Опустошители
Шрифт:
Слова – хоть и непонятные, - были очень приятны на слух. Каждое из них. А вместе они будто волшебным карандашом рисовали в воображении Габриэля яркие красочные картины.
Сначала нарисовали мальчика, помогающего отцу рубить старые деревья в зимнем лесу, потом показали красивую белокурую девочку, сидящую у реки. С девочки снова вернулись к мальчику, который уже был юношей и бежал к своему старому отцу в поле с пирожками и молоком. После этого картины стали сменять друг друга быстрее. Девочка, ставшая девушкой, прощается с любимым, которого забирают на службу. Юноша, ставший мужчиной, строит свой дом из брёвен и съезжает
Песня была настолько душевной и трогательной, что заставила оцепенеть даже вампира-лорда. Ничего более прекрасного последний никогда не слышал.
«А если бы инструменты здесь были? – оценивающе опустил он уголки рта. – И пела бы она во весь голос?»
– Как тебе? – спросила Дариэль, закончив петь.
– Это просто волшебство! – воскликнул Габриэль и не шибко увлекаясь поаплодировал. – Браво!
– Спасибо! – засмущалась девушка.
– Ты что певицей была?
– Нет. Многие эльфийки хорошо поют. Тебе надо послушать наших настоящих певиц.
– Они что намного лучше тебя?
– Конечно! Когда они поют, тысячи слушателей зависают в трансе. Каждый потом спешит рассказать, что видел.
– Обязательно надо послушать.
Он тоже поспешил рассказать о том, что видел.
– Да, примерно об этом я и пела, - сказала эльфийка.
– Но слов я не понимал.
– Ты что знаешь эльфийский? – спросила Дариэль на эльфийском, улыбнувшись.
– Мне передали его, когда отправляли сюда, - ответил ей на эльфийском вампир и тут же закрыл рот рукой. – Ошалеть! И вправду знаю!
– сказал он уже на обще-аилионском.
– И так чисто говоришь… - удивилась девушка. – Я слышала, что наши высшие вампиры знали эльфийский. Но не думала, что и ты знаешь.
– Такие приятные слова, - опять перешёл Габриэль на эльфийский. – Йехуу! Я знаю настоящий эльфийский язык, - радовался он, как ребёнок, быстро щёлкая пальцами обеих рук.
– Давай на нём поболтаем. Они, - он кивнул в сторону палаток, - ничего не поймут, если подслушивают.
Дариэль рассмеялась.
– Ну да, - сказала она на эльфийском. – Вряд ли они знают наш язык. Рогнар знает свой и людской. А люди, вообще, редко другие языки учат. Их язык ведь общий.
– А почему он стал общим?
– Потому что людей больше всего. Они повсюду и все хотят иметь с ними дела. Даже в оркских школах изучают их язык, даже кентавры и тролли его знают.
– Понятно. Наверно, какой-то язык должен был стать общим. Так же удобнее – когда один язык.
– Мы с отцом тоже так думаем.
– А почему я не понял твою песню? Она же на эльфийском?
– Нет. В нихтах нет слов. В них используются звуки, позволяющие гладко передать задуманное.
Вампир удивлённо поднял брови.
– Это был просто набор звуков?
– Не просто. Нихтвель – это искусство. С помощью него мастера передают слушателям образы и целые истории.
– Ошалеть! Второй раз ты не споёшь то же самое?
– Спою, но не точь-в-точь. Одинаковых нихт не бывает. При других обстоятельствах - даже при другом настроении, - для тех же самых картин могут понадобиться другие звуки.
– Прекрасное искусство. Но в моём мире, наверно, не сработает. Тут точно волшебство замешано.
– Замешано, -
зевнула эльфийка и посмотрела Габриэлю в глаза: - Хочу увидеть твой мир.– Я покажу тебе, когда закончу здесь, – пообещал он.
Чувственные губы девушки разжигали в нём страсть.
«Поцеловать? Или отправить спать? – думал землянин. – Если поцелую, то не дам ей потом спать…»
– Иди спать, Дариэль, - погладил он её по щеке. – У тебя уже глаза закрываются.
– Ещё чуть-чуть посижу, - ответила она.
Ей хотелось спать и не хотелось уходить.
Они стали болтать о том о сём, снова перейдя на обще-аилионский. Пускали локомотив разговора в тех местах, о которых один знал много, а другой уже кое-что. Попутно делали количество таких мест ещё больше – упрощая себе будущую болтовню о том о сём. На середине разговора вампир взял руку эльфийки в свою, не встретив никакого сопротивления.
Прошло полчаса. Теперь уже нельзя было сказать, что глаза Дариэль закрываются. Так можно сказать, когда глаза большую часть времени открыты и иногда закрываются. А что если они большую часть времени закрыты и иногда открываются?
– Всё, Дариэль, - легонько потряс её за плечи Габриэль. – Иди спать. Ты уже никакая.
– А? Что? Какая?
– встрепенулась девушка. – Да, пойду… - она встала.
– Ты как? Нормально?
– Отлично! Спи спокойно - за покой отвечает профессионал!
– Спасибо, Габриэль, - она наклонилась и нежно поцеловала его в щёку (страсть захлестнула вампира, когда он почувствовал её губы своей кожей).
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Дариэль!
Он выдавил из себя улыбку. Ту самую, которой улыбаются маньяки, перед тем, как накинуться на жертву.
«Тише, тише, - шептал ему здравый смысл. – Ей нужно поспать. Не надо портить хорошее впечатление. Завтра устроим секси-тайм»
Эльфийку и вампира почти одинаково сильно тянуло друг к другу. Отличалось наполнение этой тяги.
Дариэль хотела объять весь мир Габриэля, раствориться в нём, стать его женщиной навсегда. Секс с ним представлялся ей лишь вкусным кремом, которым был смазан торт всего остального.
Габриэль хотел устраивать с Дариэль затяжные секс-марафоны с коротенькими перерывами на питание и приведение себя в порядок. Сейчас она была для него самой желанной девушкой из всех, кого он знал и помнил. Романтические отношения и разговоры, наполненные улыбками и приятными мгновениями, представлялись ему лишь вкусным кремом, которым был смазан торт секса.
Когда шевеления в палатке эльфийки закончились, вампир потушил догорающий костёр, залез на высокое дерево неподалёку и стал оглядывать окрестности. Страшные рыки, рычания и вои слышались со всех сторон, но увидел он только два неизвестных создания. Мельком, сквозь листву.
«Может за монстриком сбегать? – подумал он, представив аппетитную шею медведя-оборотня. – Ммм… Эта кровь! Нет… Не стоит. Забредёт какое-нибудь чудо-юдо сюда»
Габриэль спустился с дерева и застыл возле кострища. Много мыслей копошилось в его голове. Рождество, эльфы, друиды, гномы, люди, рождество…
«Рождество! Ну надо же! Междумировой праздник!» - помотал он головой.
Ему нужно было разложить полученную за день информацию по полочкам. Не пропустил ли он чего? Не отнёсся ли легкомысленно к важному, поглощённый в это время менее значимым?