Операция "Рагнарек"

– А если….

– У двоих Гару рождается метис. Чудовище, чья врожденная форма – Кринос, вервольф, боевая форма. Они жестоки и кровожадны, уродливы и неимоверно сильны. Племя берет их под свое покровительство, ведь в том, что они родились такими, нет их вины. Но тех, кто ради страсти пренебрег долгом и позволил чудовищу явиться на свет, - презирают и изгоняют. Отец убил бы меня, прежде чем допустить такой позор. Поэтому нас и воспитывают так, чтобы мы видели в других Гару братьев и сестер. Родичей, друзей, соратников. И вчера ты это видел. А люблю я тебя, глупый мальчишка.

– Я тоже люблю тебя, детка, - Диззи обнял ее и вскоре счастливо посапывал ей в шею.

***

На следующий день все было готово к отъезду. Особняк опустел – Крис, Моника, Норвик и братья Калос отсыпались в ожидании вечернего рейса Дакоты. Мелисента и Бранка решили составить компанию Делии в прощальном рейде по магазинам. Фьялар поехал провожать Кэрол, вчера они так и не успели обсудить ее планы в «Неллис».

В доме оставался только Войцех, и Диззи бродил за ним призраком, издалека наблюдая за Малкавианом, пока тот сидел в саду с книгой, а потом в гостиной с гитарой. Шемет был явно погружен в свои мысли, и Диззи все никак не мог придумать, с чего бы начать разговор.

Он отлучился на кухню за сэндвичем, и тут Войцех выскочил на него из-за угла коридора, как чертик из табакерки.

– Ты, кажется, хотел поговорить? – спросил он.

Диззи неопределенно помотал головой.

– О Бранке, - кивнул Войцех, - пойдем в сад, там хорошо разговаривать.

Они ушли в дальний конец сада и уселись на той самой скамейке, где Диззи недавно мирился с Волчицей.

– Это не Бранка, - вздохнул Диззи, - не совсем Бранка. Это Мелисента. Говорят, что ты…

– Кто говорит? – ухмыльнулся Войцех.

– Неважно. Я вот что хотел спросить. Как у тебя это получается?

– Что?

– Ну, думать о ней все время. Даже когда книжку читаешь или музыку слушаешь. Я так не могу, не получается. И всякие красивые слова мне в голову не лезут.

– Похвасталась, - Войцех расплылся в самодовольной улыбке, - я – молодец.

– Ничего не понимаю, - Диззи с подозрением поглядел на Войцеха, - ты что, нарочно все это ей говоришь, чтобы она перед подружками хвасталась?

– Ну, не только, - рассмеялся Шемет, - но и это тоже. Хотя, в первую очередь, просто, чтобы сделать ей приятное. Ей нравится.

– Любой девчонке нравится, - сердито заметил Диззи, - но я-то думал, ты ее любишь.

– А почему ты так думал? – вкрадчиво спросил Войцех.

Диззи поворошил носком ботинка траву перед скамейкой. Разговор шел как-то не так.

– Да что тут думать? Ты же вообще из-за нее стреляться хотел.

– Раз не застрелился, значит, не очень-то и хотел, - поморщился Войцех, - когда человек собирается стреляться, он пускает себе пулю в лоб, а не дожидается в парадном мундире, пока друг вышибет ему дверь. Ну, или откроет портал…

Он опустил плечи, и золотые завитки почти закрыли его лицо, упав на лоб.

– Я только недавно сам понял, - добавил он, - какого дурака свалял. Хорошо, хоть Фьялар носом не ткнул. А то и вправду пришлось бы со стыда стреляться, а мне что-то перехотелось.

– То есть, тогда ты сам был уверен в том, что хочешь? – уточнил Диззи.

– Ну да, - улыбнулся Войцех, - в роль хорошо вжился. Иначе совсем уж дураком бы себя выставил.

– Раз думал, что хочешь, значит, это считается, - убежденно заявил Диззи, - и, потом, как ты на свадьбу летел…

– Я, вообще-то, от рассвета прятаться летел, - напомнил Войцех, - но на свадьбу тоже успеть хотелось.

