Опричнина

Итак, мнение дворянских представителей собора 1566 г. давало московскому правительству уверенность, что в случае отказа литовской стороны принять его условия перемирия дворянское войско активно поддержит дальнейшую вооруженную борьбу с Великим княжеством Литовским.

Не менее важной была и позиция торгово-промышленных верхов страны. В своем ответе торговые люди, повторив доводы о «неправдах» польского короля, изложенные другими чинами, со своей стороны добавили, что отказываться от ливонских городов «не гоже» еще и потому, что «государь наш, доступаючи тех городов, да и все люди животы свои положили». Ливонская война, действительно, была сопряжена с огромными поборами, тягость от которых «третье сословие» ощутимо чувствовало на своих плечах. Уклоняясь от прямого ответа о необходимости продолжения военных действий, гости и московские торговые люди считали также необходимым обеспечить безопасность Полоцку, которому «будет великая теснота», если король рядом с ним настроит новых городов. Этот довод поддержали и смольняне, благосостояние которых зависело от нормальных торговых сношений с Западом через Полоцк и Смоленск, добавив, что «только будет около Полотцка королева земля, и король около Полотцка городы поставит, и дороги отымет и Полотцко стеснит». Выступая защитниками могущества Русского государства, именитые представители «третьего сословия» выразили готовность положить «за государя» не только «животы», но и головы, «чтобы государева рука везде была высока».

Так, на соборе 1566 г., как и при учреждении опричнины, торгово-ремесленное население выступало с поддержкой важнейших правительственных мероприятий.

2 июля члены Земского собора подписали приговор [960] , а 5 июля посольству Сигизмунда-Августа было официально заявлено о бесперспективности дальнейших переговоров в Москве [961] . После обсуждения вопроса о возможности «съезда» обоих монархов в пограничных городах для переговоров о заключении перемирия решено было ограничиться отправкой русского посольства ко двору польского короля с изложением точки зрения московского правительства на условия мирного соглашения с Великим княжеством Литовским. 22 июля литовское посольство покинуло столицу Русского государства [962] . Как известно, миссия Ф.И. Умного-Колычева в Литву (февраль-сентябрь 1567 г.) не увенчалась успехом, и осенью 1567 г. начался новый поход русских войск в пределы Великого княжества.

960

СГГД. Ч. 1. № 192. С. 555–556.

961

Сб. РИО. Т. 71. С. 395.

962

Сб. РИО. Т. 71. С. 423.

Зная ход последующих событий, легко осуждать решение московского правительства и Земского собора, которое привело к неудачному исходу Ливонской войны. Но летом 1566 г. это трудно было предвидеть: обстановка, казалось, благоприятствовала дальнейшему развитию борьбы с Великим княжеством Литовским. Иван IV и члены Земского собора, переоценивая внешне- и внутриполитические трудности Польши и Литвы, имели все же основание надеяться на успешное завершение Ливонской войны.

* * *

Земский собор 1566 г. собрался в годы опричнины, когда уже многие родовитые вельможи почувствовали тяжелую десницу Ивана Грозного. В дореволюционной литературе о соборе обычно писали так, как будто вовсе не существовало никакого деления страны на опричную и земскую территории, ни «кромешной» политики царя, опиравшегося на свой «государев удел». Так рассматривать Земский собор 1566 г. теперь уже нельзя. Вопрос о его отношении к опричнине имеет несколько аспектов. Нужно попытаться выяснить, созывались ли для принятия решения о войне с Литвою служилые люди из земских и опричных городов или на соборе присутствовало только дворянство одной из двух половин Русского государства. Впервые Л.М. Сухотин высказал предположение о том, что на соборе опричников не было [963] . Применительно к дьякам тот же вывод сделал П.А. Садиков [964] . Наконец, В.Б. Кобрин попытался обосновать его на основе изучения состава опричников [965] . Не поддаваясь гипнозу позднейшей терминологии («земский собор»), мы попытаемся еще раз пересмотреть источники, чтобы уяснить, в какой мере на соборе 1566 г. представлены опричные и земские районы России.

963

Сухотин Л. М. К пересмотру вопроса об опричнине. VII–VIII // Зап. Русск. научн. ин-та в Белграде. Вып. 17. Белград, 1940. С. 141.

964

Садиков П.А. Очерки… С. 283.

965

Кобрин В.Б. Состав… С. 18–19. См. также: Скрынников Р.Г. Начало. С. 311 и след.

