Опричник. Канцелярия Государственной Безопасности

— Ну, не черта ж себе, — присвистнул Призрак, выражая всеобщее изумление.

— Принципиальная, — задумчиво протянул Кощей.

Команда задумчиво смотрела вслед княжне, которая с боем пробивалась к сестре, верещавшей в окне. Коржик никогда не погружал человек в свою вымышленную реальность. Личные страхи — лучшие иллюзии, в которые человек поверит, не раздумывая. А их в голове у каждого бесконечное множество, главное, нырнуть на нужный уровень и вытащить их оттуда.

Девчонка тем временем легко перепрыгивала через изломанную плитку, неслась на помощь к сестре, по-прежнему не применяя оружие. Отбивалась водными и воздушными плетями от цветов, травы и прочей поросли, пробивающейся сквозь покрытие двора.

Я неторопливо двинулся вслед за Розалией, скашивая растительность на пару с Колокольчиком. Иллюзии Коржика настолько идеальны, что иногда приходится их убивать. Картинка двигалась вместе с нами. Если княжна сейчас обернётся, она увидит нас, сражающихся с монстрами, напавшими на зверевскую усадьбу. Я надеялся, что девушка не станет останавливаться и проверять каждый труп, который лежал на её пути.

— Ро-о-зи-и-и-и! — детский крик разорвал воздух, пахнущий ядом, строй, болотом и смертями.

Вопль тут же оборвался, кучерявая головка исчезла из окна, которое тут же заплела повилика. Миленькое жёлтенькое безобидное растеньице на земле. Не знаю, какие условия жизни там, откуда оно к нам прорвалось, но жрать эта тварь предпочитала исключительно мясо с горячей кровью. Да-да, эта хренюшка жила не только в голове нашего новобранца.

Повилика практически моментально опутывала жертву с ног до головы и начинала медленно высасывать из него кровь. При этом несчастный исходил криком, потому что в слюне миленького монстрика отсутствует парализующий яд. Эта дрянь предпочитает кровушку, насыщенную адреналином страха.

Я догнал княжну, которая растерянно остановилась перед парадным входом, перекрытым густыми зарослями цветущего шиповника. Едва мы оказались в шаговой доступности, кустарник оживился и начал плеваться нас шипами. Эта скотина работала в паре с травкой, похожей на нашу ясколку войлочную, которая оживилась и шустро двигалась в нашу сторону. Честно говоря, монстро-яснотка вела себя также агрессивно, захватывала всё, до чего дотягивалась.

Вот и сейчас я дёрнул княжну за плечо, оттаскивая подальше.

— Пусти! Там Рита! — крикнула девчонка, рванувшись из моих рук.

— А там — монстры. Живые. Попробуешь с ними договориться, может, пропустят к сестре? — равнодушным голосом поинтересовался я, отпуская Розалию.

— Я…

— Па-ма-а-аги-и… — снова раздался крик с верхнего этажа, резко оборвался, а через секунду продолжился на одной душераздирающей ноте.

— Рита! — заорала Зверева, метнулась вдоль стены особняка туда, откуда кричали.

Но вокруг начала активизироваться вся растительность, которая украшала клумбы, росла вдоль дорожек, от травинки-былинки до столетних деревьев. Причём последние норовили вытащить корни из земли, чтобы добраться о живой плоти.

— Свар! Помогите! Пожалуйста! — княжна заметалась вдоль стены из вьющихся роз, задыхаясь от аромата.

Эти мерзкие сучки источали приятный запах, переплюнув даже тигровые лилии, которые огрызались на соседок, но не сдавали позиции. Сладкий яд проникал в поры, оставляя на коже мелкие язвочки, попадал в кровь, усиливая эффект от иллюзий Коржика.

Не знаю, что сейчас видела девчонка, но визжала она знатно.

— Монстры всякие важны, монстры всякие нужны. Поговори с ними, объясни, что такое хорошо, что такое плохо. Договорись, — заботливым тоном произнёс я, отрубая наиболее настырным тварюшкам бутоны, листья, некоторые приходилось разрубать до корня.

Зелёная, фиолетовая, коричневая жижа разлеталась в разные стороны, попадая на меня, на Розалию. И только Колокольчик,как всегда, поражала безупречным видом, бесшумно шагая рядом со мной, прикрывая спину.

— Ты всё верно говоришь, Розалия. Жизни монстров важны. Но мы — тоже монстры. Ты, я, графиня, наша команда опричников, гвардия, твой отец. Даже твоя милая благородная мама — тоже монстр.

— Нет! Мама — нет! — по щекам княжны текли слёзы, она умоляюще смотрела на меня.

Надо отдать ей должное: было видно, как мучительно вздрагивает её тело, реагируя на непрекращающийся протяжный детский крик. Но девчонка не закрывала уши, рвалась туда, где медленно умирала в смертельных объятиях повилики её сестрёнка. Вот только рвалась как-то несерьёзно, что ли. Желала загрести жар чужими руками, в данном случае конкретно моими, по-прежнему работала только воздушными плетьми. Дорогу расчищала, стараясь не убивать монстром.

— И мама тоже, — повторил я. — Ты правда думаешь, твоя матушка сегодня здесь не убила ни одну тварь? Не пыталась защитить своих детей? Сомневаюсь. Я слыхал, у княгини Зверевой сильный источник, да и боевое прошлое славное.

Я хмыкнул и принялся выкашивать охреневших эльфов. В смысле, не настоящих, все знают, что их не существуют. Название у розового куста такое, «Эльф кучерявый вьющийся». За разговорами мы с Колокольчиком успевали отсекать, рубить и втаптывать в землю ожившие растения. Княжна по-прежнему орудовала воздушными потоками, но я видел, несмотря ни на что, она меня слушала. Слышали ли — это другой вопрос.

— Ты уверена, что нам туда? — я показал мечом в сторону непроходимых зарослей.

— Но там Рита! — воскликнула девчонка. — Да!

— Пошли через главный вход, — покачал я головой. — Проще прорубить окно и пройтись с мечом и другим арсеналом по лестнице и через этаж, чем дойти до угла и думать, как подняться по стене без лестницы. Или ты умеешь летать?

— Нет, — растерялась Зверева, метнула страдальческий взгляд в сторону правого крыла, полностью покрытого плющом, и рванула к парадному крыльцу.

— Добро пожаловать в особняк князей Зверевых, — нежно пропела Колокольчик, заканчивая крошить в мелкую крошку шиповник и яснотку. — Вперед, показывай дорогу.

Розалия рванула в холл, раскидывая травяных монстров, рванувших к ней со всех сторон. Упёртая, это хорошо, но иногда мешает.

По лестнице, в сторону детской, где умирала Рита Зверева, мы пробивались с боем. Вот, спрашивается, за каким чёртом на перилах понатыкали столько вазонов со всякими пионами, маргаритками и прочими анютиными глазками?

Эти глазки сейчас вовсю на нас таращились, плакали крокодиловыми слезами, при этом норовя стряхнуть слезинки на наши тела. Чёрт его знает, что там в этой цветочной жидкости, с такой фантазией я сталкивался впервые, но проверять не хотелось. Я усилил доспех и зашагал вверх по лестнице.

Мы с графиней рубили направо и налево, Розалия — страдала фигней, отбиваясь от тварей, но не убивая. Я продолжал размышлять вслух, перекрикивая звон стали, отрубая очередной бутон, втаптывая в мрамор ветки и листья.