– Ты еще про свой поединок с этим, Темным, что-нибудь такое придумай, - фыркнул Диззи.

– Не буду, - между бровями Шемета прорезалась тоненькая складка, - это было всерьез. И я на самом деле ее люблю. Очень.

– Тогда в чем дело?

– Я просто стараюсь делать то, что ей нравится. Вот, скажи, ты зачем Бранке цветы в окно притащил?

– Я думал, она рада будет, - смутился Диззи.

– Ей понравилось, - улыбнулся Малкавиан, - она просто за тебя так испугалась, что сама этого не заметила.

– Я знаю, - Диззи задумался, - но тогда… Тогда получается, что ты ей врешь?

– Угу, - ухмыльнулся Шемет, - вру. Ну, не совсем. Я, правда, о ней думаю, но не такими словами. Их я придумываю специально для нее. И не двадцать четыре часа в сутки. Если я чем-то важным занят, я не могу думать ни о чем другом. Даже о Мелисенте.

– А если она догадается, что ты…

– Когда-нибудь, наверное, догадается, - Войцех сделал грустное лицо, - она у меня умница. Нельзя же вечно верить в Санта-Клауса. Но вряд ли она рассердится. Самое худшее, что может случиться, ей разонравится это слушать, и мне придется придумывать что-то другое.

– Откуда ты знаешь, что не рассердится?

– Надеюсь. А потом, это ведь все несерьезно. По важным поводам я ей не лгу.

Войцех помолчал, лицо его просветлело.

– Когда она мне сказала, что ждет ребенка, - начал он слегка охрипшим голосом, - у меня все слова в глотке застряли. Я сидел там, как вкопанный, и какую-то ахинею нес. Даже помню, как в тумане. Сижу, глазами хлопаю, во рту пересохло, а в голове назойливо мысль долбится: «Скажи ей, что это величайшее, неимоверное счастье. Что теперь она стала тебе еще дороже. Что только теперь ты понял, в чем смысл человеческой жизни…». Хорошо ума и совести достало не солгать. Ведь тут ей важна была правда, а не слова красивые. Враз бы догадалась, ложь разглядела. Вовек бы не простила…

– Значит, ты мне посоветуешь…

– Значит, все-таки, Бранка, - подмигнул вмиг излечившийся от меланхолии Шемет, - Тебе я врать не советую. Ты не умеешь. Не учили.

– А тебя учили?

Войцех бросил на Диззи оценивающий взгляд.

– У тебя до Бранки девушек много было?

– Десятка два. Это если не считать подружек на ночь. Хотя, вообще-то, теперь все они не считаются. Я даже лица не все помню, не то, что имена.

– Повезло тебе вовремя родиться, - засмеялся Шемет, - все само в руки плыло, знай, хватай и пользуйся. А в мое время девушки почти взаперти сидели и оттуда замуж выходили. Нет, были, конечно, крестьяночки свеженькие в поместье и хористки с танцорками. Но в них толком и не влюбишься, поговорить они могут только о новом шарфике да о том, как грехи совместные им одним замаливать приходится. Вот и получалось, что для любви только дамы замужние годились.

– А мужей не боялся? – с интересом спросил Диззи.

– Мужья свое в юности отгуляли, знали, как дело обстоит, - хохотнул Войцех, - Только полный болван мог надеяться, что голову от рогов убережет, когда в тридцать пять семнадцатилетнюю девицу за себя брал. А лет через десять, как понимаешь, даже самая благонравная дама начинала супругу помощь в любовных делах подыскивать.

– А каким боком это к нашему разговору?

– Да правым. Или левым. Порядочная дама тем и отличалась, что любовника выбирала с умом, умела себя поставить так, чтобы в свете слухи не пошли, и так просто свои бастионы не сдавала. Полагалась длительная осада. Страсти, безумства, полные тоски письма в разлуке, целая наука была, от старших товарищей к юнцам переходила.