Вместе с тем не менее важно определить и влияние самой политики Ивана IV на личные судьбы соборных представителей, и отношение последних к проводившейся царем практике истребления его действительных и мнимых политических противников.

Среди городов, которые представляли участники соборных заседаний 1566 г., имеется целый ряд попавших в опричнину при ее утверждении в 1566 г. Это Вязьма, Галич, Козельск, Можайск и Суздаль, которые дают примерно 37 соборных представителей.

Если придерживаться буквы указа об утверждении опричнины, то соборные представители от Вязьмы и других городов должны быть опричниками. Однако в списке опричников, составленном В.Б. Кобриным, они не числятся. Следовательно, или этот список неполон, или в опричных районах к середине 1566 г. еще не ввели те порядки, которые были прокламированы указом 1565 г., и в лучшем случае опричники там еще соседствовали с земскими людьми.

Основная сложность при размежевании опричной и земской служб дворянства в 1565–1566 гг. коренится в состоянии источниковедческой базы. Наиболее полные сведения о принадлежности к опричнине, как установил В.Б. Кобрин в своей превосходной реконструкции состава опричного двора, дают разрядные записи. Однако только с сентября 1567 г. до начала 70-х годов XVI в. в разрядных книгах есть более или менее точное размежевание опричных и земских полков. До этого лишь осенью 1565 г. при рассказе о походе к Волхову указывается, что «из опришнины» в Москву были посланы князья А.П. Телятевский, Д.И. и А.И. Хворостинины, а из Белева (опричный город) — князь Д.И. Вяземский и Михаил Белкин [966] . Перед исследователем совершенно естественно встает вопрос, было ли вообще четкое размежевание опричных и земских полков до осени 1567 г., т. е. не является ли запись 1565 г. исключением. Если же это размежевание было, то делались ли всегда в разрядах указания на службу воевод «из опричнины», или эти заметки носят случайный характер. Допустим, что опричные воеводы уже в 1565–1566 гг. не могли возглавлять земские полки и участвовать в совместных походах с земскими военачальниками. Но тогда получается, что основная масса воевод попала в опричнину только к 1567 г., ибо ранее об их опричной принадлежности нет никаких упоминаний.

966

ДРК. С. 268 [РК 1475–1598 гг. С. 224].

В списке В.Б. Кобрина среди опричников, несомненно входивших в состав государева удела в 1565–1566 гг., мы найдем всего-навсего около десятка имен, главным образом дьяков, подьячих и т. п. К ним автор добавляет 58 лиц из поручных записей 1565–1566 гг. по князю И.П. Охлябинину и З.И. Очину-Плещееву [967] . Оба эти лица после поражения под Оршей (январь 1564 г.) попали в плен и к весне 1565 г. уже вернулись домой [968] . Уже Г.Н. Бибиков предположил, что обе записи представляют собою документы, составленные в опричнине [969] . Аргументация автора сводится к следующему. Оба лица — видные опричники, среди поручителей (главным образом из дворянской мелкоты) встречается ряд опричников и их родственников. Следовательно, обе записи (тесно связанные одна с другой) [970] можно считать опричными документами, а всех поручителей — опричниками.

967

СГГД. Ч. 1. № 194,195, С. 558–561. В это число включаем поручителей самих Охлябинина и Очина-Плещеева и лиц, у которых они «выручены».

968

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 377. В апреле 1565 г. З.И. Очин-Плещеев уже упомянут в источниках. См. также о них в июле 1566 г. (Сб. РИО. Т. 71. С. 398).

969

Бибиков Г.Н. К вопросу о социальном составе опричников Ивана Грозного // Тр. ГИМ. Вып. XIV. 1941. С. 7–8. К Бибикову присоединился и B.Б. Кобрин (Кобрин В.Б. Состав… С. 17).

970

В документах фигурируют несколько лиц, ручавшихся и за Очина-Плещеева и за Охлябинина. Сходен и формуляр грамот. Оба акта написаны одним почерком на бумаге одного формата (ЦГАДА. Гос. древ. Отд. 3. Рубр. II. № 39–40).

Но дело оказывается гораздо более сложным, если, анализируя записи 1565–1566 гг., разобрать каждое из лиц, занесенных в их текст [971] .

