Операция "Ы"

Семен Давидович устал. Он устал учить жизни эту тупоумную троицу.

Он закричал на весь сарай:

— Стоп! Стоп!

Вся троица подтянулась к командующему на учениях, то бишь к Семену Давыдовичу.

— Что вы делаете?! Я вас спрашивал: что вы делаете?! Битый час мы репетируем! Ради этого я позволил изуродо­вать свой собственный сарай! И — никакого толку!

Семен Давыдович повернулся к Трусу, уставившемуся в пол и ковырявшему в нем носком ботинка дырочку.

— Ну вот вы... Вы должны были в виде прохожего подойти к старушке и привлечь ее внимание простым, естественным вопросом... Вы что спросили?

Трус откровенно повторил:

— «Как пройти в библиотеку?»

— Что?!

Трус повторил несколько громче:

— «Как пройти в библиотеку?!» Семен Давыдович был тихо взбешен:

— В три часа ночи?!

И коротко поставил диагноз:

— Идиот...

Семен Давыдович повернулся к Бывалому:

— Ну, а вы? Что вы должны были делать?

— Стоять на стреме,— повторил задание Бывалый и показал на рукаве своего пальто красную повязку с ясной, белой надписью — «Дружинник».

— И что дальше?

— Явиться раньше милиции в виде дружинника...

— Когда?..

— Как — когда?

— Ну, когда вы должны были явиться?

Бывалый непонимающе смотрел на Семена Дави­довича.

— Ну, при каком условии?..

— А! Ежели сторож засвистит...

— А сторож засвистел?

— Нет...

Семен Давыдович сорвался на крик:

— Так чего же вы приперлись? Бывалый пожал плечами:

— Виноват...

Семен Давыдович предложил ему свой короткий диагноз:

— Болван! Бывалый не обиделся:

— Согласен...

Семен Давыдович не обошел вниманием и Балбеса:

— А вы! Кретин! — в объяснениях с Балбесом Семен Давыдович был изначально категоричен и поставил клини­ческий диагноз в самом начале поучений.— Вы должны были не воровать эти бутылки.

При этих словах Семен Давыдович очищал карманы Балбеса от бутылок с вином.

— Я повторяю, не красть их, а разбить! Балбес глупо улыбался и переспросил:

— Разбить?

Семен Давыдович внушал:

— Разбить!

— Пол-литра?

— Да!

— Вдребезги?

— Конечно, вдребезги! А как можно иначе?! Балбес в момент сбросил улыбку с лица и, угрожающе протянув руки к горлу Семена Давыдовича, проговорил:

— Да я тебя за это!

Семен Давыдович шарахнулся в сторону и оттуда при-грозил сумасшедшему пальцем:

— Но-но-но!

Отдышавшись немного, Семен Давыдович еще яснее осознал, что иного выхода у него и не будет, и сказал:

— Ну-ка! Давайте все по местам! Еще разочек! О, Господи! Тяжела твоя десница...

Вся троица кинулась к Семену Давыдовичу помогать натягивать на себя тулуп сторожа.

В этих мучительных репетициях Семену Давыдовичу доставалась роль старушки-сторожихи «Божий одуванчик», которая где-то в это время и знать не знала, что готовится на ее седую голову.

* * *

Марья Ивановна, которую сотрудники базы горторга за глаза называли «Божьим одуванчиком» жила в небольшом домике на окраине города Энска, который в нашем пове­ствовании занимает важное, как вы смогли уже убедиться, место.

Город Энск хорош и славен еще тем, что стал родным главному герою приключений, описываемых в этой книге, студенту Шурику, теперь уже третьекурснику Энского политехнического института.

За два года Шурик привык к Марье Ивановне, своей хозяйке, ее уютному дому, где он снимал угол. Он стал почти что законным членом семьи очень милой, доброй старушки Марьи Ивановны.

Этим зимним вечером Марье Ивановне прибавилось хлопот. И главной среди них было утихомирить, уложить, наконец, спать разозорничавшуюся внученьку Леночку.

Дочка Наталья с зятем Иваном — слесарем на хорошем заводе внучку избаловали вконец: приучили девчонку ло­житься спать заполночь. И нынче вечером, когда дочке Наталье с мужем выпало идти в ночную смену, и внучку они подбросили бабушке, девочку было и вовсе не уложить.

Марья Ивановна совершенно спокойно согласилась по­сидеть с внучкой, потому что души не чаяла в этой стреко­зе, даже разохотилась замесить тесто на пироги с капустой, которые Леночка-внучка страсть как любила.

Бабушка Маня уж и качала-качала Леночку, и та вроде бы как уснула. Марья Ивановна решила, что уж, наконец, постреленок, за день набегавшись да напрыгавшись, угомо­нится и крепко заснет. Чай, до утра...

Значит, можно и поспешать на дежурство.

К пенсии Марья Ивановна устроилась ночной сторожи­хой на базу горторга. Место спокойное, платят хорошо. Все, как-никак к пенсии добавка, да детям в помощь.

Да и квартиранта она впустила в первую очередь пото­му, что деньги в доме никогда не бывают лишними. А жизнь-то все время дорожает по нынешним временам.

Дежурить в ночь Марье Ивановне было, в общем-то, не в тягость — два-три раза обойти базу вдоль забора, потом в дежурке, в тепле отсидеться до утра, до прихода сменщика.

Перед самой сменой еще разочек обойти-проверить, вот и дежурству конец.

Так что к побудке Леночки-внучки успеть можно.

Собираясь Марья Ивановна одного не могла никак понять своим старушечьим умом, чего это так срочно, без очереди директор Семен Давидович приказал ей на смену заступать? Чего ему так приспичило?.. Да не ее это дело — приказы начальников обсуждать. Надо, значит, надо...

Зато к празднику премия побольше будет.

Но Марья Ивановна плохо знала свою внучку, свое семя.

Закрыв свои озорные глазки, она поначалу тихонько слушала, как бабушка напевала:

Баю-баюшки, баю,

Баю внученьку мою.

Птички спят и рыбки спят,

Детки тоже спать хотят...

Детки-то, может, и хотели спать, но не Леночка!

Марья Ивановна уж было накидывала на себя шаль, а поверх нее пуховый платок в обкрутку, как дверь вдруг распахнулась, и в дом ввалился с морозу, замерзший до костей Шурик-квартирант.

— Марья Ивановна!

Он кричал, как заполошный, и чуть было не разбудил Леночку.