Операция «Тень»

— Нет, я просто приготовился прикончить вас, если к тому представится необходимость, — резко сказал Шервуд.

Крюгер опять покачал головой:

— Для разведчика нервы — последнее дело, — дружелюбно заметил он, садясь на прежнее место. — Я же просто хотел убедиться, прошел дождь или нет и как с этим проклятым вихрем, ведь шторм может помешать подводной лодке приблизиться к побережью.

— Я не верю ни одному вашему слову, — со злобой произнес Шервуд.

— Бросьте дурить, я представил вам полномочия, и вы обязаны беспрекословно подчиняться моим приказаниям, как если бы они исходили лично от мистера Аллена Харвуда, — возразил Крюгер.

Но в Шервуде проснулся инстинкт самосохранения. Он с ненавистью взглянул на собеседника и с брезгливой гримасой сказал:

— Не знаю почему, но мне очень хотелось вот сейчас пустить пулю в вас.

Бодо Крюгер примирительно заговорил:

— Послушайте, Шервуд, зачем вы ищете ссоры со мной?

Шервуд презрительно передернул плечами.

— Я не желаю иметь с вами никакого дела, — хмуро сказал он. — Может быть, я и не прав, но ваша назойливость подозрительна. Лучше я подожду мистера Харвуда.

Крюгер снова встал.

— Вам же будет хуже, — почти равнодушно заметил он. — И все же мне ясно: ни карты, на которой было бы отмечено место, где находится пресловутое «волчье логово» с установками «М-1», ни схемы расположения стартовых площадок у вас не имеется.

— Это не ваше дело.

С деланым удивлением Крюгер заметил:

— Я не знаю, какие у вас имеются причины не доверять мне, но я замечаю также, что и о делах инженера Генриха Шольца вы мне не можете сказать ровным счетом ничего. Что вы так пристально смотрите на меня, Шервуд?

— И карты и схемы при мне, — сказал Шервуд, — но вы их не получите. Дело в том, что чиф, посылая меня на разведку в Испанию, предупредил — в дальнейшем иметь по этому делу связь только с ним. Может быть, вы понимаете почему?

— Да, конечно, Уильям Прайс…

— Вы чертовски осведомлены, и это мне не нравится, — не скрывая злобы, протянул Шервуд. Движением руки он смахнул со стола географическую карту.

— В вас будто дьявол вселился! — с наигранным возмущением вскричал Крюгер, наклоняясь затем, чтобы поднять карту. — Чего доброго, вы еще станете стрелять в меня, — он хихикнул, правда, не очень бодро. — Послушайте, Шервуд, прежде чем сюда прибудет мистер Харвуд и мы вместе посмеемся над этим недоразумением, скажите откровенно: вы боитесь меня?

Шервуд расхохотался.

— Я уже сто раз имел возможность разделаться с вами и, право, не понимаю, что удерживает меня.

Крюгер теперь снова сидел прямо перед ним и смотрел на него сурово и злобно.

— Я попрошу чифа применить к вам меры дисциплинарного взыскания, — сухо произнес он. — Мне совершенно непонятно ваше поведение.

— А между тем все очень просто, — с неожиданной усталостью сказал Шервуд. — Откуда я знаю, не подослали ли вас помощники Карла Функа.

— Ах, вот что! Признаться, эта мысль мне не приходила в голову, — улыбнулся Крюгер. — Ну что ж, раз так, пусть чиф сам решает, — он посмотрел на свои наручные часы, — через час он должен быть здесь… Впрочем, если шторм в заливе позволит лодке подойти к берегу.

— Я буду до утра ждать его и до того времени не сойду с места, — заметил Шервуд.

— А потом?

— Человек, который привез меня сюда, — ожидает меня.

— И что же из этого следует?

— Не ваше дело! — буркнул Шервуд.

— А вы не подумали, что и он мог быть подослан к вам Гюнтером Курцем? — злобно и торжествующе шепнул Бодо Крюгер.

— Руки! Поднимите руки! — бешено крикнул Шервуд, вскакивая.

— Пожалуйста, — Крюгер неожиданно бросился на Шервуда и в упор разрядил обойму. Шервуд обмяк и сидел теперь в кресле с залитым кровью лицом, на которое спадал капюшон. Он был мертв.

