Опричнина

В годы опричнины несколько раз обновлялся дьяческий аппарат, несший непосредственную ответственность за все сдвиги правительственной политики. Поэтому в синодиках мы находим трех из шести думных дьяков и 11 из 33 дьяков и приказных людей [1056] . Процент получается, безусловно, очень большой. Зато почти никого из гостей и торговых людей в синодиках нет. Это, конечно, объясняется не только спецификой памятника, куда вносились лишь наиболее именитые лица, но и тем, что верхи торгово-ремесленного населения пользовались покровительством Ивана IV.

1056

Это дьяки А.Н. Батанов, Второй Бунков, И.Н. Булгаков-Корнев, М.К. Вислый, Истома Кузьмин, К.В. Румянцев, Василий Степанов, Петр (Андрей) Иванович Шерефединов, Посник Суворов, Петр Шестаков, Иван Юмин (Веселовский С.Б. Синодик… С. 264, 267, 271–272, 301, 331, 332, 342,343,361,365).

С разгромом Новгорода, возможно, связана казнь Андрея Тараканова (родственника Г.Ф. Тараканова) [1057] . В годы опричнины погиб и гость П. Цвилинев [1058] . В 1554 г. он был писцом Балахны. В Царском архиве хранился «список правежной» на Прокофия Цвилинева [1059] . Возможно, в меньшей степени пострадали дворянские представители Земского собора. Определенно известно о казнях только 29 человек из 204 [1060] . Трое из них казнены, бесспорно, в связи с выступлением 1566 г., 9 — не ранее 1567 г. [1061] , когда они еще исполняли разрядные и иные должности. Служебная карьера 16 опальных обрывается Земским собором 1566 г. Их участие в выступлении В.Ф. Рыбина-Пронского, И.М. Карамышева и К.С. Бундова весьма вероятно [1062] .

1057

Веселовский С.Б. Синодик… С. 345.

1058

Веселовский С.Б. Синодик… С. 357.

1059

ОЦААПП. С. 41, 44 [ГАР. С. 90.98].

1060

A.C. Бабичев, Д.М. Бартенев, А.И. Баскаков, В.А. Бутурлин; возможно М.Я. Засекин (С.Б. Веселовский считает, что казнен был М.И. Глазатый-Засекин); К.С. Бундов (у С.Б. Веселовского пропущен), А.Т. Зачесломский, М.Г. Иванов (у Веселовского — М. Глебов), И.М. Карамышев (у Веселовского пропущен), Г.И. Кафтырев, И.Б. Колычев, И.И. Колычев-Хлызнев, В.К. Курлятев, М.М. Лопатин, И.И. Лыков, Ф.Р. Образцов, Н.Р. Одоевский, А.И. и В.И. Прозоровские, В.Ф. Рыбин-Пронский, С.И. Сабуров-Долгово, Н.Х. Салтыков, Ф.И. Салтыков, Ф.В. Сисеев, П.Д. Софроновский, A.М. Старого, К.З. Тыртов, А.Ф. Щепотев, В.И. Щербинин.

1061

Д.М. Бартенев, А.И. Баскаков, В.К. Курлятев, Н.Р. Одоевский, B.И. Прозоровский, Н.Х. Салтыков, Ф.В. Сисеев, А.М. Старого, К.З. Тыртов.

1062

Р.Г. Скрынников приводит полный список членов Земского собора 1566 г., казненных в 1567–1568 гг. (Скрынников Р.Г. Начало. С. 346–347). Погибших И.П. Федорова и князя И.И. Пронского он считает лидерами фронды. Но для этого у нас оснований нет. Оба они были казнены совсем в другой связи. И вообще погибших в 1567–1568 гг. трудно непосредственно связывать с событиями 1566 г.