В поручной записи по И.П. Охлябинину из упомянутых в ней 29 человек прямое отношение к опричнине имеют лишь шестеро, причем о принадлежности четырех из них к опричнине у нас есть данные не ранее осени 1567 г. Сам И,П. Охлябинин в 1564/65 г. участвовал во вполне земском походе [972] , о его военной деятельности в 1566 г. ничего не известно, а к сентябрю 1567 г. он был уже опричником [973] . В том же 1567 г. опричниками были И.В. Сомов и П.И. Хворостинин [974] . Последний, кстати, в 1569–1571 гг. исполнял не только опричные, но и земские службы [975] . Н.Ф. Ртищев был опричником осенью 1570 г. [976] Возможно, в 1566 г. входил в опричный двор известный Василий Грязной [977] . Только А.И. Хворостинин, несомненно, служил в «государеве уделе» уже в 1565 г. [978]

971

См.: Зимин A.A. Земский собор 1566 г. С. 224–226.

972

Кобрин В.Д. Состав… С. 54.

973

Синб. сб. С. 23 [РК 1559–1605 гг. С. 58].

974

Синб. сб. С. 21 [РК 1559–1605 гг. С. 55].

975

Кобрин В.Б. Состав… С. 81.

976

Кобрин В.Б. Состав… С. 70.

977

Он впервые упомянут среди опричников в осеннем разряде 1567 г. Однако П.А. Садиков полагает, что Грязной стал опричником в связи с обменом земель Ивана IV с Владимиром Старицким в 1566 г., когда Алексин (по которому служил Грязной) перешел в состав государевых земель (Садиков П.А. Царь и опричник // Века. Сб. 1. Пг., 1924. С. 44).

978

ДРК. С. 264 [РК 1475–1598 гг. С. 220].

Не больше ясности у нас при анализе состава поручителей по З.И. Очине-Плещееву. Здесь ни об одном лице нельзя сказать с уверенностью, что он в 1566 г. служил в опричнине. В более позднее время из 29 человек опричников было семеро [979] . Это — З.И. и И.И. Очины-Плещеевы (самое раннее упоминание об опричных службах — осень 1567 г. [980] , И.Ф. Мишурин (апрель — 1567 г.) [981] , Н.И. Очин-Плещеев (январь 1569 г.) [982] , В.И. Ильин-Молчанов (сентябрь 1570 г.) [983] , У.В. Безопишин (1570 г.) [984] и упоминавшийся выше Н.Ф. Ртищев. Ссылка на корпоративную замкнутость опричников, навеянная рассказами иностранцев и летописей, не может считаться решающим аргументом при разборе поручных записей. Эти записи чаще брались по лицам, входившим в состав земщины [985] .

979

В том числе один из поручителей по И.П. Охлябинине.

980

ДРВ. Ч. XIII. С. 393 [РК 1475–1598 гг. С. 228].

981

Синб. сб. С. 23 [РК 1559–1605 гг. С. 58].

982

Синб. сб. С. 27 [РК 1559–1605 гг. С. 68].

983

Синб. сб. С.С. 27 [РК 1559–1605 гг. С. 68].

984

НЛ. С. 101–102.

985

См. поручную запись от апреля 1566 г. по князе М.И. Воротынском (СГГД. Ч. 1. № 189–191. С. 533–545).

Отсутствие среди участников Земского собора 1566 г. поручителей и других лиц из записей по И.П. Охлябинину и З.И. Очину-Плещееву может объясняться скорее тем, что большинство принадлежало не к дворовым детям боярским, а к городовому дворянству, и уже по одному этому не включалось в состав соборных представителей.

В первой из записей дворовыми детьми боярскими были сам И.П. Охлябинин (по Кашину), Ф.И. Хворостинин (по Коломне), Г.В. Хитрово (по Вязьме), Н.Ф. Ртищев (по Медыни). К государеву двору принадлежал отец В.А. Охлябинина (по Калуге) и И.Д. Овцына (по Белой).

В поручной по З.И. Очине-Плещееву, дворовому сыну боярскому по Дорогобужу, упомянуто трое дворовых детей боярских калужан (З.Б. Горбатый, Ю.Ф. Пушечников, С.И. Наумов), трое бежичан (И.И., А.И., Н.И. Очины-Плещеевы), двое вязьмичей (Г.В. и Н.В. Хитрово) и по одному из Медыни (Н.Ф. Ртищев), Каширы (П.И. Таптыков), Твери (А.Л. Гвоздев-Заборовский), Ростова (В.И. Ильин-Молчанов). Отец М.Т. Плещеева был дворовым сыном боярским по Владимиру. Кроме Медыни и Вязьмы, все названные города — земские.