Крюгер поспешно обыскал труп, вынул из карманов убитого какие-то бумаги.

Можайцев лихорадочно решал, что же следует предпринять в создавшемся положении. Легран с присущим ему хладнокровием «работал»: сделал несколько фотоснимков, записал разговор Крюгера с Шервудом, хотя для чего он им мог пригодиться, пока что было неясно.

Можайцев отчетливо понимал, что не выпустит Бодо Крюгера из ловушки, в которой тот оказался неожиданно для самого себя. Крюгер готовил западню для Шервуда, но попал в нее и сам. Весь вопрос был в том, чтобы выбрать подходящий момент для вступления в эту опасную и кровавую игру.

Крюгер начал было обыскивать труп Шервуда более тщательно, однако, точно о чем-то вспомнив, бросился к выходу, оставив на залитом кровью столе взятые у Шервуда бумаги. Очевидно, он о чем-то хотел условиться со своим помощником, тем, что привез сюда американца. Было ясно, что он сейчас вновь появится здесь и, возможно, захочет куда-нибудь спрятать тело убитого им человека, чтобы оно не бросилось в глаза первому, кто заглянет в это жилище.

Решение пришло мгновенно. Можайцев ворвался в комнату, рванул из кресла тело Шервуда и, подхватив его на руки, отнес за стоявший в сторонке полуразвалившийся диван, служивший, наверно, не одному поколению рыбаков из рода бедняги Жака. Спрятав труп Шервуда, Можайцев надел на себя его плащ и, опустив капюшон, сел в то самое деревянное кресло, в котором только что сидел американец. Франсуа Легран, готовый в любой момент прийти на помощь, притаился за дверью. Послышались шаги, и появился Бодо Крюгер. Он казался чем-то взволнованным. Остановился посредине комнаты, вытер лоб, грубо выругался, проворчал: «Куда его черти унесли?» Рангвальд Андерсен отлично понял свою задачу — стоявшего у домика на страже немца он, видимо, убрал, и это обстоятельство крайне озадачило Крюгера. «Возможно, он вернулся к машине», — проворчал в тревоге. Затем, решив довершить начатый обыск тела убитого им человека, он приблизился к столу, — Можайцев оказался между ним и входной дверью. Из-под капюшона Можайцев незаметно наблюдал за врагом. Он почувствовал в себе беспредельную ненависть к этому субъекту. Шервуда погубили неосторожность и непонимание ситуации, у Можайцева положение было совсем иное.

— Сядьте, Бодо Крюгер! — резко приказал он.

Немец в ужасе отшатнулся от него и схватился за пистолет. Он вообразил, что заговорил убитый Шервуд, да еще назвал его настоящим именем, и это напугало старого гестаповца.

— Оставьте оружие в покое! — резко продолжал Можайцев. — При малейшем движении я убью вас, как вы только что убили Шервуда. Бросьте вашу игрушку, или вы отправитесь вслед за Шервудом. И без кривляний. Ну?

Крюгер попятился было к двери, но заметил там высокую фигуру незнакомого парня, прислонившегося к притолоке, и понял, что на этот раз проиграл.

— Кто вы и что вам от меня надо? — крикнул он, бросая револьвер.

По знаку Можайцева Рангвальд осмотрел одежду немца, проверил содержимое его карманов и лишил трофеев: документы, изъятые у Шервуда, перешли теперь в руки Можайцева. Рангвальд подбросил на ладони отобранный у немца второй пистолет, бельгийский «вальтер», и опустил оружие в свой карман.

Крюгер стоял, озираясь, как затравленный зверь, и не знал, что его ожидает. Собственно говоря, этого пока что не знал никто из присутствующих в доме — ситуация могла измениться в любой момент.

Крюгер опустился на табурет и уставился на столь неожиданно появившегося врага.

— Говорите! — приказал Можайцев и бросил взгляд в сторону занятого своим делом Франсуа Леграна, — он хотел, чтобы его беседа с Крюгером была записана на пленку, это представлялось весьма важным.

— Что я должен говорить? — с недоумением спросил Крюгер.

— О вольфшанце Карла Функа… О том, что вы требовали от Шервуда.

Крюгер в ужасе отпрянул.

— А если я не захочу ничего сказать вам? — спросил он, наглея.