Операция «Юродивый»
Шрифт:
– Не гадайте напрасно. Попробуете – скажете.
– У меня уже слюнки текут.
– Потерпите чуть-чуть… Сейчас вскипячу воду – и через пять минут всё будет готово.
Крюгера, в отличие от немолодой преподавательницы, кухня вовсе не интересовала. Он рыскал по просторному крестьянскому подворью, надеясь вынюхать хоть что-то, могущее подтвердить опасения его шефа – доктора Левина: обыскал сарай, отогнул край свежего стога соломы и заглянул в середину, даже в деревянном туалете побывал. Нигде ничего подозрительного. Ни оружия, ни притаившихся за кустами чекистов! Неужели Вялов выполняет задание по охране Юродивого один? Вокруг такого уникума, по идее, должна крутиться целая рота солдат! А их нет!
Вялов уже усадил «именинника» во главе стола и принялся собирать в кучу разбежавшихся гостей; не забыл пригласить и единственного соседа – Бабикова. Его личность сразу вызвала у Вальдемара нездоровый интерес: вот она, вездесущая рука НКВД, но добродушный, инфантильный сельский парень быстро развеял его сомнения. Такого олуха не рискнет использовать ни одна спецслужба мира.
Чтобы убедиться в «умственной отсталости» своего соседа по столу, Крюгеру хватило пяти минут и нескольких «каверзных» вопросов, на которые Пётр не смог найти ответа. С той минуты Вальдемар окончательно успокоился и решил для себя, что Вялов бдит Юродивого один только потому, что в его руководстве собрались сплошные безбожники-атеисты, не принимающие всерьёз всяких там пророков и ведьм, то есть принял версию самого старшего лейтенанта госбезопасности, высказанную во время одной из предыдущих встреч.
Такие выводы упрощали его задачу, поэтому сомневаться в их правдивости Крюгеру не хотелось.
А надо бы!
Гости уплетали пельмени за обе щеки, запивая их горячей юшкой. Причем чужеземец старался не отставать от русских сотрапезников, безосновательно считавших древнее китайское блюдо своим национальным продуктом.
– Ну, признавайтесь, чудо-повар, с каким мясом вы их готовили? – вернулась к «наболевшему» Софья Григорьевна.
– С рыбным! Утром Паша поймал судака. На пятнадцать кагэ! – приврал Савченко. – Кто любит голову? Сейчас достану из казана, увидите, какой красавец был!
– Слышь, Вялов! – округлил глаза Крюгер. – Ты же обещал взять меня с собой на рыбалку…
– Заночуй – устроим!
– А что? Завтра – воскресенье. И преподавательский состав, мне кажется, возражать не будет! – он обвёл лукавым взглядом членов семейства Дроздовых, не забыв и Катю, в новом учебном году еще ни разу не появлявшуюся в училище.
– Значит, остаёмся все, – высказал общее мнение профессор. – Шофёра я беру на себя!
За весь вечер Крюгер не услышал от пацана ни слова, и его опять начали одолевать сомнения.
«Мальчишка как мальчишка. Вроде не дурак, но и на какого-то особенного ребёнка не похож… Опять же – молчит всё время, хотя в таком возрасте дети обычно не умолкают, всё их интересует, всё трогает! Выходит, прав Паша, и Юродивый говорит только тогда, когда ему вздумается?»
Все соседние дома были свободны, исключая временную обитель Бабикова, превращенную им в радиомастерскую. Именно это обстоятельство удержало Павла от первоначально запланированного шага – подселения на ночлег Крюгера. Нечего разубеждать немца в сложившемся мнении о Петре, как о полном недоумке!
Родителям Кати постелили на сеновале – те сами захотели «вспомнить молодость», сестра с ребёнком остались с Вяловыми, а Крюгера отрядили к дяде Васе, приехавшему проведать престарелых родителей, которые жили, как оказалось, всего в двух километрах от Парфёновых. Общение с болтливым водителем должно было укрепить веру Вальдемара в «русское чудо»!
Так и случилось.