* * *

Земский собор 1566 г. был важным этапом в истории сословно-представительных учреждений на Руси. В их практику он внес целый ряд новых моментов. На соборе 1566 г. подавляющее большинство принадлежало представителям господствующего класса феодалов. При этом заметно усилилась роль верхней прослойки дворянства — дворовых детей боярских, в чем нельзя не видеть одного из серьезных сдвигов в социально-политической жизни государства. Не менее интересно и участие представителей «третьего сословия» на Земском соборе 1566 г. — факт, тоже неизвестный соборам середины XVI в. Объяснение этому следует искать не только в заинтересованности торговых людей в решении ливонского вопроса, но и в росте удельного веса городов в социально-экономической жизни страны. О возросшей политической активности горожан свидетельствует и участие их в земских учреждениях, и волна городских движений середины века.

Насколько можно судить по случайно сохранившимся данным середины XVI в., первые соборы созывались для заслушивания правительственных деклараций (например, собор 1549 г.) и санкционирования законодательных и иных мероприятий (на соборе 1551 г.). Активной роли соборных представителей в выработке политической линии московского правительства еще не заметно. Только члены собора 1566 г. выступили со своими суждениями по внешнеполитическому вопросу, в которых слышался голос их реальных социально-политических требований. Решения собора, соответствовавшие планам самого Ивана IV, неукоснительно выполнялись в последующие годы. Земский собор 1566 г. — один из поворотных пунктов Ливонской войны, определившей на много лет политику московского правительства. Вместе с тем собор оказал заметное влияние и на судьбы опричнины. Ободренные обращением правительства к сословиям в поисках поддержки внешнеполитических мероприятий, дворянские представители осмелились даже выступить с требованиями прекратить опричные репрессии. Ответом на это было усиление опричного террора, принесшего неисчислимые бедствия стране.

В соборе 1566 г., как и в прежних соборных заседаниях, никакого участия не принимали широкие круги населения — крестьянство и посадские люди. Это особенно ярко показывает классовую природу земских соборов как сословно-представительных учреждений, выражавших интересы феодальных кругов русского общества, поддержанных верхушкой купечества. Сословно-представительное начало в составе земских соборов еще не сочеталось с выборным. Только события иностранной интервенции и крестьянской войны начала XVII в. внесли дальнейшие изменения в структуру и функции русских сословно-представительных учреждений.

Глава V Митрополит Филипп и опричнина

Заседания Земского собора 1566 г. и выступление группы его членов против опричнины совпали по времени с началом длительной борьбы Ивана Грозного с Филиппом Колычевым, ставшим в июле митрополитом всея Руси, т. е. главою всей русской церкви.

Образование Русского централизованного государства в конце XV в. поставило на повестку дня вопрос о ликвидации в стране последних очагов политической раздробленности. Одним из своеобразных феодальных образований внутри единого государства была полунезависимая от светской власти церковь с ее огромными земельными владениями, включавшими до трети всех населенных мест России. Широкие иммунитетные права церкви, которых светские землевладельцы, как правило, были лишены, препятствовали осуществлению государственных финансовых и судебных полномочий в вотчинах духовных феодалов. Идеологи сильной воинствующей церкви склонны были отводить монарху подчиненную роль по сравнению с духовными иерархами. Сходство социально-экономического положения крупных церковников с феодальной аристократией порождало между ними и идеологическую близость. Именно поэтому в ранний период своей деятельности Иосиф Волоцкий выступал трубадуром волоколамского удельного князя, а глава воинствующих церковников новгородский архиепископ Геннадий самим ходом событий становился знаменем антимосковских сил в некогда Великом Новгороде. С таким положением вещей московские государи не могли и не хотели мириться. Поэтому вся первая половина XVI в. наполнена упорной борьбой московского правительства, направленной к полному подчинению церковного аппарата светской власти. Формы этой борьбы и пути, по которым она протекала, менялись в связи с различными обстоятельствами, но суть оставалась одна.

