Опиумная война

Ополчение осталось в Хурдалейне, он по-прежнему был стратегической позицией, которую нужно удержать, но теперь армия защищала лишь пустые здания.

— С Хурдалейном покончено, — объявил Чахан, прислонившись к стене. — И с ополчением тоже. Больше не будет поставок. Ни медикаментов. Ни провизии. Дерутся в сражениях солдаты, но гражданские поддерживают в армиях жизнь. Потеряешь источник ресурсов — и проиграешь войну.

— Нужно поговорить, — сказала Рин.

Чахан повернулся к ней, и Рин чуть не вздрогнула при виде его глаз без зрачков. Его взгляд задержался на ее щеке с краснеющим отпечатком ладони. Губы Чахана сжались в тонкую ниточку, словно он точно знал, откуда взялась эта отметина.

— Любовная ссора? — протянул он.

— Не сошлись во мнениях.

— Не стоило так разговаривать с Алтаном, — неодобрительно сказал Чахан. — Он этого не выносит. Алтан не слишком терпелив.

— Он не человек, — сказала Рин, вспоминая жуткую ярость, стоящую за силой Алтана. Ей казалось, что она видит человека под маской командира. Но теперь поняла, что совсем его не знает. Тот Алтан, каким она его себе представляла, все сделал бы ради своих людей. Он не оставил бы человека умирать от газа. — Он… Я не знаю, кто он.

— Но Алтану никогда не позволяли быть просто человеком, — сказал Чахан нетипично мягким тоном. — С самого детства его рассматривали как ценное приобретение для армии. Наставники в академии пичкали его опиумом, чтобы он дрался с однокурсниками, и тренировали его для войны, как пса. А теперь на его плечи возложили самую сложную командную должность в ополчении. И ты удивляешься, что он не побеспокоился о твоем милом дружке?

Рин чуть не ударила Чахана за эти слова, но сдержалась и лишь стиснула зубы.

— Я пришла не обсуждать Алтана.

— Так зачем же ты пришла?

— Ты должен показать мне, на что способен.

— Я способен на многое, милашка.

— Отведи меня к богам, — ощетинилась она.

— Я думал, ты не испытываешь проблем с вызовом богов, — самодовольно заявил Чахан.

— Я не могу делать это с той же легкостью, как и Алтан.

— Но все же можешь их вызывать.

Она сжала ладони в кулаки.

— Я хочу делать то же, что и Алтан.

Чахан поднял брови.

Рин сделала глубокий вдох. Чахану нет нужды знать, что произошло в штабе.

— Я пытаюсь этого добиться уже несколько месяцев. Кажется, у меня получилось, но я не уверена, что-то… или кто-то мне мешает.

На лице Чахана отразилось слабое любопытство, он наклонил голову, болезненно напомнив Цзяна.

— Ты видишь призрака?

— Это женщина.

— Вот как.

— Пойдем со мной, — сказала она. — Я тебе покажу.

— Почему именно сейчас? — Он скрестил руки на груди. — Что произошло?

Она оставила вопрос без ответа.

— Я должна научиться делать то же, что и он, — спокойно произнесла она. — Вызывать ту же силу.

— А раньше ты ко мне не обращалась, потому что…

— Потому что тебя здесь не было!

— А когда я вернулся?

— Я прислушивалась к предупреждениям наставника.

— И что же, эти предупреждения больше ничего не значат? — В его голосе прозвучало злорадство.

Рин стиснула зубы.

— Я поняла, что подведу остальных.

Он медленно кивнул, хотя по лицу ничего невозможно было прочитать.

— А если я не сумею избавить тебя от этого… призрака?

— Тогда ты хотя бы поймешь. — Рин протянула к нему руки. — Прошу тебя.

Этой мольбы хватило. Чахан кивнул и жестом велел ей сесть рядом. Он развязал свой ранец и разложил его содержимое на каменном полу. Впечатляющий набор психоделиков, рассованный по двадцати кармашкам.

— Это делают не из мака, — указал он на порошок в склянке. — Это куда более мощный наркотик. Небольшая передозировка — и ты ослепнешь. Еще чуть-чуть, и умрешь через несколько минут. Ты мне доверяешь?

— Нет. Но это не имеет значения.

Тихо хохотнув, Чахан потряс склянку. Он высыпал ее содержимое на ладонь, облизнул указательный палец и слегка окунул его в наркотик, так что кончик пальца покрылся мелким голубым порошком.

— Открой рот, — велел он.

Она отмела сомнения и подчинилась.

Чахан прижал кончик пальца к ее языку.

Рин закрыла глаза. И почувствовала, как психоделики просачиваются в слюну.

Они подействовали быстро и резко, как будто ей на голову обрушилась темная океанская волна. Нервная система полностью вырубилась, Рин не могла даже сидеть и свалилась под ноги Чахану.

Теперь она оказалась в его власти, полностью уязвимой. Он мог бы ее убить, мелькнула у Рин смутная мысль. Она не понимала, почему именно эта мысль появилась первой. Он может избавиться от Рин, если захочет.

Но Чахан опустился на колени рядом с ней, обхватил ее лицо руками и прижался лбом к ее лбу. Его глаза были широко открыты. Рин зачарованно заглянула в них — в белую бесконечность, окно в заснеженный пейзаж, и перенеслась в них…

А потом ее потащило вверх.

Рин не знала, чего ожидать. Ни разу за два года обучения Цзян не сопровождал ее в мир духов. Ее разум всегда путешествовал в одиночестве, одна ее душа в бездне, поднимающаяся навстречу богам.

Рядом с Чаханом ей казалось, что из нее словно вырвали кусок, оказавшийся в ладони Чахана, и он ведет ее, куда пожелает. Она была нематериальна, без тела и формы, но Чахан оставался таким же реальным, как и прежде, а то и более. В материальном мире он был тощим и сухопарым, а в мире духов — крепким и весомым.

Теперь она понимала, почему Чахан и Кара — две половинки целого. Кара была такой земной и крепко стояла на ногах. Их неверно называли связанными близнецами — это Кара привязывала своего небесного брата к земле, он же скорее принадлежал миру духов, чем миру плоти и крови.

Теперь путь в Пантеон был уже знаком, как и врата. И снова перед Рин появилась Женщина. Но на этот раз что-то изменилось, теперь Женщина была больше похожа на труп, чем на призрака — половина лица отсутствовала, обнажая череп, а военная форма полностью выгорела.

Женщина с мольбой протянула руку к Рин.

— Огонь сожрет тебя заживо, — сказала она. — Поглотит тебя. Найти нашего бога — все равно что найти ад на земле, моя маленькая воительница. Ты будешь гореть и гореть, и никогда не обретешь покой.