Оперативный простор
Шрифт:
Двое полицейских, присутствовавших при этом и дежурившие на перекрёстке дабы сдержать любопытных с удовлетворением наблюдали за этой сценой. Район был не из спокойных, мигрантский, с соответственной, проживающей здесь публикой. Любопытных хватало, но по большей части, жители проявляли осторожность и держались от места проведения полицейской операции подальше. Большинство и раньше, старалось обходить это место стороной, ибо оно, было местом обитания главаря местной банды со своими пристными. Банда эта, как и много похожих на них, состоящая почти исключительно из мигрантов с далёкого и жаркого юга, занималась привычным для них делом: рэкетом, вымогательством, грабежами, воровством, торговлей наркотиками, пыталась крышевать проституцию, промышляла угонами автомобилей. Раньше, это им вполне сходило с рук. С ними вообще старались поменьше связываться, дабы не получить обвинений в расизме и прочих прелестях победившей толерастии. Умелые
— О, а не сам ли это Рыжий Муса? — Кивком головы, указал один из полицейских другому.
Из дома как раз выволокли что то яростно верещащего мужика с рыжей бородой. До полицейских долетело его гневное требование без конца повторяемое бородачом.
— Я требовать адвокат! Я требовать адвокат!
Тащившему его спецназовцу видимо это надоело и он резко сунул бородачу в бок кулаком, отчего тот мгновенно поперхнулся своим воплем и закашлялся.
— Прямо приятно на такое посмотреть! — Довольно прокомментировал увиденное полицейский. — И чего раньше ждали?
— Проклятые федералы, политики и тому подобная шушера не давала! Толерантность! Что б её! Ну хоть теперь, почистим страну…
— Ха, насчёт всей страны, это ты махнул! — Не согласился другой. — Поднялись только восточные земли. В западных, наши в меньшинстве. Не дадут!
— Да и хрен с этими весси! — В сердцах сплюнул его напарник. — Если нет мозгов, Господь им судья. А у нас, мы наведём, наконец порядок!
Напарник согласно кивнул. Вынырнувшие, словно из ниоткуда, многочисленные и хорошо экипированные гвардейцы восставших земель мгновенно принялись наводить порядок на своих территориях. Прекрасно информированные, хорошо вооружённые и решительные, они уже заранее знали, кого и откуда тащить на правёжь. В первую очередь, доставалось продажным политикам и общественникам топившим за мультикультурализм, толерантность, завоз и защиту мигрантов, правовой беспредел законодателей и разных, мутных общественных организаций поддерживавших творимый в Германии хаос с гендерным мракобесием, толерантностью и зеленобесием.
Зачистки поборников творимого беспредела и разного криминала шли без остановки, днём и ночью. Восставшие провинции решительно избавлялись от возможной пятой колонны на своей территории и разного, прежде всего этнического криминала, что так же мог создавать проблемы восставшим. К счастью, в восточных землях Германии было не так много мигрантских анклавов. Здешний народ был к приезжим с юга куда менее толерантен, как и местные власти, представленные в значительной, а где то, как в Мекленбурге, так и вовсе почти исключительно националистическими партиями. Националистическими, естественно по сути, а не названию, с этим, в Германии было очень строго. Так что на разные социальные плюшки и халяву, здесь можно было не рассчитывать. Местные, земельные власти были очень скупы к мигрантам.
А ещё, на востоке, было значительно хуже для мигрантов с работой, хоть последнюю проблему и пытались продавить федеральные власти вводя разные гендерные и национальные квоты. Но помогало это не очень. Однако, совсем избавиться от нежелательных приезжих, было невозможно. Особенно много их оказывалось в столичном округе — Берлине.
Пауль Хаузер поднял тяжёлый штурмовой противопульный щит перед собой и медленно двинулся вперёд по коридору. Следом за ним, гуськом двинулись ещё трое штурмовиков в полной броне. Один из них постоянно постреливал короткими очередями из своего, маленького автомата не давая противникам высунуться из за поворота. Так их группа дошла до конца коридора и практически в упор расстреляла засевших там антифа до последнего оказывавших им вооружённое сопротивление и не желавших сдаваться.
Пауль так и не понял, на что они надеялись? В основном, молодые, хотя, далеко не все, мальчишки и девчонки в гражданской одежде, лишь немногие имели что то похожее на военную экипировку, многие с крашенными в различные кислотные цвета причёсками, как это было модно у этих неформалов, собранные в кучу и вооружённые разномастным оружием они решительно встали на защиту «демократии» и культурного разнообразия против нацистских орд сепаратистов. И закономерно отгребали! Хотя, это почти не сказывалось на их решительном настрое.
— Их бы решительность и стойкость, да в здоровое русло! — Зло и как заметил Поль, расстроено, сплюнул Генрих Остберг.