Уже в годы реформ Избранной рады был нанесен сильный удар по экономическим основам могущества церкви — иммунитетным привилегиям, а также несколько сокращены источники дальнейшего расширения монастырского землевладения. Однако рост классовой борьбы в стране и реформационного движения заставил правительство на время воздержаться от дальнейшего наступления на привилегии церкви, которая оказывала самую энергичную поддержку правительству тем, что искореняла вольнодумие и проповедовала идею послушания властям. Опыт Стоглава также показал, что путь подчинения церкви через проведение секуляризационных мероприятий, предложенный Сильвестром, встречает самое решительное противоборство верхов церковной иерархии, в первую очередь освященного собора. Епископы, выходившие, как правило, из среды игуменов и архимандритов, не были склонны допустить ликвидацию материальных основ идеологического и политического престижа церкви. Епископат обладал не только крупными земельными владениями. В его распоряжении был значительный штат военных слуг — бояр и детей боярских. Дети боярские рязанского владыки в 1567 г. владели многими селами и деревнями [1063] . Были свои бояре у новгородского архиепископа, у вологодского и тверского епископов [1064] . Еще в 1591/92 г. в списки служилых людей были включены многие десятки детей боярских крупнейших церковных иерархов Русского государства [1065] . Особенно значительная группа светских вассалов находилась при дворе московских митрополитов [1066] . Возглавлялись они своеобразной митрополичьей боярской думой, ведавшей хозяйством митрополии. Особые наместники, волостели, тиуны, доводчики составляли аппарат главы русской церкви, который по своему могуществу не уступал крупнейшим удельным князьям. Целый ряд ограничений монастырского землевладения, осуществленных в середине XVI в., не коснулся привилегий крупных духовных феодалов, а их судебно-административные прерогативы даже укрепились после решений Стоглава. Таким образом, для того чтобы правительство могло рассчитывать на осуществление своих планов ликвидации экономической и административной обособленности духовных феодалов, нужно было прежде всего сломить сопротивление руководителей русской церкви. Сам царь Иван уже в 1564 г. отчетливо сознавал, что церковники должны быть отстранены от управления страной. «Нигде же бо обрящеши, — писал он Курбскому, — еже не разоритися царству, еже от попов владому» [1067] . Таковы были реальные предпосылки столкновения Ивана Грозного с митрополитом Филиппом Колычевым.

1063

ПКРК. Т. I, вып. 2. С. 425–463.

1064

ПКМГ. Ч. I, отд. II. С. 249, 267. Выписки из кормовой книги Кирилло-Белозерского монастыря//Изв. Археологич. об-ва. Т. II. Стб., 1863. СПб. 20; Греков Б.Д. Описание актовых книг, хранящихся в архиве Археографической комиссии //ЛЗАКза 1915 г. Вып. 28. Пг., 1916. С. 89–113 и др.

1065

ТКДТ. С. 237.

1066

О них писал Курбский (РИБ. Т. XXXI. Стб. 316).

1067

ПИГ. С. 22 [ПИГАК. С. 20].

* * *

Митрополит Филипп происходил из младшей ветви старо-московского боярского рода Колычевых, начальные страницы истории которого тесно связаны с борьбою московских князей за объединение Руси [1068] . Колычевы, как и Романовы, вели свое происхождение от некоего Андрея Кобылы. Уже Федор Колыч (внук Кобылы), живший во второй половине XIV в., был крупным землевладельцем. В бурные годы правления Ивана IV острая борьба за централизацию государства привела к серьезным изменениям в судьбах многочисленных потомков Федора Колыча. Некоторые из Колычевых сделались вассалами старицкого князя Андрея Ивановича. У этого князя, судя по родословцам, служил Петр Андреевич Лошаков-Колычев [1069] . Как сложился его жизненный путь после заточения старицкого князя, мы не знаем. Но многозначительное замечание родословцев о его бездетности говорит, как кажется, в пользу того, что он почувствовал на себе тяжелую руку великого князя и провел остаток жизни в опале. «Поимание» в 1537 г. Андрея Ивановича Старицкого сопровождалось многочисленными и суровыми мерами против его сторонников. В 1537 г. торговой казни был подвергнут сын боярский И.И. Умный-Колычев, заседавший в думе у князя Андрея; еще в 1530 г. он был дворецким в Старице [1070] . Особенно жестокие кары обрушились на новгородских помещиков, пытавшихся изменить Ивану IV и перейти на сторону старицкого князя. Среди них были казнены Гаврила Иванович Пупков-Колычев и Андрей Владимирович Колычев [1071] .

1068

Подробнее см.: Зимин A.A. Колычевы и русское боярство XIV–XVI вв. // АЕ за 1963 г. М., 1964. С. 56–71.