По просьбе немца шофёр раз пять пересказывал знаменитый
эпизод, свидетелем которого он стал.– Значить так… Машина барахлила, и я остался во дворе. А он – начальник мой покойный – бегом подался в избу… «А ну, скажи, Юродивый, какая судьба меня ждет?» Тот достал палку из-за печи, навёл её на Гуминского – такая у него была фамилия – и говорит: «Пиф-паф!»… Викторович, как это услыхал, расстегнул кобуру – и стал размахивать маузером; именным оружием его ещё в Гражданскую наградили. Матерился так, что было слышно в Твери! «Трепещи, мать-перемать, сатанинское отродье! Всех, мля, постреляю!» А Ванечка спокойно ему отвечает: «Ни хрена у тебя не выйдет… Я умру в один день с товарищем Сталиным»… Гуминский с перепугу чуть не обосрался… А может, и наложил в штаны, чёй-то его галифе в ширину сильно распёрло… Разило – за версту, но я виду не подавал, дабы не попасть под горячую, так сказать, руку!
Ну, что тут скажешь? Правильно говорят русские: «Болтун – находка для шпиона!»
Но гораздо больше, чем сам дядя Вася, Крюгера убедили его родители.
Старики просто завалили благодарного немецкого слушателя рассказами из жизни Юродивого. Мол, он предсказал, что все уедут, а мы останемся! Всё так и произошло, благодаря сыну Васеньке!
А скольких он вылечил, скольких предупредил о смерти? Просто тьму-тьмущую!
Посмотрит в глаза – и скажет, как отрежем: «Молись! Не то помрешь… Скоро!» Люди – бегом в церковь, сейчас её уже нет – ушла под воду! «Господи помилуй… Спаси и сохрани…» И всё – хворь как рукою сняло!
Лодку не брали. Чтобы угодить Крюгеру, мечтавшему о неземном клёве, расположились втроём на уходящем далеко в море деревянном пирсе, недавно срубленном хозяйственным Савченко, – там всегда держалась рыба, регулярно подкармливаемая немногочисленными местными жителями, и бросили удочки в разные стороны.
Дед – налево, Павел – направо, Вальдемар – прямо. Поплавок немца сразу же ушел под воду.
Подсечка!
И на крючке извивается нечто неказистое: чёрное, колючее, словно маленький чертёнок!
– Что это?
– Ёрш! – просветил гостя Савченко.
– А… Русская рыбка, после которой болит голова! – пошутил Крюгер, вспоминая свои былые похождения.
– Точно!
Немец попытался снять добычу с крючка и взвыл от боли, – ёрш, распустивший своё боевое оперение, поранил до крови его руку.
В это время клюнуло у Савченко.
Он, в отличие от своих младших товарищей, забросил не на червя, а на тесто, оставшееся после приготовления пельменей, и был вознаграждён за это довольно приличным – под килограмм – лещом.
– Э, дайте мне такой наживки, – взмолился Вальдемар. – Я эту гадость больше не хочу ни пить, ни ловить!
– Держи! – дед раскатал на ладони небольшой кусочек клейкой массы и протянул немцу.
Тот наживил её на крючок и, уменьшив, по совету Вялова, глубину, бросил далеко вперёд.
Поплавок сразу же с сумасшедшей скоростью понесся влево.
– Тяни! – скомандовал Павел.
Крюгер чрезмерно резко рванул на себя удилище и остался ни с чем: маленькая серебристая рыбка упала в воду у самого причала.
– А, чёрт! – выругался Вальдемар. – Дайте еще мне теста!
– На! Это – уклейка. Её надо подсекать сразу, как только поведёт в сторону.
– Понял.
– Шарик поменьше делай, большой сразу собьют. Они здесь ходят стаями.
– Спасибо, Глеб Васильевич.
– Не за что! – Савченко, особо не отвлекаясь на разговоры с надоедливым иностранцем, продолжал успешно делать своё дело и только что вытащил ещё одного леща.
Крюгер снова забросил дальше всех и таки поймал свою уклейку, в ней было сантиметров десять – не более, но начинающего рыбака это не смутило – главное, клюет здорово.