Операция У
Шрифт:
– Он еще сейчас скажет, что и про Троцкого не знает, - весело хихикнул светловолосый паренек в пилотке.
– Про Троцкого слыхал..., - еще раз сглотнул слюну Алекс, - Его меркадером по голове ледорубнули, потом уж.., там...
Обыскивающие радостно заржали:
– Во-во, меркадером по голове! Ха-ха-ха! И Ленина заодно уж надо было в свое время!
– Ребят! Как же так! Ленина-то зачем? Он же хотел как лучше!
– внезапно скороговоркой проговорил Алекс.
– Да ты никак коммунист?
– усатый подошел поближе и вдруг резким движением ударил Алекса по рукам, отчего
– С коммунистами у нас разговор короткий!
– радостно хихикнул белобрысый и поправил на плече автомат, - Раз, два - и в дамки!
Алекс внутренне содрогнулся: ему вовсе не хотелось погибать на неведомой поляне за идеалы коммунизма, против которого он боролся всю жизнь.
– Да нет, я не коммунист, - сказал он и икнул для правдоподобия, - Я пьяный.
– Это не оправдание, - сурово буркнул усатый, - Большинство коммунистов были пьяницами.
– Но Ленин-то не пил!
– робко заикнулся Алекс.
– Зато он был евреем!
– грубо оборвал его усатый, а белобрысый радостно добавил:
– Там все были евреями. Только один был грузин и один поляк, а остальные все - евреи. Э-эх! Сейчас бы их сюда!
– вздохнул он и со сладострастием поводил стволом автомата по представляемым целям.
– Ладно, - сурово оборвал его усатый, - С этим то чего делать будем: сразу в расход или на заставу?
– А чего его таскать?
– презрительно сплюнул Петро, - С евреями, да еще и коммунистами разговор короткий. Давай вон отведем к речке, да и к аллаху...
– Не надо ребята, что вы!
– натурально испугался Алекс, - Не еврей я, и не коммунист. Я шофер. Каменев...Алексей. В гости приехал, выпили крепко, потом пошли за грибами, а потом не помню - очнулся в лесу с корзиной. Целый день проплутал! Ребят, не надо в расход, дайте закурить.
Усатый переглянулся с белобрысым, достал сигарету "Прима", сунул её Алексу в рот и щелкнул зажигалкой. Алекс судорожно затянулся.
– А откуда шел?
– сурово спросил усатый.
– Деревня Веревичи, там мой кум живет, - выдохнул дым Алекс. Он досконально изучил по карте всю приграничную полосу и без запинки мог назвать с десяток населенных пунктов.
– Веревичи?
– присвистнул Петро, - Это ж километров тридцать отсюда. Ни х.. себе!
– Я ж говорю - целый день плутал!
– со слезой добавил Алекс. Он почувствовал благоприятный поворот в настроении конвоиров.
– Да-а-а, брат, ну и нажрался же ты!
– вдруг улыбнулся усатый. А кто твой кум?
– А-а-а, Василь, Захаревич, хата еще с краю...
Усатый еще раз улыбнулся и перекинул автомат на плече:
– Как же, знаю. Знаю Василя. Заводной мужик! Ну, ладно, что у тебя там в пузыре?
С этими словами усатый вытащил из корзинки бутылку водки и отвинтил пробку.
– Гарно пахнет!
– сказал он и в два глотка ополовинил емкость, - На-ка Петро!
Петро добил бутылку в те же два глотка и, сплюнув, бросил её к стогу:
– Хороша горилка! Но евреев и коммунистов надо отстреливать! Чтоб революций не делали. А если евреи стреляют в коммунистов, то еще лучше. Как Каплан в Ленина. Стрелять только б... не умела!
– Ладно, Каменев. Топай до хаты.
Вот твои документы. Ножичек я конфискую - оружие, как-никак. Деньги тоже конфискую - надо проверить на подлинность. Привет Василю! Надо было бы еще часики твои проверить..., - с этими словами рука усатого потянулась к руке Алекса.– Не надо, ребята! Это подарок! От бабушки!
– Алекс отстегнул часы и показал надпись, - Грех ведь!
Усатый почесал затылок и махнул рукой, - Ладно, подарок оставь. Но в следующий раз попадешься - и бабушка не поможет, а тем более Ленин, - С этими словами пограничники перекинули автоматы через плечо и, смеясь, пошли через поляну
Алекс оттер пот с лица: в такой передряге он еще не был. Он унял дрожь в коленях и закурил еще одну сигарету. Потом оглянулся и зашагал в сторону шоссе на Минск.
Про себя он с возмущением отметил антисемитские выпады в его адрес, хотя в его внешности он не усматривал ничего сионистского.
– Не надо было его так отпускать, Степан!
– тихо заметил белобрысый Петро, когда те отошли от поляны метров двести, - Еще ноги сделает!
– Никуда он не денется, - ухмыльнулся усатый Степан, спокойно вышагивая по влажной от росы траве, - Сейчас будет к шоссе пробираться, там его наши стерегут, из городского управления. Хвоста за ним пускают, понял?
– Понял, - кивнул Петро, - И все-таки он очень похож на жида. Я бы его шлепнул.
– Все в свое время, - кивнул Степан, - В свое время его шлепнут. Даже если он и не еврей. И не коммунист. Они всегда друг друга сами стреляют. И вообще, запомни, Петруха - еврей это национальность, а жид - это плохой человек!
– А не один ли х..?
– Не, как говорила ридна коммунистическая партия, человек не выбирает себе национальность, но может выбрать себе призвание!
– Так что ж, по-твоему, жид - это призвание?
– А то как же! Вот ты, к примеру, как ни тужься, а жидом не станешь...
– Это почему?
– Потому что не захочешь, - захохотал Степан, - И потом у тебя нос слишком курносый. А вообще - изучай классику и изречения видных политических деятелей! Повышай эрудицию! А то скатишься в болото махрового антисемитизма. Или абортунизма. Понял?
– Ну это ты зря Степан - с бабами я завсегда аккуратно, - Петро щелчком послал окурок в траву, - Но, все-таки, где эта морда взяла наши гродненские сигареты и горилку?
ГЛАВА 12. Возвращение на кружки (свои)
Сергей Зайцев совершенно напрасно провел в Нижнем Новгороде три дня, пытаясь с помощью профессионалов из МВД расколоть компанию, торчавшую на квартире по улице Герцена 6.
И две особы женского рода и два лба мужского упорно отрицали какую-либо причастность к несчастному случаю, происшедшему от цветочного горшка.
К сожалению, добиться большего не удалось, поскольку владелица квартиры - парализованная старушка скончалась три месяца назад, одна из девиц была её родной внучкой, к тому же прописана в квартире, а кошку она собственноручно вышвырнула на улицу после смерти бабушки.