Национальные гвардейцы Бранденбурга были куда лучше подготовлены и экипированы и практически не отличались от армейского спецназа, хоть и уступали, скорее всего, ему в подготовке. Такие же простые парни и мужчины постарше, они все, прошли ускоренную подготовку в Венедии, закамуфлированную под туристические поездки. И вот теперь, занимались тем, для чего их готовили — вычищали свою землю от враждебных политических, криминальных
и иных социальных элементов, которые могли бы помешать вернуть Германии, или хотя бы их родной провинции то, чего она заслуживала — стабильность и процветание, которых давно не было под властью коллаборантов Больших капиталов угнетающих страну и ведущих её к разорению и вымиранию. Жители востока ФРГ видели это гораздо лучше, своих западных соотечественников, кому не были в конец промыты мозги вражеской пропагандой. Антифа, как раз были из таких. Агрессивные сторонники мультикультурализма, зеленобесия и прочей гендерной толерастии. Федералы с первых дней вспыхнувшего восстания натравили этих своих сторонников на патриотов Германии, а до кучи, ещё и подкинули им оружия. Так что спокойной прогулки и лёгкого перехвата власти, по крайней мере в Бранденбурге и непосредственно в Берлине, не произошло. Приходилось жёстко зачищать очаги сопротивления. На подмогу, даже пришлось вызывать гвардию Мекленбурга, своих сил на всё не хватало, а те у себя, уже практически взяли всю власть в свои руки.Переведя дух и немного выплеснув эмоции, гвардейцы двинулись дальше. Здание ещё было зачищать и зачищать, а оно, было не одно такое в их секторе ответственности.
На этаж выше часто затрещали автоматы и заухали дробовики. Бахнула граната.
Пауль снова подхватил штурмовой щит и двинул к лестнице. На душе было гадко. В памяти, ярко запечатлелись кадры красивой молодой девчонки с фиолетовыми волосами и кольцом в носу, изломанной куклой оставшейся лежать на полу в луже крови. На последок, она успела дать очередь из короткого штурмового пистолета-пулемёта, прежде чем её жизнь прервала ответная очередь гвардейца. Пауль никак не мог понять этой исступлённой, алогичной ненависти антифа к патриотам Германии. Как же нужно было промыть мозги этой молодёжи, тем же женщинам, что они так исступлённо защищали тех, кто насиловал и убивал их самих, отлавливал для отправки в подпольные бордели, барыжил наркотиками и занимался бандитизмом? Поддерживать правительство, которое под разговоры о борьбе за экологию, постоянно поднимало тарифы на энергию и убивало отечественную промышленность и сельское хозяйство запредельной регламентацией всего и вся на радость конкурентам. Правительство и политику, при которых жизнь становилась всё сложнее и дороже. И это непонимание таких простых вещей, распаляло в душе простого немецкого парня ещё большую ненависть ко всей этой политической шушере что вела к гибели его родную страну. Ко всем этим проповедникам новой культуры и этики, почему то, не касавшейся мигрантского отребья живущего за счёт нормальных, законопослушных налогоплательщиков и плевавших на законы и культуру принимавшей их страны.
Вслед за непониманием, в душе парня полыхнула уже откровенная злоба и ненависть. Всю эту нечисть, что уничтожала Германию, следовало выжечь калёным железом. Всех этих политиков, общественных деятелей, мигрантов и паршивых овец, что с исступлением защищали волков, что их же и резали. Если человек сам, по доброй воле готов превратить сам себя в некое уродское нечто не имеющее ни пола, ни собственного мнения, а глупо плывущее по течению навязываемому политикой правящего сообщества, да ещё и агрессивно отстаивающий право этого сообщества навязывать всем остальным необходимость превратиться в такое же безликое ЧМО, то пусть будет готов к тому, что кто то другой, так же агрессивно станет этому сопротивляться в отстаивании собственного права быть самим собой!
Примером для подражания национальных гвардейцев была Венедия и Российская империя. Никакого заигрывания с гендерами, женщины, это женщины, мужчины, это мужчины, всё! Ноль терпимости к неуважению мигрантами местных культур, законов и обычаев! Никакого бодипозитива и прочего уродства превращающего человека в непонятное нечто из свисающих складок жира, или обилия партаков на теле, особенно у женщин выглядевших от такого ещё более отталкивающе, пирсинга во всевозможных местах, неприличной одежды уродующей человека, кричащих расцветок в причёске. И законы, защищающие всё это, а так же семью, без мракобесия в воспитании современной либеральной повесточкой. Здоровый рационализм в законах и свобода от мелочного контроля со стороны государства.
Тоже что творилось на данный момент в Европе и конкретно в Германии, Пауль был готов выжигать железом и кровью. Этот запаршивевший организм следовало лечить, даже если ему будет очень больно. Потому что в ином случае — смерть! Страна просто сгниёт сожранная толпами полудиких мигрантов и своих обезумевших леваков из либерального лагеря.
Эрих Бергер, гвардейский комтур оперативного района, озабоченно уставился на карту города и окрестностей. Обстановка складывалась сложнее, чем они рассчитывали. Национальная гвардия быстро мобилизованная из заранее подготовленных членов партии и неофициальных дружин, откровенно зашивалась мотаясь по всему Бранденбургу в попытке решить сразу множество горящих задач.