Операция "Ы"

— Давайте?

— Давайте!

Шурик вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь.

Лидочка вырвала из блокнота страничку и красивым, четким почерком, вывела:

«Найти плюшевого Мишку!»

Подчеркнула жирной чертой, затем сложила вчетверо листок бумаги и спрятала себе в рукав платья за рези­ночку.

Плюшевого Мишку она спрятала рядом с собой: под диванную подушку. Для чистоты опыта, конечно же, надо было спрятать Мишку куда-нибудь подальше. Да и своему желанию придать более сложную форму...

Но это было только началом, и Лидочке не хотелось, чтобы у Шурика что-либо не получилось, чтобы он запу­тался и не прошел испытание.

Она, скрестив руки на груди, устремила взгляд своих бездонно-синих глаз на дверь, за которой ждал и волно­вался Шурик, и громко произнесла:

— Входите!!!

Сосчитав до пяти, Шурик вошел в комнату.

Комната плыла у него перед глазами и качалась, словно корабельная палуба.

Все предметы, казалось ему, излучали свои энергетиче­ские сигналы, направленные к нему, прямо в разгоря­ченный мозг. Они притягивали его к себе, смущали, запу­тывали. Сознание никак не хотело концентрироваться, теряло остроту.

Запахи усилились, цвета стали приглушенными.

Шурик прислушивался к чему-то глубоко внутри себя.

Там что-то нашептывало ему, пело и вело куда-то, но шепот был на непонятном языке.

В какой-то момент Шурику показалось... Но, что пока­залось, он не успел почувствовать и понять.

Лидочка уставилась на него, не мигая. Шурик пытался разглядеть в ее глазах, чего желала ее воля. Долго пригля­дываясь, Шурик смог даже рассмотреть в ее зрачках свое собственное отражение-То, что Шурик в этот момент подумал, увидав свое отражение, его просто огорчило и оглушило!

«Это и есть желание Лидочки? !>> — вскричал он в душе.

Шурику довелось часто и глубоко дышать. Сердце бешено стучало в грудной клетке, желало вырваться на волю. Он резким движением сорвал со своих глаз очки, потому что искусственные увеличители могли его обма­нуть.

Теперь даже без них он был убежден, что ответ на загадку найден.

Шурик решительным шагом пересек комнату, подошел к Лидочке вплотную и... поцеловал ее.

В щеку.

Долгим поцелуем.

Правда, поцелуй у Шурика получился какой-то дет­ский, с присвистом.

— Угадал? — почти не дыша, спросил Шурик. Лидочка растерялась.

Она растерялась потому, что не была уверена, то ли желание она загадала?

Не было ли действие Шурика ответом на более глу­бинное ее желание, о котором она и сама-то не догадыва­лась?

Где-то в глубинах девичьей души, наверное, тихо зрело мимо ее воли ожидание именно того, что силой своих телепатических чувств углядел, понял и исполнил Шурик.

Вольфа Мессинга он явно бы переплюнул!

— Почти... угадал,— тихо отвечала девушка, смутив­шись и немного покраснев.

Потом она порвала записку на мелкие кусочки. Ведь в записке — была глупость. И неправда... Невидимый третий сидел на стуле у стола, подперев подбородок руками, и с улыбкой наблюдал за Шуриком и Лидочкой. Наваждению подумалось, что его миссия в судьбе этой пары на данный момент завершилась. Что дальше дела перейдут в иные руки.

Возможно, теперь ниточки судьбы юноши и девушки завяжутся в одну нить, крепкую и длинную.

Которая отныне поведет их по своим путям-дорожкам.

И Наваждение решило откланяться.

Потом передумало и решило уйти по-английски.

Не прощаясь...

Смущение Лидочки прошло, и она уже улыбалась.

— Тогда я еще попробую? — сказал Шурик.— Еще ра­зочек?

Настенные часы работы Бурре, словно очнувшись и по­думав, что они из сказки Шерля Перро о Золушке, стали бить.

Как в той же сказке и положено — одиннадцать раз:

«Уже!..

Пора!..

Расстаться!..

И вам!..

Сказать!...

Прощальные!..

Слова!..

Возможно!..

Встреча!..

Будет!..

Вновь!..»

Лидочка подняла глаза на Шурика и тихо сказала:

— Пора! Уже поздно!

Они стояли рядом у окна, за которым догорал длинный июньский день. Закат был розово-алым, во все небо, и в го­род на крыльях ночи летела прохлада. Она шевелила занавески на растворенных окнах, заглядывала в каждое окно, давала испить глоток надежды, которую она несла с собой...

Шурик и Лидочка стояли у окна. Лицом к лицу. Они были молоды. И так прекрасны. Их глаза отражались друг в друге и были полны радости и счастья.

— До завтра,— тихо шептали губы Шурика.

— Нет, до послезавтра,— несли свой ответ губы Ли­дочки.

— Послезавтра!

— Да, потому что послезавтра — экзамен.

— И у меня — экзамен.

— И завтра я буду готовиться.

— И я тоже...

— Значит, до послезавтра? После экзамена?

— Да...

И губы были все ближе и ближе и, наконец, слились в самом настоящем поцелуе.

На этот раз он получился, что надо...

А по вечерней улице шло Наваждение. Оно широко размахивало руками, и дышало, и не могло надышаться вечерней прохладой замечательного города Энска, где жи­ли, учились и встретились однажды с его помощью двое замечательных ребят — Шурик и Лидочка...

* * *

Операция «Ы»

Тем, кто хотя бы однажды побывал в городе Энске — совсем недалеко: всего-то сутки от столицы на пассажир­ском поезде — еще долго будет сладко вспоминаться этот мирный, заштатный российский городишко.

Порой он будет даже сниться...

И сниться будут его незамысловатые площади да ули­цы, носящие такие же незамысловатые названия: «Луго­вая», «Стародорожная», «Линейная», «Пятая линейнй», «Ленинская», «Рябиновая».

Приснится его центр, мало отличающийся от централь­ной части иных городов средне-русской возвышенности. Его окраины с разбегающимися во все концы улочками с переулочками... С приземистыми домами в цветущих палисадниках да вишневых садах...

В палисадниках прекрасное всегда в соседстве с насущ­ным: среди тянущихся к солнышку георгинов с темно-пунцовыми шапками налитых бутонов торчат неказистые перья зеленого лука да чеснока.

Иногда будет сниться череда заборов вдоль окраинных улочек Энска — выкрашенные и облупившиеся, высокие и низкие, пошатнувшиеся и крепкие, молодцеватые...