1069

Родословная книга князей и дворян российских. Ч. 2. М., 1787. С. 107.

1070

Акты Юшкова. Ч. I. № 128.

1071

ПСРЛ. Т. VIII. С. 295.

Старшая ветвь этого боярского рода — Колычевы-Хлызневы — после гибели под Казанью в 1552 г. Никиты Борисовича ко времени опричнины была представлена Иваном Борисовичем и его сыном Иваном Ивановичем, участниками Земского собора 1566 г. Сын Никиты Хлызнева Богдан в январе 1563 г. бежал с поля боя в Литву [1072] , что, конечно, сыграло свою роль в трагической биографии его ближайших родственников. Этот побег, возможно, был связан с подготовлявшейся опалой на Владимира Старицкого (август 1563 г.) [1073] . Хлызневы — близкие люди к старицким князьям. Иван Борисович еще в 1533 г. присутствовал на свадьбе князя Андрея [1074] , в 1537 г. помогал ему в борьбе с Еленой Глинской, а в 1550–1558 гг. среди воевод старицкого князя упоминался его сын Владимир [1075] . Поэтому никто из Хлызневых не вошел в состав «избранной тысячи», ни в дворовые дети боярские. В августе 1563 г. Иван IV «взял в свое имя» бояр и детей боярских, которые «блиско жили» при князе Владимире Старицком, и «пожаловал их, которой же которого чину достоит» [1076] . Так Хлызневы оказались в государеве дворе.

1072

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 350.

1073

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 368.

1074

ДРК. С. 6 [РК 1475–1598 гг. С. 13].

1075

Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. // ИЗ. Кн. 10.1941. С. 87.

1076

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 368.

Целая группа Колычевых, верных централизаторской политике московского правительства, в середине XVI в. попадает в число тысячников и дворовых детей боярских. Видным деятелем времени Ивана IV был окольничий Михаил Иванович Колычев (сын Ивана Семеновича Хромого), получивший свой чин около апреля 1565 г. [1077] Ни одно из семейств колычевского рода не пережило столько взлетов и падений, как дети и внуки Ивана Андреевича Лобана. Наиболее крупных успехов достигли двое из пяти сыновей Лобана — Иван Рудак и Иван Умной.

1077

СГГД. Ч. 1. № 190. С. 537; Сб. РИО. Т. 71. С. 331.

И.И. Рудак-Колычев к концу 1540 г сделался уже окольничим [1078] . Последний раз в источниках он упоминается в начале 1550 г. [1079] Вероятно, вскоре после этого он умер.

Младший из братьев Лобановых Иван Иванович Умной начал свою служебную карьеру при дворе Андрея Старицкого. После того, как этот князь был «пойман», Ивана Умного подвергли торговой казни [1080] . Однако вскоре, в 1542 г., он снова присутствует на приеме послов как сын боярский из Старицы [1081] . К концу 1547 г. его прикомандировывают в качестве конюшего ко двору слабоумного брата Ивана IV Юрия [1082] . В марте 1549 г. он уже сделался окольничим; в последний же раз упоминается в разрядах летом 1553 г. [1083] Вскоре после этого Иван Умной постригается в Кириллове монастыре под именем Иоасафа и до 4 июня 1554 г. (когда сделан «по его душе» вклад) умирает [1084] . О его пребывании в Кириллове монастыре с раздражением вспоминал Иван Грозный в своем послании кирилловскому игумену Козьме (1573 г.), когда уже род Колычевых подвергся суровым репрессиям [1085] .

1078

Русские акты Ревельского городского архива //РИБ. Т. XV. N2 50. Стб. 90–91.

1079

ДРК. С. 140 [РК 1475–1598 гг. С. 124].

1080

ПСРЛ. Т. VIII. С. 259.

1081

Сб. РИО. Т. 59. С. 148.

1082

ДРК. С. 129 [РК 1475–1598 гг. С. 115].

1083

ДРК. С. 132, 163 [РК 1475–1598 гг. С. 118–142].

1084

Троицкая вкладная книга. Л. 429 [ВКТСМ. Т. 117].

1085

ПИГ. С. 173.