне успешно сдаваемой сессии, и отчислять из-за него МакГи никто бы не стал. Но занятая своими выкладками Маша задуматься над этим не успела, и на мрачную перспективу отреагировала всерьез.

– Ну, что там у тебя, горе луковое?
– вздохнула она, с силой вколачивая в клавиатуру «энтер».

Ответить Бобби не успел. Маша побледнела.

– Одевайся, - хрипло прошептала она, - немедленно.

– Маш, - запротестовал Бобби, - я больше не буду. Прости.

– Не будешь, - упавшим голосом подтвердила Маша, - все, что ты мог, ты уже сделал.

Бобби испуганно поглядел на нее и направился к шкафу за одеждой.

Маша сидела минут пять, уставившись в одну точку, маленький след от сучка на в остальном безукоризненном паркете.

– Извини, - тихо сказала она, - я сама виновата. Неважно, что меня отвлекло – ты, гудок за окном, собственные мысли… Клавишу я нажала сама.

– Значит, я не иду в общежитие? – с надеждой спросил Бобби, уже натянувший джинсы и футболку и замерший с носком в руке.

– Какое общежитие? – встрепенулась Маша.
– Ах, да… Нет, мы едем в Капеллу. Мне срочно нужен Лорд Регент.

– Что случилось? – испуганно спросил Бобби.

– Там расскажу, - Маша покачала головой, - это слишком серьезно, чтобы я могла заставить себя повторить это дважды.

Всю дорогу до Кеннилворта Маша молчала. Хмурилась, сжимала губы и вообще всем своим видом демонстрировала жутчайший комплекс вины. Но через связывавшие их узы Бобби чувствовал, что все далеко не так просто. За искренним раскаянием в пока неизвестном ему прегрешении, далеко в глубине, чувствовалось удовлетворение. И гордость собой. МакГи покачал головой и слегка прибавил скорость.